– Я хочу пять процентов себе лично! Без налогов, в офф-шоур! Эти кровопийцы из Ревенальной службы и так отгрызают от моих доходов достаточно!

– Ха-ха! Старый добрый уход от налогов – и есть Ваши условия, дорогой Корнелиус? – рассмеялся человек в шляпе. – Что ж, будь по-Вашему. По рукам!

В этот момент где-то в здании послышались выстрелы. Нойманн испуганно вздрогнул, дёрнулся, пытаясь вырваться из пут, и закричал:

– Развяжите меня сейчас же!

Его собеседник также был крайне удивлён выстрелам и потому заторопился:

– Вас скоро развяжут, господин Нойманн. И доставят, куда скажете. Главное – помните, что этого разговора не происходило. Подпишите концессию, и наши люди с Вами свяжутся. Всего хорошего.

Выстрелы звучали всё чаще и яростнее. В тени за спиной Нойманнова собеседника показался невысокий человек в синем камуфляже:

– Вам нужно идти, Ваше сиятельство. И мне нужно идти. Туда, – он указал в сторону выстрелов.

– Да, Вы правы. Увидимся после.

– Бойцы Вашего сиятельства…? – он опять указал туда же.

– В Вашем полном распоряжении, – холодно ответил человек в котелке и без лишних слов заторопился к выходу.

– Развяжите меня, now! Goddamn bastards! – что было мочи завопил Нойманн в их сторону, в панике извиваясь на кресле.

Но через пару мгновений они оба скрылись из залы в разных направлениях, даже не повернув головы на его крик.

Адрес в портовом районе, названный вчера шофёром второго класса, Плещеев запомнил крепко. Недалеко от него отыскался в заброшенной части порта квартал, дожидающийся новых владельцев и основательного ремонта. Этот невеликий, в общем-то, пятачок содержал по меньшей мере с полдюжины мест, по виду подходивших для потаённого удержания пленников.

Небольшой обветшалый склад капитан с подпоручиком Тишкевичем уже осмотрели, ничего не обнаружив. И пока Угличев обшаривал брошенные контейнеры, а Лесников – корабли на ремонте, Плещеев пытался связаться по рации с Иваном и Тарасом. Те были ответственны за осмотр крепкого, но явно бесхозного дома возле грузового порта. Дом когда-то служил приказчичьей конторой и неведомо почему по сию пору не был выставлен на продажу. Шульгин с Полоусом уже четверть часа как зашли внутрь.

И теперь не выходили на связь.

Надеясь, чтобы это было из-за добротных бетонных перекрытий или неисправных по неведомой причине раций, Плещеев с Тишкевичем припарковались перед домом.

– Ваше благородие, фургон! – вдруг сдавленно прошептал подпоручик, указывая пальцем куда-то в сторону.

Капитан медленно перевёл взгляд туда, куда показывал Женя. Невдалеке стоял тёмно-синий фургон с белыми надписями «Уборка помещений» и номерами телефонов на бортах – точь-в-точь как в описании, добытом Лесниковым.

Плещеев чуть слышно чертыхнулся, после чего кивнул напарнику идти следом, и, низко пригнувшись, побежал в сторону здания, на ходу открывая кобуру и как можно тише приговаривая в рацию:

– Денис, Захар, на подмогу! В брошенном доме. Шульгин с Тарасом не выходят на связь!

Дом хоть и обветшал, но сработан был ладно – почти все стёкла остались на месте, каменные лестницы исправно служили, и только отделку время не пощадило: клочьями висели обои, штукатурка кусками осыпалась с потолка, да когда-то приличный паркет зиял дырами от вывалившихся досок.

За долгие, очень долгие минуты напарники обшарили, казалось, весь первый этаж, но сослуживцы в доме так и не обнаружились. Однако за дверью одной из зал, не запертой и едва прикрытой, обнаружился тот, за кем они сюда пришли в первую очередь.

Корнелиус Нойманн.

Плещеев слышал его голос много раз и по радио, и в воспроизведённых подполковником записях. А потому не спутал бы ни с чем.

– Так вот и делайте свою концессию с ними! – нервно выкрикивал американец немецкого происхождения. – Трест! M&A! Что хотите! А меня оставьте в покое.

– Нам бы очень хотелось…

Чего хотелось бы собеседнику Нойманна, капитану дослушать не дали два дула чего-то длинноствольного, очутившиеся разом под капитанскими лопатками. Боковым зрением Плещеев успел заметить, что и с Женей Тишкевичем приключилась та же напасть. В следующее мгновение им споро и тихо вставили по кляпу в рот и скрутили, связав руки и ноги пластиковыми стяжками.

Плещеев подивился было, как их, профессиональных бойцов, сцапали, словно двух скаутов в бегах. Однако одного взгляда на пленителей стало достаточно, чтобы понять: профессионалами те были не плоше сыскных. В ладном сером камуфляже и балаклавах, с отнюдь не гражданским оружием, они более всего походили на гильдейское ополчение – вот только ни одна из гильдий не могла бы позволить себе таких в ополченцы. Разве что десятскими или даже сразу сотскими.

Их споро подхватили и практически бесшумно потащили куда-то в другой конец дома. За несколькими поворотами начался прямой коридор, и по его правой стороне сыскалась дверь какой-то подсобки, к которой и направлялись пленители. Двое, несшие капитана, бросили его на пол прямо в коридоре и открыли дверь. Другие двое толкнули за дверь Женю Тишкевича и вышли обратно. А вот вернувшиеся за Юрием Степановичем только протянули к нему руки, но поднять его не успели.

Раздались два выстрела.

Два стоявших ближе к Юре бойца без звука повалились на спины. Оставшиеся резко вскинули автоматы, вжались в стены, присев, и немедленно открыли ответный огонь.

Юра извернулся, силясь разом не попасть под выстрелы и увидеть, кто стрелял.

Это Лесников с Угличевым подоспели вовремя!

Плещеев мог поклясться, что именно их силуэты мелькнули в конце коридора и скрылись за углом за долю секунды до того, как бойцы в балаклавах начали стрелять в ответ.

Автоматы дали несколько очередей и стихли. Двое в камуфляже переглянулись, жестами договорившись, кто пойдёт проверить, а кто будет прикрывать. Но как только тот, что был справа, сделал пару шагов, из-за угла вылетела дымовая шашка.

Бойцы в сером снова начали стрелять в место, где только что было видно тот самый угол. Только теперь там начинал клубиться плотный и едкий дым. При этом автоматчики медленно отступали в противоположный конец коридора.

Но когда заканчивались уже вторые обоймы, из-за их спин вдруг вылетела вторая дымовая граната.

Бойцы отреагировали мгновенно: один из них развернулся и стал стрелять короткими очередями в то место, откуда вылетела вторая шашка, второй – продолжил в прежнем направлении.

Юра лежал теперь, вжимаясь в пол, и старался дышать как мог неглубоко, чтобы не глотать едкий дым, уже добиравшийся и до него. Двое в серых камуфляжах, похоже, тоже начали его ощущать, потому что один из них вдруг на секунду прекратил стрелять и сунул руку в карман – за респиратором, не иначе.

Этой секунды оказалось достаточно.

Из дыма перед ним возник кто-то в синем и маске-противогазе. Боец вскинул было автомат, который он всё ещё держал в одной руке, но прицелиться не сумел. Его противник ухватил дуло рукой и рванул вверх. Одним быстрым выверенным движением пихнул бойца ногой в живот, отбросив к стоявшему спиной напарнику, и перехватил вырванный автомат так, что в следующую долю секунды уже был готов стрелять из него сам. Юра знал только одного человека, который умел так красиво врукопашную и притом стал бы сражаться на его стороне: это был подполковник Велецкий.

Боец в сером упал навзничь. Всё произошло настолько быстро, что когда его напарник, услышав это, резко развернулся, выстрелить и он не успел. Из дыма соткался Денис Лесников и молниеносно вогнал тому нож под подбородок. Глаза бойца тут же закатились, и он осел на пол.

В это время тот, что упал рядом с ним, отброшенный Велецким, вытащил из кобуры на ноге пистолет и уже целил в подполковника, как подоспевший Угличев вскинул свой автомат и нажал на курок. Единственный выстрел пришёлся противнику строго промеж глаз.

И стало тихо.

– Юрий Степанович, Вы в порядке? – подал голос подполковник, всё ещё созерцавший дела рук своих сослуживцев.