– Подменные, – констатировал подполковник то, до чего его помощники вроде бы уже и догадались, а после отправил команду в каждый из отысканных таксомоторов. Всё же трое из четверых лже-Нойманнов составляют вероятность, которую стоит проверить!

Плещееву с Тишкевичем достался Руссо-Балт, и они покатились прямо по Невскому на юго-восток. Лаврские купола промелькнули за окном, и через пару минут эстонец мягко притормозил у какого-то сквера.

– Вот здесь тот, кого вы называете господином Нойманном, и изволил выйти!

– Прямо в сквер?

– Прямо в сквер.

– А дальше?

– А дальше я получил вызов на Невскую заставу, – шофёр словно бы в подтверждение своих слов даже указал на рацию, по которой, должно быть, и пришёл вызов. – Очень удобно.

– А Нойманн?

– А Нойманн, насколько я помню, сел в сквере на ближайшую скамейку и принялся читать газету.

– В темноте?

– Фонари работали исправно.

– Читать газету на скамейке в сквере в первом часу ночи?! Вам это не показалось странным?

– У нас свободная страна, Ваше благородие, – пожал плечами эстонец и посмотрел на капитана так, словно бы вместо «благородия» сперва хотел назидательно назвать его «молодым человеком», но потом воспитание взяло верх.

Плещеев в отчаянном порыве выскочил было в сквер – но там за день было нахожено столь основательно, что следы американца нечего было и искать! Оглядевшись по сторонам, городового он едва различил на соседнем перекрёстке – а значит, и городовой едва ли мог приметить случайного прохожего, сидевшего здесь ночью в полной тишине…

Корнелиус Нойманн, по всему, знал, как исчезать так, чтобы никто не нашёл.

Вернувшись в Руссо-Балт, капитан Плещеев велел шофёру ехать на Гороховую. Нужно было вновь собраться всей командой и обсудить результаты. А главное – обсудить что, собственно, делать дальше, если и у остальных так же пусто…

А у остальных именно так и случилось. Картинка была похожа до зубовного скрежета: все четверо «Нойманнов» приехали к адресу назначения, вышли из машин, сели либо встали недалеко от места высадки, да и дожидались, пока водители уедут, не двигаясь с места. А после, выходит, могли направиться совершенно куда пожелают. Плохой результат, чтобы представить его начальнику… Да вот начальника-то на собрании группы и не оказалось.

Кто-то вспомнил, что подполковник Велецкий удалился с прошлой их встречи с той самой запиской в руках и со словами, что ему «нужно проверить версию». Похоже, что эта проверка была до сих пор в процессе.

Не желая терять ни минуты (да и доводить до того, что придётся вновь сообщить начальнику о безрезультатных поисках), Юрий Степанович взял командование в свои руки.

– Итак, ещё раз, что у нас? – он стоял во главе стола, опёршись на него по своему обыкновению. – Иван?

– Наш «Нойманн» доехал до Выборга. Где-то на окраине сел на автобусной остановке и дождался, пока мотоизвозчик уедет. Что дальше – неизвестно.

– Денис?

– Портовая часть. Сплошные доки, склады и прочее. Та же схема: сел на скамейку возле касс парома и так и сидел, пока шофёр не уехал. Там много людей садятся, поэтому уже через минуту шофёр ехал обратно.

– Захар?

– Всё то же самое. Петродворец, собор, скамейка, всё.

Капитан Плещеев задумался, усилием воли не давая панике взять над собой верх. Слишком много неизвестных. И у «Нойманнов» была слишком большая фора. Если только…

«Не можешь найти кого-то – не ищи его! – учил когда-то Юру Велецкий. – Постарайся лучше найти того, кто умеет искать лучше тебя».

– Так, коллеги, – сказал капитан, подавшись вперёд. – У нас есть не только пропавший Нойманн. У нас также, возможно, есть и соперник по его поиску.

– «Заокеанский…»! – первым просиял, догадавшись, подпоручик Тишкевич.

– …синдикат, – закончил за него капитан. – Так точно. Он. Я уверен, что если люди этого синдиката его искали, то начали раньше нас. А значит есть шансы, что Нойманн у них. Найдём их – найдём и Нойманна.

– А это идея! – подумав, согласился Лесников.

– И как же мы их отыщем? – недоверчиво покачал головой Шульгин.

– По следам, – уклончиво ответил Юра. – Шульгин, Тарас и Захар, обзвоните полицейские участки и узнайте, были ли там в последние сутки случаи с нашими приметами. Любые подозрительные. Начните с околотков, в которые отправлялись той ночью наши шофёры. Денис – проверь, было ли какое-то подозрительное движение в городе.

– Подозрительное?

– Что-то, что было бы похоже на наёмников синдиката. Начни искать вблизи отеля и в тех районах, где у Нойманна были встречи. Мы с Тишкевичем проверим на этот вопрос те места, в которые приехали мотоизвозчики.

Он перевёл дух, обведя собрание взглядом и с удовольствием отметив, что все внимательно его слушают. Шульгин с Угличевым всё ещё смотрели на него с сомнением в глазах, но спорить не пытались.

– Работаем здесь, результаты объявляем громко, чтобы все были в курсе, – сказал он тогда, и, слегка повысив голос, закончил: – Вперёд! Время не ждёт!

И сыскные, утвердительно покивав, забегали, принося телефонные аппараты к столу и организуя блокноты с ручками.

Сам капитан Плещеев не очень рассчитывал на быстрый успех, хотя ни за что остальным в том и не признался бы. Может быть и вся уверенность его проистекала единственным образом от того, что все сослуживцы согласились исполнять его диспозицию. И не только за старшинство его звания, но и потому, что находили её если и бесшабашной, то не безнадёжной.

Пока остальные безостановочно телефонировали в разные концы города, они с Женей Тишкевичем приволокли из архива справочники и огромные рулоны с планами петроградских окрестностей, на час погрузившись в изучение построек и их хозяев, пытаясь высмотреть хоть что-то подозрительное.

Они взяли по два тубуса каждому, и Юре достались планы Петродворца и портовой части.

Петергоф – сделавшийся в пору антинемецких переименований Петродворцом – город небольшой и прямо чересчур спокойный. Изящный вокзал, сосновая роща, сонные улочки с неприлично дорогими особняками и Петропавловская церковь, в которой неорусские формы были воплощены с тем размахом, от которого один шаг до чистой гигантомании… За собором до самого моря – лишь сады, строения и знаменитые на весь мир фонтаны дворца, который Августейшая фамилия теперь принуждена делить с неумолчно галдящими толпами туристов. Ни установление парламентарных порядков, ни все волны ограничения монаршей власти никак внешне не затронули этот город. Разве что к домам челяди и особнякам царедворцев прибавились ещё и дворцы нуворишей.

Что в таком городке можно было найти подозрительного – этого капитан не представлял. К его разочарованию, и дополнительная проверка-то ничего особенного не показала. Либо Нойманна прятали в одном из частных домов, которые стояли на километры к югу и к западу от собора, рядом с которым он вышел, – либо тот «Нойманн» был поддельным. В обоих случаях карта ему больше не поможет…

Плещеев, вздохнув, переключился на порт. Там обещало быть интереснее.

Петроградский порт является и типичной пристанью приморского мегаполиса, и вместе с тем точным индикатором жизни русской столицы. Теперь это уже не шаткие сходни петровских времён и не покосившиеся сараи времён Екатерины. Нет, теперь даже николаевской постройки лабазы из красного кирпича, протянувшиеся на многие десятины вокруг, раскупаются под конторы международных монстров и красуются днём и ночью огромными названиями – где в привычных всем кириллице или латинице, а где и в диковинных покамест иероглифах… Сейчас уже склады строят из железа, но и они мало-помалу уступят своё место грандиозным коробам из стекла и бетона.

Миллионы пудов товару хранятся под крышами петроградского порта. Сотни судов причаливают и отчаливают здесь ежедневно: поодаль грузовые, поближе к жилым кварталам – пассажирские. И если Нойманн сел на корабль, то теперь его ищи-свищи. Поэтому, предполагал капитан, именно в порту вернее всего должен был выйти из такси настоящий Нойманн. Поэтому же "заокеанские" конкуренты хотели бы менее всего, чтобы тот сел на корабль. Следовательно…