В этот момент Эдуард поднял на него полные осознания глаза, но так ничего и не произнес. На самом деле, он одновременно особо и не думал ни о чем и думал обо всем сразу. Если бы его спросили, что он чувствует сейчас, то он бы наверно не смог ответить словами, но внутри явно бы ощутил комок тяжелых, неизбежных и давящих на все его внутренности событий. В его голове постоянно, как назойливая насмехающаяся над ним муха, носилась из одного угла мозга в другой мысль: «У меня столько денег, а я по-прежнему не могу повлиять на происходящее…».

– Господин Ротенгоф? ― повторил Корнелий, но уже шепотом, заставляя посетителя прислушаться.

– Да? ― Эдуард снова предпринял попытку сосредоточиться на словах врача.

– Мне нужно задать вам несколько вопросов, которые помогут диагностированию заболевания вашей дочери и дальнейшему лечению. Если вы не готовы сейчас ответить, то можно встретиться в другой раз, потому что мне в любом случае будет необходимо периодически беседовать с кем-то из родителей, чтобы оценивать состояние Розы более объективно.

– Я понимаю, доктор Стурлссон, ― Ротенгоф кивнул головой и намеревался что-то еще сказать, но Корнелий опередил его:

– Но вы очень устали, Эдуард, правда, у вас изможденный вид, ― брови Корнелия сошлись уголком сочувствия, ― вам стоило бы отдохнуть… Знаете, сейчас самое лучшее будет для всей вашей семьи уехать куда-нибудь подальше от городской суеты. Уверен, этот судебный процесс измотал всех вас, и болезнь Розы пошатнула психическое равновесие не только её, но и ваше, вашей жены. И я, как психиатр, настоятельно рекомендую взять небольшой отпуск и провести время вдали от всех проблем где-нибудь на природе. Поверьте, природа облагораживает и способствует улучшению душевного состояния. Каждому из вас стоит переосмыслить и принять те события, что произошли с вами.

– Доктор, Стурлссон, это хорошая идея, но моя работа…

– Я не настаиваю, но Вам стоило бы провести время с семьей. Розе этого не хватает, Эдуард. Порой проблемы в семейных отношениях ― это ключ ко всем душевным болезням…

48 километров на запад от Цюриха к озеру Лауэрц-Зе серебристый Форд Фокус Корнелия Стурлссона ехал со скоростью 145 км/ч, весьма задорно подпрыгивая под «Gimme! Gimme! Gimme!». И сам доктор, пребывающий в хорошем расположении духа, постукивал пальцами по рулю в такт мелодии. Позади него деловито дребезжали пожитки для летнего досуга.

Благодаря щедрому взносу от господина Рогенгофа, Корнелий наконец-то смог позволить себе воплотить давнюю мечту среднестатистического мужчины за шестьдесят и обзавестись собственным приусадебным участком.

На этой неделе он стал полноценным обладателем небольшого летнего домика и уже установил спутниковое телевидение, поэтому Стурлссона распирало от энергии легкого нетерпения.

Через пятнадцать минут Форд Фокус прибыл к месту назначения. Мужчина вышел из машины и, даже не заперев её на замок, побежал скорее осматривать свои владения. Он неспешно прошелся между будущих грядок, мысленно прикидывая, куда посадит кабачки, а куда морковь, задумавшись на мгновение о необходимости посадки салата.

«А если да, то какой? Может, салат латук, рукколу или шпинат? А что, если черви их будут есть?» ― Корнелий с задумчивой тревожностью почесал седую бороду и посмотрел в небо.

Он решил, что у него ещё будет время разобраться в забавах начинающего садовода-любителя, причем, по его соображениям, вагон посадок большинства растений уже умчался в пробуждающуюся от сна весну, и многим его садоводческим проектам пока что было ещё не суждено сбыться.

«Но тем и лучше, ― уверял себя доктор Стурлссон, ― в этом году у меня запланировано нечто более амбициозное!»

Подумав о профессиональных планах, Корнелий вспомнил про свой автомобиль, набитый второстепенными средствами для их осуществления. Первостепенное же должно приехать завтра, поэтому нужно основательно подготовиться и «отработать свой дачный участок».

Проехав замшевыми ботинками по земляной куче, мужчина торопливо подоспел к машине. К счастью, никто из потенциальных угонщиков не удосужился осведомиться о легкой добыче, оставленной мечтательным доктором.

Корнелий припарковал машину поближе к дому, одновременно прикидывая в уме, во сколько ему обойдётся новый забор с воротами. Не мог же он довольствоваться сеткой-рабицей!

Пока Стурлссон перетаскивал справочники по психиатрии, чемодан с его дачными нарядами, продукты и покупки из магазина «Садовый город» на крыльцо, в мыслях он прикидывал материал и высоту забора, но, уже занося их в дом, пришел к выводу, что ничего не смыслит в этом.

До самого вечера Корнелий занимался уборкой и раскладыванием вещей, и, ещё немного побродив между вымышленных грядок, он все же решил заняться работой.

Доктор Стурлссон заварил себе какао, потому что кофе нарушал его строгий график сна, и уселся за справочники и свои заметки.

Настольная лампочка своим холодным тусклым светом заглядывала в его исписанные мелким приплюснутым почерком тетради и от перенапряжения иногда мигала, но Корнелия это совсем не раздражало. Кроме того, с экрана ноутбука его трудовую деятельность озаряла находящаяся в разработке книга «Влияние психических расстройств на сновидения».

Его интересовал не столько сон, как естественное физиологическое состояние организма, сколько возникновение в сознании и восприятие им уникальных образов. Корнелий, конечно же, не верил, что увиденная во сне капуста обернется вероломством в любви, но и не примыкал к той группе ученых, что считали сны просто развлечением человеческого подсознания.

«Сны ― это код загадочной матрицы сигналов мозга, определяющие сознание личности человека. Это ключ к сундуку забытых воспоминаний. Это аллегорическая карта, которая приведет нас к познанию себя…» ― так начинается книга доктора Стурлссона, отражавшая его понимание сущности сновидений.

Среди сотен страниц, посвященных описанию и обобщению примеров из его личной врачебной практики в работе с пациентами, больными депрессией, деменцией, различными невротическими и аффективными расстройствами, на несколько десятков простиралась самая колоритная глава о пациентах с шизофренией.

Стурлссон описывал общую картину течения болезни того или иного пациента, несколько снов, которые он видел в течение определенного периода времени, а также старался их интерпретировать, опираясь на те бредовые идеи, галлюцинации и другие различные проблемы восприятия мира, от которых страдал больной. Он с гордостью поделился своим весьма удачным опытом погружения в осознанное сновидение во время гипноза, где помог нескольким пациентам побороть свои страхи.

Книга Корнелия казалась примечательной не только коллегам и знакомым специалистам в этой области, но и самому доктору Стурлссону, достаточно требовательному к себе. Однако ему, как всегда, не хватало какого-нибудь особенного, выходящего из ряда вон случая, загвоздки, исключения.

«Как скучно, когда все работает по одному правилу! ― порой восклицал доктор, занимаясь не только своей профессиональной деятельностью, но и изучением чего угодно, ― где же тут развитие? Отклонение ― это альтернативная дорога, которая может привести к необычным и удивительным результатам».

Наверное, поэтому, он выбрал именно такую профессию, и очень радовался получению и использованию своих знаний, однако ни в чем полностью не соглашался ни с одним мастодонтом психиатрии. Даже по отношению к психическим заболеваниям у него была своя особая позиция. Корнелий не отрицал, что психические болезни ― это такие же болезни, как и соматические, но где граница нормы? Что такое норма? Существует ли она в природе? Могут ли люди с их субъективным сознанием судить о какой-то «норме»? Для Корнелия эти вопросы и по сей день были открыты, но при лечении психических болезней ему хватало лишь того, что сам пациент или окружающие испытывали дискомфорт.

Сознание и мышление «психически больных» было особенное, нескованное рамками, устанавливаемыми общественными порядками, свободное, своеобразное. Поэтому в своей книге «Влияние психических расстройств на сновидения», Корнелий хотел показать не только необычные визуальные образы, которые возникали в подсознании его пациентов, но и как можно расшифровать их и воздействовать с целью лечения.