***

Эвелина лежала на тюфяке и смотрела в одну точку. Она давно выплакала все слезы и теперь внутри нее осталась лишь бесконечная пустота. Все кончено. Курта больше нет, и ей незачем стало жить. Он никогда не узнает, как сильно она любила его. Зачем ей этот мир, если в нем не будет его? Все потеряло смысл, все краски померкли, все слилось в густую серую мглу. Эвелина не верила в загробную жизнь и сейчас жалела об этом, ведь это был бы единственный шанс еще раз увидеть его, пусть и не на этом свете. Ее сердце билось болезненными гулкими толчками, а время, казалось, превратилось в тягучую жижу, паутиной обволакивая разум и затягивая его в бездонную пропасть отчаяния.

Но что-то в глубине души не давало Эвелине окончательно поверить в его смерть. Какая-то призрачная надежда все еще теплилась в ней. «Я должна увидеть его. Он не мог просто так умереть! Он не мог бросить меня! Он жив! Я найду его! А если он мертв — я похороню его, и сама умру рядом с ним».

Ты сама видела — весь дом взлетел на воздух! В том аду нельзя было выжить. Балки рухнули как раз на то место, где ты видела его в последний раз! Это и правда, был ПОСЛЕДНИЙ РАЗ! Смирись с этим!

«Нет! Я не верю!»

Едва забрезжило утро, Эвелина вышла из лагеря и побрела по направлению к остаткам лаборатории. Ее спутники забылись тяжелым предрассветным сном, и никто не заметил, как она уходила.

Небо над верхушками деревьев окрасилось в малиновый цвет. Лес был прохладен и насыщен влагой. Ночью прошел сильный ливень, и падающие с листьев капли промочили Эвелину до нитки, но она не замечала этого, поглощенная своим горем. Она просто шла вперед, стремясь лишь к одной цели — найти ЕГО. Живым или мертвым.

Через час Эвелина почувствовала запах гари, и в утреннем сумраке ей открылись черные развалины. Половина дома рухнула, крыша провалилась внутрь, а выбитые окна смотрели на мир пустыми мертвыми глазницами. Ливень потушил пожар, и только кое-где все еще поднимались в небо тонкие струйки сизого дыма.

Эвелина вошла в полуразрушенный дом и увидела безжизненное тело, лежащее ничком. Сквозь копоть и сажу она разглядела серо-голубой мундир Монетной Стражи. Ее сердце на миг замерло, а затем гулко заколотилось, отдаваясь в ушах оглушительным грохотом. Ноги как будто налились свинцом, а время — остановилось. Эвелина с трудом заставила себя сделать несколько шагов, будто увязая в густом болоте, и эти шаги, казалось, продлились целую вечность.

Эвелина рухнула рядом с телом на колени и дрожащими руками перевернула его на спину. Изуродованное лицо, поросшее косматой бородой, уставилось в небо остекленевшими глазами…

Громкий вздох облегчения вырвался из груди.

— Не он!

Вдруг, словно откуда-то из-под земли, до нее донесся знакомый голос:

— Эй! Есть тут кто-нибудь?

— Курт?! — она не поверила своим ушам.

— Гринблад! Это ты?

— Курт? Где ты? — ее сердце отчаянно затрепетало.

— Прямо у тебя под ногами! — ответил он. — Прыгнул в какой-то подвал, когда все здесь взлетело на воздух! А люк, похоже, чем-то завалило, никак не могу поднять крышку. Ты поможешь мне?

Помочь ему? Да она была готова жизнь за него отдать!

Эвелина огляделась вокруг и обнаружила крышку люка, едва видневшуюся из-под груды мусора. Она вдруг ощутила мощный прилив сил и принялась яростно расшвыривать закопченные камни и обугленные куски дерева в разные стороны.

— Гринблад, как же я рад, что ты здесь! Думал, так и буду тут сидеть, пока не помру от голода! А ты нашла меня! С ума сойти!

— Я же! Говорила! Что! Не брошу тебя! — тяжело выдыхала Эвелина, с усилием растаскивая массивные обломки и отбрасывая их прочь.

Наконец, завал был расчищен настолько, что Курт сумел поднять крышку люка и выбраться наружу. Рыдая от счастья, Эвелина бросилась к нему на шею и принялась покрывать его лицо торопливыми поцелуями.

— Живой!

Курт схватил ее за плечи и буквально впечатал в обгоревшую стену. Он судорожно провел ладонью по ее щеке, оставляя на лице черный след сажи. Его глаза смотрели на нее неотрывно, пронзительно, обжигающе. Большим пальцем он погладил ее губы — такие сочные и манящие. Эвелина неосознанно подалась вперед, ее влажный рот приоткрылся. Взгляд Курта вспыхнул дикой страстью, насквозь прожег ее и распалил в ней яростный огонь ответного желания.

Он притянул Эвелину к себе и горячо поцеловал. Ее рот жадно раскрылся ему навстречу. Как долго она этого ждала! Как страстно об этом мечтала! Она упивалась им, его вкусными мягкими губами, его сладким настойчивым языком, она не могла от него оторваться. Ее руки лихорадочно гладили его спину, плечи, шею. Земля ушла из-под ног, а по телу пробежала волна обжигающей дрожи.

Она потеряла и вновь обрела его. Он думал, что ему конец, но выжил. Близость смерти обострила все чувства и пробудила могучий зов, древний, как мир, который бросил их в объятия друг друга. Мощная волна обрушилась на них как океанский шторм, смывая все страхи и сомнения, сметая все преграды и снося все препятствия на своем пути.

Эвелина запрыгнула на Курта и крепко обвила его ногами. Он подхватил ее под ягодицы и понес на улицу, подальше от душных обгорелых развалин. Она покрывала неистовыми поцелуями его шею. Его кожа была солоноватой на вкус, она пахла дымом, полынью и крепким мужским потом. Этот запах сводил ее с ума и разжигал в ней огненную страсть.

Курт положил ее на траву и опустился сверху. Трясущимися пальцами он стал расстегивать ремешки ее кафтана. Первые два расстегнул — остальные порвал. Эвелина схватила края его стеганки и стащила с него через голову. Он рванул ее блузку, и пуговицы разлетелись в разные стороны. Задыхаясь от возбуждения, он обхватил ладонями ее теплые мягкие груди, сжимая пальцами напрягшиеся соски. Он опустился ниже и принялся ненасытно целовать их, то нежно лаская языком, то жадно засасывая в рот. Это причиняло Эвелине сладкую боль, которая жаркими волнами расходилась по телу, заставляла ее стонать от наслаждения и выгибаться ему навстречу, подставляя грудь под безудержные ласки.

Эвелина исступленно гладила его крепкую шею и бархатистый затылок. Она хотела большего, хотела почувствовать на себе его обнаженное тело. Она лихорадочно пыталась расстегнуть его рубаху, но пальцы не слушались ее. Курт рванул ворот, верхние пуговицы с треском отлетели в сторону, он одним движением стащил рубаху через голову и отбросил ее прочь.

— О-о-о! — она жадно зарыла пальцы в волосы на его груди. Господи, это снилось ей каждую ночь! О да-а! Эти сильные плечи, эти упругие мускулы, этот крепкий мужской запах! Между ног у нее давно уже все полыхало, она до безумия желала его.

— Я хочу тебя, Гринблад, — простонал Курт. — Как же я хочу тебя!

— Возьми меня! — прошептала она.

У него перехватило дыхание. Курт расстегнул ее штаны и резко стащил их вниз вместе с бельем и сапогами. Он на секунду замер, пораженный ее красотой. Она лежала перед ним обнаженная, прекрасная, как будто вылитая из бронзы, его любовь, его Гринблад. Он не верил, что это происходит с ним, все было, как в тумане, как во сне. Прекрасном несбыточном сне.

Курт медленно провел ладонью по ее нежной груди, гладкому животу, опустил руку между слегка раздвинутых ног. Она была вся мокрая и горячая, она ждала его, она хотела его!

Он просто обезумел от желания и рванул застежку своих штанов. Эвелина стянула их с него до колен — они так и остались болтаться на его ногах. Курт оперся на руки и его член уткнулся ей в промежность. Эвелина смотрела ему прямо в лицо потемневшими от возбуждения глазами. Он двинулся вперед. Она вздрогнула и закусила губу.

— Больно? — выдохнул он.

— Немного, — прошептала она. — Продолжай!

Это было неправильно, неразумно, он не имел права этого делать, но он просто больше не мог! Не мог больше сдерживаться, не мог больше бороться с собой! Он хотел ее, черт побери, хотел до безумия, и он возьмет ее! Возьмет прямо здесь и сейчас!

Он вошел в нее. Она вскрикнула и попыталась отстраниться, но он уже не мог остановиться. Она сводила его с ума. Он так долго хотел этого, так долго мечтал об этом! Он резко подался вперед и глубоко проник в нее. Эвелина всхлипнула, ей было больно, но она хотела его, безумно хотела, и ради него она была готова терпеть любую боль!