Джон хотел что-то сказать в свое оправдание, сержант искренне засмущался. Он понял, о чем речь: он нарисовал её ещё в госпитале, ещё до того самого первого их поцелуя.

- Только халат у меня не такой короткий, - продолжила она, запнувшись, словно хотела сказать нечто более значимое. – Знаешь, я хотела сначала выпросить его у тебя. Ну, на память. А потом подумала, что не буду.

- Я… - последние слова дошли до него с опозданием. – На память? Аня, я хотел…

Джон уже давно хотел завести этот разговор, но постоянно откладывал.

- Вот и я подумала. Должно же тебе остаться от меня что-то на память.

Они молча дошли до военной части и так же молча остановились у вертолетной площадки. Вокруг суетились люди. Комаров бодро отдавал последние распоряжения. Гас стоял в стороне и курил. На пару никто не обращал внимания.

- Я хотел тебе кое-что сказать, - начал мужчина. Девушка собиралась его перебить, но от жестом остановил её. – Подожди. Я должен сказать. Спросить… Знаешь, я на самом деле не оратор, но… Я впервые в жизни чувствую себя на своем месте. Нет, я не хочу сказать, что моё место в России, как у вас: «Где родился…”

- «Там и пригодился», - договорила за него Анна. – К чему ты ведешь?

- Я… Мне хорошо, когда ты рядом. Да, как бы банально это не звучало, - он растерянно взъерошил и тут же пригладил волосы. – Никогда не думал, что буду говорить подобные вещи. Ты мне нужна, понимаешь?

- Джон, - протянула девушка несколько шокировано и растерянно.

- Я думал… Ты… Ты… Полетели со мной, - выпалил он, как на духу. Столько собирался с духом и едва не дал петуха в последний момент.

- Я, - Аня застыла, и взгляд её застыл от растерянности. Она не надеялась, что он позовет её с собой, но все же в тайне ждала и хотела. А теперь, когда это случилось, пришло четкое осознание – она нужна здесь. Она отчаянно замотала головой. Госпиталь, а самое главное – её родители были где-то в России. – Джон, мои мама и папа. Я не могу всё бросить. Они возможно ещё живы и… Я… Пока я не найду их или что-либо не узнаю.

Дальше говорить ничего не требовалось. Он понимал. Он всё прекрасно понимал. Человек может бросить всё, только если его ничего не держит.

- Я вернусь, - это не звучало как торжественная или пафосная клятва. Он говорил твердо и ему хотелось поверить. – Слышишь, вернусь?

МакТавиш порывисто обнял девушку. Он тесно прижал её к себе, вдыхая её запах. Он пристально, внимательно всматривался в её лицо, словно бы старался запомнить, впитать в себя каждую черточку, каждую родинку.

- Как только закончиться эта война, как только в мире станет спокойно, я вернусь за тобой, - выговорил он, всматриваясь в её глаза.

- Сержант! – окликнули его, когда лопасти вертолета пришли в движение.

- Тогда я говорю тебе до свидания. С Богом, - улыбнулась девушка. Она ещё раз крепко прижалась к мужчине и отпустила его. Когда он уже сел в вертолет, она тихо добавила. - Главное, останься в живых.

Вертолет улетал. Совсем скоро город скрылся за горами, только река бежала тонкой лентой, словно хотела догнать и сказать недосказанное, открыть умолченное.

Вертолет улетал. Он уносил сержанта с дурацким позывным «Соуп» к прежней жизни, к прежней войне. Сейчас Джон не знал, что его ждет завтра. Не мог предположить и предугадать, что вернуться у него не получится. Не знал и подозревал. Не было ещё легендарного ОТГ-141, не было вывернутого наизнанку мира и погибших от рук предателя боевых товарищей, фактически братьев. Сейчас он знал одно, несмотря ни на что, как бы не сложилась жизнь, эта девушка останется в сердце до последнего вздоха. А когда этот ад закончится, он обязательно вернется. Обязательно.

========== Эпилог ==========

2035 год.

В Херифорде есть монумент, на котором высекаются имена павших. Именно сюда приходят люди, чтобы почтить память солдат, погибших в той, теперь уже бесконечно далекой, войне.

Одинокий старик брел по мощеной дорожке, опираясь на трость. Он приходил сюда каждый год в этот день, на протяжении вот уже девятнадцати лет. Та война отняла у него слишком много: солдат, за жизни которых он отвечал, боевых товарищией, плечом к плечу с которыми воевал. Но самой тяжелой утратой, которая больно ударила в самое сердце, стала потеря названного сына. Она выбила тогда ещё капитана из колеи, оставив после себя только желание мстить. И даже после свершившегося акта мести, когда тело виновного в гибели родного человека болталось под самым потолком, он так и не смог примириться с потерей.

«Что у тебя за имя дурацкое – Соуп?» - старик хмуро улыбнулся, припоминая, как подтрунивал над парнем, когда тот только пришел в SAS, как гордился, видя его успехи. Семьей Джон Прайс обзавестись так и не успел и к сержанту прикипел, прирос сердцем, как к родному сыну. Годы брали свое, стирая из памяти лица. Только и осталось: старое потрепанное фото, сделанное Гасом давным-давно, в прошлой жизни, да армейский жетон.

Сегодня не было глобальной памятной даты и поэтому людей практически не было. Джон Прайс намеревался, как обычно посидеть у монумента, покурить сигару и помолчать, мысленно обращаясь к капитану МакТавишу, который для него так и остался просто Соупом.

- А я тебе говорю, надо достать адрес этого Огастуса Хейли! – долетел до Прайса обрывок торопливой русской речи. Он, может, и не обратил бы на это внимание, если бы в разговоре не упоминалось полное имя его правой руки времен SAS. Старик навострил уши и прибавил шаг.

Парень и девушка оба в военной форме. Прайс улыбнулся: даже, когда на планете царит мир, люди учатся воевать. Оба примерно одного возраста, на плечах лейтенантские погоны. Парень в форме ВДВ, старик про себя довольно крякнул – «коллега», а девушка, судя по нашивкам, была из военно-воздушных сил.

- Ну, найдем мы его, а дальше что? А вдруг он тоже того уже? Ему лет-то уже, - проворчал парень, хмуря русые брови.

Прайса как-то странно передернуло. Старик уже было подумал, что тронулся умом, и годы играют с его зрением и слухом злую шутку. Голос и черты лица молодого лейтенанта казались знакомыми, они и были ему знакомыми, но только вот принадлежали другому человеку.

- Знаешь, мы хотя бы попробуем, - фыркнула девушка и добавила тоном более грустным. - Просто очень охота узнать о нем побольше.

При этом она аккуратно, даже бережно гладила пальцами по табличке, по чьему имени старик разглядеть уже не смог. Сейчас он рассмотрел обоих более внимательно. Возраста точного он дать не смог – форма заметно старила их. Девушка отстала от парня на пол головы, а то и меньше. Под фуражкой молодого бойца скрывались коротко остриженные русые волосы, а волосы его спутницы были черными и, судя по объемному пучку, очень густыми. Парень был крупным, плечистым. Девушку нельзя было назвать худой, она была именно подтянутой. Они казались совершенно разными, но в тоже время общие черты лица просматривались явно, разве что у парня они были грубее что ли. И глаза, сам взгляд…. Сердце странно кольнуло. Её взгляд был более открытым, глаза более голубыми, а парень выглядел хмурым, цвет глаз уходил больше в зелень.

- Извините, мы вам наверное мешаем, - на безупречном английском девушка обратилась к старику, словно спохватившись. Она пихнула парня в бок, отходя в сторону.

- Извините мне мое любопытство, - обратился Джон к молодым людям. – У вас здесь кто-то есть?

Конечно, в старом вояке говорило не любопытство. Интуиция подсказывала, что они могут сообщить нечто-то значимое.

- Отец, - коротко буркнул парень.

- Отец? – а Прайс был удивлен по-настоящему, ведь ни одного русского имени на монументе не значилось. Он медленно добавил: - Выходит ваш отец – мой сослуживец, все эти имена знакомы мне не понаслышке.

Парень нахмурился ещё больше, девушка, как-то странно повела бровью, внимательно рассматривая старика. Взгляд голубых глаз был дотошным и внимательным, Прайс почувствовал себя несколько неуютно.