– Вот оно что, – задумчиво протянул Чернов, – так, ладно, давай дальше.
– Как я понял последний, кто видел Алексея до исчезновения, это его коллега по работе, Арсен, так вот он утверждает, что Алексей был чем-то крайне взволнован и рассеян и куда-то очень торопился. А его однокурсники поведали мне, что за день до этого он не пришел на занятия, хотя у них был очень важный экзамен. Более того, на работе он тоже не появился, да и вообще в последние дни его поведение можно было назвать настораживающим. Одна тетка, завсегдатая в баре, где работал Алексей, пожаловалась, что он приготовил ей не тот коктейль, который она просила. Кстати, в своей альма-матер он тоже отличился: схватил пару неудов на семинарских занятиях, да и вообще на лекциях был весьма невнимателен.
– Хм, занятно.
– Вот и я о том же. Получается, что у него были какие-то проблемы, причем довольно серьезные. Иначе с чего вдруг дисциплинированный парень ни с того ни с сего начнет вести себя подобным образом. Может я, конечно, не прав, и все можно объяснить простым переутомлением или срывом, но судя по его характеру это вряд ли возможно, парнишка он был волевой. И крепкий, кстати. В той драке, про которую нам говорил Рокотов, на него, как я выяснил, четверо человек напало, так он их всех раскидал, да еще как, двое с переломами ребер, один даже в больницу угодил. Да и все, кто знал Алексея в один голос утверждают, что не боялся он этого Родиона, наоборот, презирал, называл трусом и папенькиным сынком. Значит получается, что его беспокоило что-то еще. А вдруг его убийство с этим как-то связано. Я понимаю, все почти стопроцентно указывает на Родиона, но…
– Отлично, дружище, никогда не упирайся лбом в одну версию, ведь риск проглядеть что-то важное очень велик. В конце концов, кто знает, может самая невероятная догадка и окажется в результате правильной. Я рад, что когда-то взял на работу именно тебя. Ты можешь сомневаться, анализировать, и это прекрасно, в наше время трудно найти увлеченных людей, способных шевелить извилинами, постоянно тренировать свой мозг, не позволять ему скучать и простаивать в бездействии. Сомнение – это вовсе не порок, а необходимое качества любого мыслящего человека. Может все просто, и вскоре мы убедимся в правдивости подозрений Рокотова. А может все гораздо сложнее, и тогда, как я думаю, нас ждут куда более интересны события.
– Вы говорите так, будто знаете Мезенцева-младшего и не верите в его причастность. Но ведь факты говорят об обратном. У него был мотив, к тому же такие как он не любят проигрывать.
– Да нет, я этого не утверждаю, избалованный мальчишка может пойти на любую гнусность, однако убить сможет далеко не каждый, к тому же есть один маленький нюанс – едва ли он имел желание совершать подобное преступление, поскольку у него просто-напросто нет мотива, по крайней мере мне он пока что неизвестен. А мотив ревности для меня в высшей степени не очевиден, скорее я бы его исключил.
– Вот как! Так значит вы все-таки что-то узнали?
– Скажем так, о Мезенцеве мне было многое известно еще до всей этой истории с убийством. Но теперь, когда я целенаправленно стал собирать о нем информацию, сомнений в его виновности у меня только прибавилось. Мезенцев невероятный чистоплюй и, как мне кажется, ни при каких условиях не ввяжется во что-то подобное. Да, его едва ли можно назвать образцом порядочности и благонравия, в свои юные годы он успел попробовать много чего: алкоголь, наркотики, азартные игры, он фаталист и прожигатель жизни, любит дорогие машины и не чужд разнообразных и весьма сомнительных развлечений, но это не делает его автоматически способным на убийство. Так или иначе, мне нужно уточнить некоторые детали, и чем скорее, тем лучше. В конце концов, я не слишком хорошо знаю Мезенцева, чтобы полностью быть уверенным в его непричастности. Информация, которую я получил требует абсолютного подтверждения, и дать мне его может лишь один человек.
– Постойте, вы сказали, что почти исключаете мотив ревности, но почему?
– Родион не способен заводить нормальные отношения с женщинами, он просто не испытывает к ним сексуального влечения.
– То есть он гомосексуалист?
– Нет, здесь все гораздо сложнее. Он, как бы это сказать, чрезвычайно брезглив и абсолютно не приемлет физической близости, одна мысль об этом вызывает у него омерзение. Нет, он, конечно, может оценить красоту женщины, ее ум, талант, эрудицию, но не более того. К тому же есть еще один очень важный нюанс – Мезенцев болен ангедонией, он в принципе не в состоянии испытывать радость и удовольствие от чего-либо, как это делают обычные здоровые люди, будь то секс, еда, путешествия, общение с близкими ну и прочие приятные вещи. Приятные для других, но не для него. Я полагаю, что всему виной гипертрофированный нарциссизм Мезенцева, такие люди довольно часто подвержены ангедонии, им кажется, что они постоянно должны получать от окружающего их мира все больше и больше, и только самое лучшее, в один прекрасный момент у такого человека в мозгах что-то щелкает, и он вообще перестает радоваться жизни. Один из моих осведомителей, кстати, весьма незаурядный человек, часто вращается в среде золотой молодежи нашего города. В первый раз о Мезенцеве я услышал именно от него. Он рассказал мне, что Родион довольно известная личность в клубной тусовке Москвы, о нем уже давно ходят легенды, весьма примечательный персонаж, эстетствующий скучающий инфант, утонченный, пресыщенный и эгоистичный, любит дорого и элегантно одеваться, классическую музыку и помешан на английской литературе, особенно ему импонирует Оскар Уайльд, увлекается эстетикой темного романтизма. Не удивлюсь, если его любимое произведение – «Портрет Дориана Грея», я почти уверен, что он находит себя если не во всем, то во многом похожим на главного героя, причем это касается как внешности, так и внутреннего мира. В следствии своей пресыщенности Мезенцев не чужд разного рода экзотических, а порой и весьма жестоких развлечений. Ему нравится все нетривиальное, что-то, что могло бы пробудить в нем хоть какой-то интерес к жизни. И когда Рокотов рассказал мне эту историю о ревности, я понял, что тут что-то не так. Больше всего на свете Мезенцев любит себя, этот парень сам для себя альфа и омега, свой личный идол и божество, поэтому ревновать кого-то он бы просто посчитал ниже своего достоинства. Он вполне способен напакостить кому угодно, если сочтет, что это может его развлечь, однако, чтобы такой человек как он смог совершить убийство, нужен мотив посерьезнее, а я такого пока что не вижу.
– Может мы просто не знаем о нем? Иначе с чего, вдруг, Мезенцев взялся угрожать Алексею? Просто так, ради забавы? Зачем организовал нападение?
– Ради забавы? – Чернов слабо улыбнулся. – А это интересная версия, между прочим.
– Только не говорите, что вы это сейчас серьезно.
– Да нет, я вполне такое допускаю, просто ты до сих пор не совсем понял, что это за человек. Ну да ладно, оставим измышления для более благоприятного момента. Да, кстати, с нападением все тоже не так просто. Мезенцев действительно одолевал Алексея звонками, издевался над ним, угрожал, требовал оставить Елену, но доказать его причастности к нападению я пока не могу. Я распорядился просмотреть все его сообщения, включая удаленные, все звонки, что-то должно было остаться, хоть какая-то связь Родиона с налетчиками, но пока что результат нулевой. Сегодня мне звонил мой информатор, который работает в полиции, он утверждает, что нападавшие видели заказчиков только один раз, при передаче денег, правда, описать их они не смогли, поскольку те были в масках. Похоже, Рокотов был прав, раздувать это дело там не хотят и в общем-то их можно понять, ведь по сути доказательств против Мезенцева у них нет, как, собственно, и у меня.
– А ведь эти двое в масках могли быть знакомыми Родиона, или вообще одним из них был сам Родион.
– Звучит может и логично, но пока что бездоказательно. Полиция проверила номер телефона, по которому заказчики связывались с исполнителями, но он теперь недоступен, а сам телефон скорее всего уже давно выкинули.
