– Ты не нашел способа покончить с собой более традиционно? – она сбилась с шага.

– Городские пристани Нового и Старого портов по полнолуниям охраняют вампиры. Думаешь, я первый додумался уходить из города вплавь, не спросив на то разрешения властей? Да почти каждый раз кто-то пытается так сбежать. А в конце Разбитых Зеркал есть маленькая пристань, куда иногда привозят некий неофициальный груз для пары-тройки влиятельных носферату. Она тоже может охраняться, но явно не так сильно. На крайний случай будем уходить с рассветом, когда стригои залягут в убежищах. Пристань возле городской черты, в километре за стенами лес, в котором можно укрыться. Есть разница, плыть с рассветом через весь город, или тихо пройти в сумерках под стенами спящего форта?

– Откуда ты все это знаешь? – Элли недоверчиво нахмурилась.

– Мой наниматель, Тиль, дружен с начальником городской жандармерии. Там запутанная история, – когда-то он спас оборотня, оборотень оказался сыном главы рода, а так как серые всегда платят долги… В общем, он иногда заглядывает на кружечку настойки, пожаловаться на жизнь. Ну а Тиль после долгих посиделок делится кое-чем уже со мной.

– Пристань и ее расположение тоже начальник рассказал?

– Нет. Когда-то и я был тем неофициальным товаром, что иногда привозят на пристань. Меня оценили как деликатес. А я сбежал.

– Сбежал от вампиров? – Элли нервно усмехнулась. – С тобой не пропадешь! Расскажешь, как удалось?

– Не знаю. Может, когда-нибудь, – я вглядывался в тени ночных улиц, ожидая всего чего угодно. – За тем поворотом кварталы оборотней.

– Не так и далеко, оказывается. Я уже десять раз могла к ним выйти, если бы не заблудилась.

– А зачем сюда шла?

– Решила, все преступники побегут в сторону Трущоб, потому что знают хитрые подворотни, где можно укрыться, ну а желающих соваться в Логово нужно еще поискать. Тут меня вряд ли кто додумался выслеживать, – она смотрела вопросительно, словно ожидая, что я не оставлю от такого простого плана камня на камне.

– Разумно, – кивнул я, и замолчал.

Расчет оправдал себя, по крайней мере, в отношении Логова. На широких светлых улицах с бесчисленными деревьями, не растущими в районах людей, было пустынно. Мостовые с идеальными прямоугольниками брусчатки, большие просторные дома со многими садами, широкие окна с декоративными, а не тяжелыми, почти тюремными решетками, как в районе Трущоб, – все разительно отличалось от привычных Элли узких переулков Старого порта. Это был город в городе. Девушка, не смотря на напряжение ночи, не могла игнорировать свое любопытство, и буквально впитывала изящную архитектуру района, где никогда еще не была.

– Им нечего бояться, – ответил я шепотом на немой вопрос, застывший в глазах спутницы. – Потому и тонкие решетки, и высокие деревья, с которых никто не запрыгнет в окно. Империя уже полторы тысячи лет как закончила последнюю войну. Все расслабились. У оборотней и вампиров не осталось противников, они сами наводят на всех ужас. Никогда не была здесь?

– Нет. А ты? – она тоже говорила шепотом. Зеленые глаза внимательно рассматривали искусно вырезанный мраморный фонтан в виде волчицы с тремя волчатами, склонившейся над зарезанной ланью.

– Здесь нам налево, – я свернул на узкую кривую улочку. – Был. Некоторые клиенты кузни предпочитают доставку на дом, потому и приходилось ходить как в Логово, так и в Разбитые Зеркала.

Я, в отличие от Элли, не расслаблялся, и внимательно изучал улицу не ради архитектурных шедевров, а выискивая движение. Мы осторожно, но довольно быстро перемещались по тротуару левой стороны, избегая выходить на середину мостовой.

– А что вампиры и оборотни заказывают в твоей кузнице?

– Все что может убивать. Мой наниматель, герр Тиль Шмидт, – лучший оружейник Гента. А я его лучший ученик. По крайней мере, он так говорит.

– И тебя никогда не задерживали жандармы, когда шел с оружием в руках? – Элли не верилось, что такие чудеса были возможны, и человека, пойманного с арбалетом или палашом не вели в камеру для последующей казни.

– Они же не дураки. Человек, разгуливающий по Логову или Разбитым Зеркалам с оружием, либо абсолютно уверен в том, что делает, либо блаженный самоубийца. Подходили иногда, называл им адрес, так они даже помогали дорогу найти. Тем более, для предъявления самым молодым и глупым представителям закона, на выход в город гном давал мне знак имперской гильдии кузнецов. Это такая приметная бляха размером с ладонь, на которой выгравирована наковальня с лежащим на лице²⁸ молотом, и надписью на гномьем: «Шмидт Фербанд», союз кузнецов.

– Ты был на привилегированном положении для человека, – Элли искоса рассматривала мощную фигуру кузнеца. Ей нравились спокойствие и уверенность, которые источал парень. С одной стороны, девушка не раз искренне пожалела, что втравила его в скверную историю, а с другой радовалась этому, так как лишь благодаря Вигу спаслась от вервольфов.

– Можно сказать и так. Через несколько лет Тиль думал расширять производство и ставить меня управляющим. А это означало бы признание свободным человеком, с возможностью стать полукровкой.

– И ты бы обратился? – все хорошее отношение к кузнецу зависело от его ответа. Больше оборотней Элли не любила только людей, которые хотели стать оборотнями.

– Никогда, – от злости у меня дернулась щека.

– Еще раз прости, что доставила тебе проблемы, – она нахмурилась.

– Брось. Пусть тебя не мучает совесть, – я взрослый человек и принимаю решения вполне осознанно. Если утешит, у меня и без того назревали крупные неприятности. Да и тосковал я в этом городе. Думал попросить Тиля помочь мне с официальным разрешением властей на поездку в Цвергланд к кобальтам²⁹. Хотел научиться их секретам мастерства в производстве замков.

Элли глубоко вздохнула и продолжила с интересом разглядывать окрестности.

Мы шли по району оборотней уже час, но по дороге нам так никто и не попался.

– Где все? – Элли тревожно озиралась. – Мне очень не нравится эта тишина.

– А мне она, наоборот, по душе. Полнолуние, оборотни отужинали дома или уехали в загородные имения охотиться на дичь. За людьми гоняются лишь служащие жандармерии. Слуги-полукровки сегодня берут выходной, а именитым вервольфам не пристало с рассветом бегать по улицам голышом. Здесь люди и днем редки, а уж в такую ночь если кто и забредет, то, наверное, раз в столетие, такой же беглец, как мы.

Я не стал говорить, что все не так безоблачно, и если нас заметят из окна какого-нибудь особняка, это будет конец. Именно поэтому я придерживался левой стороны улицы, с зарослями плюща и хмеля на высоких кованых оградах садов. По правой стороне уже долгое время тянулась однотонная кирпичная стена, прерываемая лишь арками ажурных калиток и створками решетчатых ворот. Если на фоне плюща, создававшего густую тень, мы хоть немного скрывались от любопытных глаз, то на фоне ярко-желтого забора в сиянии лунного света, наоборот были бы как на ладони. Я не знал, на самом ли деле оборотни так хорошо видели по ночам, как думали люди, но надеялся, что ночное зрение сказка, ибо в обратном случае тень спасти не могла. Хотя, наверное, это была напрасная предосторожность, в такие ночи при свете луны можно читать книгу, если, конечно, умеешь читать.

– Чем они ужинают дома? – спросила Элли после недолгого раздумья.

– Им всякую живность привозят, кому коз, кому оленей. Не людей, не переживай. Слишком дорогое удовольствие. Вампиры строго следят, чтобы доноров крови не трогали без веских причин. Хотя, это официально. Кто-то рассказывал мне, будто в сельской местности пропажа людей довольно частое явление, и таких похищенных привозят на забаву к богатым гурманам.

– Мои родители пропали без вести, как раз в полнолуние, – Элли слушала очень внимательно.

– Раз в полнолуние, – их не похищали. Извини, но ни один обернувшийся слуга-вервольф не довезет человека целым.

– Да, думаю, ты прав, – девушка заметно устала, но продолжала шагать, даже не заикаясь об остановке. – А твои родители где?