Парень в очках нашёлся не сразу. Он тоже не следил за последней на сегодня игрой. Просто сидел на полу возле противоположной стены, скрестив ноги по-турецки. Между пальцев правой руки привычно сверкнул золотой мячик. Поттер задумчиво разглядывал его тонкие серебряные крылышки, пока не поднял свои светло-карие глаза навстречу ее зелёным. Вдруг лицо его дёрнулось, и он резко отвернулся.

В ушах Джеймса всё ещё звенел, словно эхо, такой красивый для него голос: «отвратительно», «отвратительно», «отвратительно».

Игра действительно прошла для Лили как в тумане. Алиса уже по дороге в спальню, когда время перевалило далеко за полночь, сообщила ей, что Марлин выиграла три мастер-класса по древним рунам от Петтигрю.

========== Страшно ==========

девочки

В первый день каникул Лили поднялась с постели очень поздно. Она отказалась идти с девчонками на завтрак, сказав, что не голодна. Марлин хотела было её растормошить, сказать, что все уже всё забыли. Но Алиса не дала ей этого сделать, утянув за собой к двери.

- Лили сама придёт, если посчитает нужным, идём, - Вуд говорила тихо. – Спи ещё, Лили.

- Спасибо, девочки.

Дверь негромко хлопнула, и Лили осталась одна.

Сегодня ночью она много размышляла о своём поступке. И не могла выкинуть его из головы. Действительно ли правильно она поступила? Да. Тогда почему что-то не даёт ей покоя, какая-то зудящая в голове мысль. Наверное, это осознание, что теперь все будут считать её трусливой и зловредной, а еще нечестной. Как можно учиться на факультете, имя которого прослыло синонимом храбрости и честности, а самой не быть таковой? Как же плохо она себя чувствовала.

Лили зажмурилась, закрыла лицо ладонями.

Была и вторая мысль: «Я ужасно обидела Джеймса».

Но, с другой стороны, он сам виноват, поделом. С какой стати вообще она обязана идти с ним на непонятные ночные прогулки? Она его днём-то с трудом переносит, настолько бесит.

Лили вспомнила его взгляд, когда их глаза встретились вчера в последний раз.

«Нет, я поступила ужасно, просто кошмарно! Как можно было такое ляпнуть! Как же девчонки ещё терпят меня? Это я отвратительна. И теперь все прекрасно увидели моё истинное лицо. Как же стыдно. Я ведь не такая. Не такая? Такая».

Ох, как же она запуталась.

Нужно попросить у всех прощения за своё поведение. Даже у Поттера. Тем более у Поттера. Придется. Это должно всё исправить. Он ведь очень отходчивый, наверное, раз у него никогда не бывает плохого настроения.

- А, может, он и думать забыл обо всём этом? – робко произнесла Лили вслух. - Надо оно ему? Я ведь не первый раз говорю плохие вещи, и раньше они его не задевали, не останавливались. Что же изменилось теперь?

Лили задумалась, переворачиваясь на правый бок к зашторенному окну.

- И даже если я в действительности его задела, то теперь есть большая вероятность, что он оставит меня, наконец, в покое.

После этих слов девушка вдруг соскочила с кровати, устремившись к окну, чтобы распахнуть шторы и впустить солнце. Пусть развеет все сомнения.

Солнца в комнате не оказалось: небо было плотно затянуто тяжелыми снеговыми тучами.

Можно назвать Поттера самовлюблённым, невоспитанным, пакостливым, даже порой гадким из-за вечных безобразий, но никак не отвратительным.

Именно перед Джеймсом Лили виновата в первую очередь.

-Нет, надо извиниться. Так нельзя было говорить, - окончательно решила Лили, рассматривая серое и очень неприветливое небо.

***

мальчики

После завтрака в мальчишеской спальне состоялся военный совет. Возможно, последний по довольно часто обсуждаемой здесь теме.

- Чёрт возьми, парни, мы всё сделали правильно,- возмущался Джеймс, расхаживая туда-сюда.– Контролировали каждую, мать его, деталь! Детальку! Даже Пит ни разу не запнулся в словах. Даже когда эта поганая игра решила перекинуть меня через бедро, мы выдержали.

Поттер в ярости перешагивал босыми ногами через разбросанные по всему полу спальни исписанные и изрисованные пергаменты, музыкальные пластинки, комиксы и журналы. Было прохладно, ведь печку они сегодня ещё не заправляли. Хвост сидел на полу, опираясь спиной о деревянный столб кровати Бродяги. Лунатик стоял у стены рядом с календарём, на котором было толсто обведено красным второе января, и неотрывно следил за перемещениями Сохатого.

- А чего стоил фокус с огнём, а? – вставил Питер, вертя в руках пустую коробку от драже «Берти Боттс». – Я думал, Сириус не выдержит. Настолько бледным ты выглядел, - он грустно взглянул на лежащего навзничь Блэка.

- Да, Хвост, его контроль мне дорого обошёлся, еле на ногах под конец стоял. Хорошо хоть не забыли вернуть старый огонь на место.

Обычно саркастичный Ремус сохранял молчание.

- Видимо, это судьба, Сохатый. Ничего у тебя с этой недотрогой не склеится. Велика задачка оказалась.

- Да, если даже нам четверым она не под силу, - согласился с Сириусом Питер.

- Это я виноват, ребят.

- О, посмотрите, мужики, кто проснулся! – Сириус даже приподнялся на локтях. – С чего ты так решил?

- Если бы я не сказал, что можно не выполнять желание Джима, всё бы вышло, - Ремус искривил губы. – А я, как последний придурок, даже не обдумал хорошо свои слова. И шалость не удалась.

Ремус выглядел как-то болезненно, сероватый оттенок кожи под глазами был явным свидетельством отсутствия ночного сна. Чуть позже он добавил:

- Прости меня, Джеймс, я всё запорол. Ты столько для меня делал и продолжаешь делать, а я не смог один единственный раз проявить себя и помочь тебе.

- Не, Лунатик, ты ни в чём не виноват, - отозвался Джеймс. – Ты правильно ей сказал.

Он затих, но и парни молчали, давая понять, что хотят его полного высказывания на этот счёт.

И Поттер продолжил:

- Эванс и так, и так не согласилась бы. Видали, как её задёргало всю, когда она поняла, что проиграла? А когда услышала желание? Тут и говорить нечего, - махнул рукой, отворачиваясь к окну Джеймс. – Так что, твои слова особо не сыграли против твоего же плана, Рем. Ты сказал Эванс, как чувствовал. Сказал, как должен был сказать. Я так не могу. А когда могу, то говорю не теми словами.

- Джеймс…

- Тебя она слушает, потому что ты хороший человек, и оказывается права, - не унимался Поттер. Тяжело сглотнув, он добавил:

- Возможно, что ей нравишься именно ты.

- Не, Сохатый, точно нет, - помотал головой Люпин. Слова Поттера изумляли и пугали. – Мы с ней даже не совсем друзья. Просто хорошие приятели.

Джеймс подавленно притих, опустив всегда горделивые плечи.

- И я понял, куда ты клонишь. Она просто испугалась, я думаю. Не считает Лили тебя таким. Ну, каким сказала.

- Считает, Ремус. Я точно знаю, - тихо, почти шёпотом сказал Джеймс. – Я видел это тогда, у библиотеки. И стал видеть чаще в последнее время. Даже услышал вчера.

Люпин вздохнул, переглянувшись с Блэком.

- Что же теперь делать, Сохатый? – спросил Питер.

- А я не знаю, Хвост. Первый раз в жизни не знаю.

Сириус уселся на не заправленной с утра кровати, нашарил под ней носки и принялся их натягивать на озябшие ноги.

- Я знаю, брат, - произнёс он, на что Джеймс порывисто обернулся, но на лице его не было воодушевления, какое обычно проступает, когда Сириус говорит, что сейчас во всём разберётся и они снова вылезут сухими из очередной передряги. – Сейчас мы пойдём в Хогсмид самым коротким путём и прилично там нажрёмся, как свиньи прям чтобы. А потом ты заявишься к этой фее и потребуешь исполнения своего заветного. Как тебе?

- Нет желания бухать.

- Ну, не шибко тогда будем нажираться.

Губы Джеймса тронула невесёлая улыбка.

- Ладно, давайте пройдёмся, а то окислимся от долгого бездействия.

Ремуса всё же ел червь сомнения, что друг затаил на него обиду, поэтому, как только они оделись для уличных похождений, он решился.

- Сохатый? – позвал Люпин и, дождавшись, пока тот посмотрит на него, вновь спросил: