Эванс рассмеялась.

- Сама пока в шоке, правда. И это вовсе не свидание! – взвилась она. – Я думаю, он понимал, что если начнёт вытворять что-то в таком духе, я уйду.

- А как вы спелись? В смысле, мы же не могли найти ни его, ни его дружков до позднего вечера. Он, что, выкрал тебя уже в пижаме?

- Ну, ты почти угадала, Марли, - ответила Лили. - Он заявился прямо сюда, был не совсем трезв и как-то разбит что ли, отчаян даже. На Поттера это совсем не похоже. А вы же знаете, что со мной сделали совесть и чувство стыда. Я его пожалела. Или решила покинуть зону комфорта, не знаю сама.

- О, нет, это же нельзя делать, - сникла Вуд. Подружки внимательно посмотрели на неё. – Жалеть, я имею в виду. Вдруг всё только станет хуже, если Джеймс решит, что ты дала ему шанс?

- Хотя мы только за шанс для капитана, - вставила МакКинон. – Но такое способно серьёзно искалечить человека. Парней не стоит жалеть вот так.

- Да я знаю, но ничего не смогла с собой поделать, - вновь вернулось и чувство стыда, и разъедающая душу совесть, но уже по другой причине. – Я, кажется, и вправду ему небезразлична. И больше не хочу делать больно, - на глаза набежали горячие слёзы.

Марлин и Алиса поражённо переглянулись. Теперь и блондинка перебралась к Лили на кровать.

- А он тебе всё-таки, безразличен, да? – с горечью спросила она.

Эванс кивнула, потом, наоборот, замотала головой. Глаза пекло.

- Не знаю. Я пока ничего не понимаю, - хрипло ответила Лили. – Сегодня ночью я многое для себя открыла, но пока не обдумала. Знаете, это такое чувство, когда всю жизнь совершаешь привычное дело, считаешь, что получается верно, а потом выясняется, что всё выходило неправильно, что всё делал не так. Я пока не могу вам всего рассказать, но вчера я ходила гулять совсем не с тем Джеймсом Поттером, которого знала все эти годы, - тихо говорила девушка, внезапно осознавая, что может доверить подругам свои мысли. - Этот Джеймс весёлый, интересный, открытый и искренний, находчивый и очень даже добрый парень, глубоко ценящий дружбу. Он столько всего знает и умеет. Я и не подозревала, сколько.

- Так это же хорошо, - улыбалась Алиса, успокаивающе поглаживая подругу по дрожащей спине. – Мы часто тебе пытались это доказать, а теперь ты сама убедилась, и при этом ушла всего одна ночь.

- Да, но есть ведь другой Джеймс. Задиристый, самовлюблённый везунчик, жаждущий всеобщего внимания и любящий жестоко пошутить, очень вредный мальчишка. И он меня так раздражает. До зубовного скрежета просто доводит.

Девчонки замолчали, каждая крепко задумавшись.

А потом, спустя несколько долгих минут, Алиса изрекла, возможно, единственно важную во всём этом вещь:

- Послушай, Лили, в Хогвартсе полно мальчишек, которые ведут себя неприлично, грубо или отталкивающе, они откровенно наслаждаются своими победами и не замечают, когда делают это слишком громко. Их множество, понимаешь, а бесит тебя только один из них. Только Джеймс Поттер.

***

- Эй, Эванс! – обратился высокий и крайне взъерошенный черноволосый парень к хорошенькой рыжей девушке, идущей по просторному школьному коридору рядом с ним. – А давай сыграем в вопросы?

- В какие вопросы, Джеймс? – спросила девушка.

Они только что покинули гостиную, одевшись по требованию Поттера в верхнюю одежду. Пока Лили обматывала длинный шарф вокруг только-только проболевшего горла, стараясь не думать, для чего им понадобилось выбираться на улицу перед отбоем, сам затейник напяливал на голову смешную полосатую шапку с помпоном. Настроение у него было пречудесное.

- Да в любые, на самом деле, - открывая перед Лили дверь и пропуская её вперёд, ответил Джеймс. – По очереди на которые отвечают.

Лили задумчиво сжала губы. Это шанс разузнать о нём побольше.

- Начинай, Поттер.

- Что, правда? – округлились его глаза. – Вот так просто? Мне нравится!

Лили с упрёком вскинула голову.

- Мне самой начать?

Поттер заразительно засмеялся, закрывая от счастья глаза.

- Ну, давай.

- Что за секрет номер три? – решила прояснить терзавший её момент Лили.

- Это карта, Эванс, - быстро ответил Поттер. – Одна очень классная карта. Я её тебе потом покажу, когда будем возвращаться в замок.

- Что ж, я запомню, - отозвалась девушка.

Джеймс кивнул.

- Теперь мой черёд. У тебя есть любимое занятие?

Лили удивилась такому вопросу. Она ожидала что-то вроде «кто тебе нравится, Эванс» или «когда мы уже начнём встречаться».

- Есть, но их много. Например, я обожаю собирать растения. Это называется гербарий. А еще хочу научиться готовить вкусную выпечку, как бабушка. Практикуюсь часто, когда дома.

Поттер молча улыбался, поглядывая на неё. Он считал, что выучил Эванс наизусть, ведь он знал, что любимый цвет у неё – зелёный, слушает она битлов и Элвиса, а ещё «Диких сестричек», как и все девчонки - из-за обаятельного вокалиста. Ещё она часто кусает нижнюю губу, когда думает или злится, а если смеётся, то слегка закидывает голову назад. Любит природу и животных, может подолгу засиживаться у озера, разглядывая высокое, цвета берлинской лазури небо. Любит читать всякие маггловские книжки и варить зелья. Мечтает стать целителем после выпуска из школы.

Про растения и выпечку он не знал. Но оно и понятно: самое сокровенное Лили не любит выставлять напоказ.

Они уже вышли на задний двор и сейчас спускались по каменным ступенькам, ведущим к опушке леса, где стояла хижина давнего друга Мародёров, Хагрида.

- Это глупо будет, но я тоже хочу спросить о твоих увлечениях, - произнесла Эванс.

- Почему же глупо? О некоторых знает только ограниченный круг людей, - возразил Джеймс. – Но ты права, я обожаю квиддич. А ещё неплохо рисую.

- Ты? Рисуешь?

- Ну да, а что тебя удивляет?

- Это же требует большой сосредоточенности и усидчивости, а это не про тебя, - недоумевала девушка, надевая тёплые варежки.

- Да ты меня, оказывается, плохо знаешь, Эванс! – веселился Поттер. – Я на самом деле могу долго что-нибудь вырисовывать. Особенно, если это что-то вдохновляющее и красивое.

- Необыкновенно, - прокомментировала поражённая Лили. Ей вдруг представился шумный, взбалмошный и непоседливый игрок в квиддич и сразу же тихий, сконцентрированный и с закушенным в сосредоточении языком старательный художник. И оба они живут в одном Поттере. Может ли это быть правдой? – Наверное, ты прав, плохо знаю.

Джеймс уже широко улыбался.

- Снова я: ты любишь цветы? Или они всерьёз тебя раздражают?

- С чего ты это взял?

- Ты никогда не брала тех, что я таскал тебе, - грустно ответил Джеймс.

- Ну, во-первых, ты бесчеловечно разорял школьные клумбы ради этого, а, во-вторых, ужасно безобразничал, когда пытался их мне всучить, - в тоне Эванс послышались прежние обвиняющие нотки.

- Ну, надеюсь, сегодня я не слишком прослыву безобразником, если приглашу тебя посмотреть, как раскрываются искристые слёзки, а, Лили? Что скажешь? – остановившись у кромки леса, произнёс Джеймс.

- Ты с ума сошёл! Ещё как прослывёшь! – возмутилась девушка, поняв его сумасшедшую идею отправиться в Сумеречный лес на ночь глядя. – Это же вопиющее нарушение сразу нескольких школьных правил, Поттер!

- Я знал, что ты так скажешь, - спокойно ответил парень. – Поэтому заготовил второй довод: они распускаются только в канун рождественской ночи, и это единственный шанс, Лили, - продолжил он уже елейным, уговаривающим тоном.

Голос у него был красивый и на удивление почти окрепший: звонкий, но с лёгкой хрипотцой.

Лили Эванс, правильная девочка, никак не решалась нарушить правила. Джеймс же обожал рушить их ко всем чертям.

- Ну, давай, Лили, ты же почти согласна, я же вижу, - не унимался Поттер. – Пожалуйста.

- Это очень опасно – ходить в Сумеречный лес, тем более, ночью. Тем более, что опять может начаться пурга, мороз ведь спал.

- Не бойся, я ведь буду с тобой, - утвердительно продолжал Джеймс.- И, наверное, ты догадываешься, что я знаю эту часть Сумеречного леса как свои пять пальцев. Я всё продумал, Эванс.