Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Если подойти к мужику осторожно, то найдется и новенький офицерский наган в липкой смазке, отсыплет и патронов…

Проголодавшись, в дальнем углу базара Савинков хотел купить ломтик сала. Нахальная торговка запросила за него столько, что он поперхнулся от удивления.

— Молодой, красивый! — закричала баба. — Денег жалко — снимай пенжак, и будем квиты!

— Не базар, а грабиловка! — сказал кто-то за спиной Савинкова.

Он резко обернулся — перед ним стоял все тот же сутулый мужчина с пачкой книг.

«Нервы стали как тряпки, — подумал Савинков, разглядывая мужчину. — Зря психую, по всему видать — чиновник: брюки истрепанные, ботинки стоптанные. Надоело сидеть дома, вот и шляется по всему городу, ищет случайных собеседников».

Купив у сопливой девчонки пирожки с кониной и пристроившись у пустого прилавка, собрался перекусить. Пирожки были черствые и жарились, наверное, на столярном клее, что варят из лошадиных копыт.

— Приятного аппетита!

Савинков чуть было не подавился — опять эта чертова перечница!

Мужчина поставил книги на прилавок, сделав короткий поклон, представился:

— Тюкин Василий Петрович… В прошлом работник почты и телеграфа…

— Все мы в прошлом, — недовольно сказал Савинков.

Но мужчина в чесучовом пиджаке не отставал:

— Вижу — интеллигентный человек. По крайней необходимости вынужден распродавать свою библиотеку. Не купите ли Кропоткина, Бакунина? Сгустки человеческой мысли! Идеологи анархии!

— Извините, спешу, — буркнул Савинков и нырнул в толпу.

Потом, выйдя с базара, долго кружил по улицам, оглядываясь, не шагает ли следом мужчина с книгами, и, хотя он производил впечатление безобидного болтуна, для верности возле «Арттрины» Савинков появился, когда стемнело.

Форточка в правом окне была закрыта, плотные шторы не пропускали ни полоски света. Но Савинков, завернув во двор напротив, потратил еще четверть часа, чтобы убедиться — засады нет, на улице все спокойно. Редкие прохожие шли мимо «Арттрины» не задерживаясь, не оборачиваясь…

Ян Бреде провел Савинкова в комнату, заставленную обшарпанными, залитыми чернилами канцелярскими столами. В жидком свете электрической лампочки без абажура висело густое табачное облако.

За столом посреди комнаты, затянутым зеленым сукном в рыжих подпалинах, сидели «трудящиеся интеллигенты» и с азартом резались в карты.

Савинков недовольно произнес, потянув носом кислый воздух:

— На вашем месте, господа, я бы относился к делу серьезнее! Лучше бы изучали карту города.

Один из игравших, светловолосый, с широким загорелым лицом, ловко сложил карты в колоду и засунул ее в карман френча. Это был Дулов, председатель «Арттрины».

— Мы не для развлечения — для конспирации. Мало ли что, — торопливо объяснил он, разыгрывая смущение.

В быстрых и цепких глазах заядлого картежника промелькнула снисходительная усмешка, с которой обычно смотрят на гражданских начальников кадровые офицеры.

Из соседней комнаты вышел Бусыгин, еще трое «интеллигентов». Уселись за столы. Ожидая, что скажет Савинков, смотрели на него молча, напряженно.

Понимая, что перед ним люди, не склонные к пустопорожним разговорам о «Родине и свободе», руководитель «Союза» сразу приступил к делу:

— Успех восстания в губернском городе обеспечен. Ярославский отряд перережет дорогу на Москву и захватит мост через Волгу. Ваша задача — овладеть артиллерийскими складами и отрезать дорогу на Петроград. После этого союзники высадят десант в Архангельске и двинутся на соединение с нашими частями. Потом, совместными силами, берем Москву, уничтожаем большевистское правительство и объявляем созыв Учредительного собрания. Такова в нескольких словах наша стратегия. О тактике выступления в Рыбинске доложит полковник Бреде…

Латыш неторопливо поднялся с места и, медленно подбирая слова, заговорил:

— После неудачи отряда Назарова первоначальный план восстания сорвался, и мы вынуждены были разработать новый. Начало выступления — в три часа утра восьмого июля. Взятие артиллерийских складов — наша главная цель. Эту операцию будут осуществлять два отряда. Первый отряд — командир подполковник Зелинский — выступит из деревни Покровки на штурм артскладов. Второй отряд собирается на даче фабриканта Бойкова, берет Мыркинские казармы, в которых находятся караульные роты артскладов…

Савинков перебил латыша, спросил, кто возглавит этот отряд. Когда Ян Бреде назвал штабс-капитана Бусыгина, неожиданно для всех решил присоединиться к отряду.

— Стоит ли так рисковать, Борис Викторович? — с искренней озабоченностью сказал Бусыгин. — Не лучше ли вам осуществлять общее руководство восстанием? Случайная пуля — и мы лишимся руководителя.

— Без риска нет победы! — с пафосом заявил Савинков, словно ждал этих слов, и бледное лицо его на мгновение побагровело.

Ян Бреде монотонно продолжил:

— Отряд капитана Дулова собирается здесь, он берет Чека и Совдеп. Отряд под моим началом захватывает Красные казармы и вокзал, утром туда прибывает отряд полковника Зыкова. Действуя совместно, мы берем почту, банк, по списку арестовываем большевистских вожаков. На мой взгляд, самое удобное место для штаба — Коммерческое училище на Мологской улице. Здесь собирается отряд капитана Есина…

Из-за портьеры вышел давешний «работник почты и телеграфа». Вспомнив, как бегал от него по городу, Савинков нахмурился. Ян Бреде извиняющимся тоном сказал:

— Я приказал охранять вас!..

Не стал Савинков распекать офицеров за излишнее усердие, поинтересовался, чем удобно Коммерческое училище.

— Тем, что на окраине. А также своими подвалами, — многозначительно пояснил Ян Бреде.

Савинков вспомнил, с каким энтузиазмом встретили его предложение о размещении арестованных ярославские заговорщики, и с решимостью произнес:

— Особо опасных — на баржу. Нехлопотно и надежно…

Была бы воля Савинкова — такими баржами смерти он заставил бы всю Волгу, до самой Астрахани.

— И не забывайте, господа, об осторожности, — Савинков ткнул указательным пальцем в стол, словно поставил точку.

Но это предостережение не помогло.

2. Рыбинск

Как только не называли Рыбинск: город-купец, склад российского хлеба, столица бурлаков. В летнее время мокшаны, гусянки, паузки, коломенки, расшивы, суряки, тихвинки, унженки, шитики, прочие мелкие и крупные суда густо сбивались у причалов. По ним с берега на берег можно было перейти, пользуясь перекладной доской. А иногда, в особо хлебные годы, обходились и без нее, так тесно стояли суда с зерном.

При попутном ветре вверх по течению хлебные баржи шли под парусами. Но страдала хлебная коммерция от своеволия ветров. То ли дело бурлак: в тихую погоду бурлацкие артели по тридцать верст делали, на тыщу пудов — всего три бурлака, каждому за день — гривенник. Дотянули до Рыбинска — и расчет, а будут лишнюю копейку требовать — в зубы. Для купца, «накрахмаленного подлеца», от любого греха откупиться свечкой в церкви — пустячное дело.

Потом, когда труба с дымом посреди Волги перестала быть диковинкой, на полторы версты, чуть не до самой Стрелки, вдоль берега протянулись пристани пароходств «Русь», «Север», «Кавказ и Меркурий», «Самолет»,

Город Рыбинск не столица,
Только пристань велика, —

орали пьяные крючники. Называли их еще зимогорами — крепко бедствовали они зимой, оставшись без работы. Обдирали их купцы и подрядчики как липу на лыко, из «дувана» — расчета — мало чего доставалось на руки. А что и попадало в карман — мигом спускалось в пивных, трактирах и кабаках, которыми были застроены целые кварталы Спасской и Ушаковской улиц. И шли пьяные крючники во главе со своими старостами — «батырями» — артель на артель, отводили душу в кровавых драках. Избитые, без денег, просыпались в тюрьме на окраине города, на голых нарах ночлежки «Батум», на Вшивой горке, возле общественной «царской кухни», которой «облагодетельствовали» их купцы.

2
{"b":"712031","o":1}