Литмир - Электронная Библиотека
A
A
По заданию губчека<br />(Повесть) - i_001.jpg

Борис Сударушкин

ПО ЗАДАНИЮ ГУБЧЕКА

Повесть

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1. «Арттрина»

Мужчина в клетчатой кепке и светлом английском костюме быстро пересек Спасскую улицу, проскользнул в узкую калитку в дощатом заборе. Разглядев в темноте покосившуюся поленницу дров, встал за ней, всматриваясь в освещенные окна одноэтажного флигеля.

Ничто не насторожило его. Выйдя из-за поленницы, он поднялся на крыльцо и постучал — три удара, через промежуток еще два. Дверь почти сразу же открылась и захлопнулась за поздним гостем.

Так в июле восемнадцатого года из Ярославля в уездный Рыбинск прибыл Борис Савинков — руководитель контрреволюционного «Союза защиты Родины и свободы».

И в губернском городе, и здесь мятеж должен был вспыхнуть в ночь на пятое июля, выступление начинала ударная группа офицеров-боевиков. В Ярославле в ночь на пятое собрались не все. В Рыбинске отряд майора Назарова собрался полностью. Но стоило офицерам приблизиться к артиллерийскому складу, как заговорили красноармейские пулеметы, в коротком бою группа Назарова была уничтожена.

Об этом Савинкову доложил полковник Ян Бреде — начальник рыбинского отряда Северной Добровольческой армии. Они встретились на конспиративной квартире, принадлежавшей штабс-капитану Бусыгину. Из Ярославля в канун мятежа Савинков выехал полный самых радужных надежд, и вдруг эта ужасная новость.

Руководитель «Союза» долго не мог прийти в себя, взволнованно вышагивал по длинной, как пенал, комнате. Ночь за окном уже бледнела, по вымощенной булыжником мостовой прогрохотала последняя телега ассенизационного обоза.

Закинув руки за спину, Савинков остановился возле си девшего на койке Яна Бреде — скуластого латыша с короткой шеей и тяжелым раздвоенным подбородком.

— Вам известно, по какой причине погиб отряд Назарова? — спросил Савинков, пристальным, гипнотизирующим взглядом уставясь на полковника.

Измученный бессонной ночью, тот буркнул, не поднимая головы:

— Нелепая случайность. Иного объяснения не нахожу.

— А если измена?

— Ни один наш человек не арестован, никто не заметил за собой слежки, — бесстрастно выговорил Ян Бреде.

Эта бесстрастность разозлила Савинкова, он по-командирски повысил голос:

— Детские рассуждения, полковник! Возможно, чекисты только и ждут удобного случая, чтобы накрыть всех остальных. Что вы предприняли после гибели отряда Назарова?

— Я послал штабс-капитана Бусыгина к господину Перхурову договориться о более позднем сроке выступления. Но мятеж в Ярославле, к сожалению, уже начался.

— Мне даже не удалось прорваться в город, — сказал Бусыгин, офицер с худым волевым лицом. Он сидел на стуле между платяным шкафом и спинкой кровати, зажатый ими, как тисками, отчего казался еще более худым. — Едва ноги унес, — мрачно добавил штабс-капитан.

Савинков опять обратился к латышу, будто и не слышал Бусыгина:

— Выступление в Ярославле отложили на день. Если бы ваш связной проявил больше энергии и смелости, он предупредил бы Перхурова.

Бусыгин хотел возразить, но предостерегающий, исподлобья, взгляд Бреде остановил его.

Бывший командир латышского советского полка, в «Союзе защиты Родины и свободы» получивший за измену высокую должность начальника контрразведки, хорошо изучил вспыльчивый нрав Савинкова, не привыкшего, чтобы ему возражали. На его следующий вопрос, жив ли Назаров, ответил, что майор погиб у артиллерийского склада.

— Насколько точны ваши сведения?

— Мы узнали об этом от нашего человека в уездном военном комиссариате.

— Наверняка красные после боя взяли пленных, подобрали раненых. Что известно о них?

— Больше было убитых — красные стреляли в упор, с тридцати шагов. Среди раненых только один внушал опасения — заместитель Назарова есаул Емельяненко. Он знал адрес штаб-квартиры нашей организации, Но мы вовремя приняли необходимые меры…

— Яснее, полковник.

— В госпитале у нас тоже есть свой человек…

Савинков не дал ему договорить:

— Это пятое июля как заколдованное — отложили выступление в Ярославле, сорвалось здесь… Вы назначили новый день восстания?

— Сегодня вечером — заседание боевого штаба. Там решим окончательно. Вы будете присутствовать, Борис Викторович?

Осторожный Савинков поинтересовался у Бреде, где находится штаб-квартира.

— Место надежное. Еще в апреле, когда в городском Совете заправляли меньшевики и эсеры, капитан Дулов создал здесь «Артель трудящейся интеллигенции». Все труженики этой конторы — члены нашей организации, «Арттрина» — только прикрытие. Заседание штаба назначено на десять вечера.

Савинков спросил, как найти «Арттрину».

— Я провожу, — охотно вызвался Бусыгин.

— Незачем вдвоем мотаться по улицам! Не забывайте о конспирации.

— Это почти в самом центре — двухэтажное серое здание на углу Стоялой и Крестовой улиц, — объяснил Бусыгин.

— Как я узнаю, что заседание не сорвалось?

— Если что случится, в правом от крыльца окне будет открыта форточка. В котором часу вас ждать? — спросил пунктуальный латыш.

— Вам есть о чем поговорить и без меня, — неопределенно ответил Савинков…

Ян Бреде ушел. Хозяин квартиры предложил гостю отдохнуть до вечера, но тот отказался, нервничал, прислушивался к каждому звуку с улицы.

Через час после ухода латыша он тоже покинул квартиру, кривыми, тесными улочками направился к центру. Душный ветер подхватывал на перекрестках пыль, клочья сена, грязные обрывки бумаг.

На площади десятка два красноармейцев из комендантской роты занимались ружейными приемами. Солдаты были нескладные, видимо, недавно из запаса. Один из служивых, вытягивая шею, неуклюже выкидывал перед собой винтовку со штыком. Командир сердито выговаривал ему:

— Захаров! Ты же врага колешь, врага, а не навоз вилами. Бей со всей силы!

Савинков невольно усмехнулся. Ошарив взглядом соседние дома и заборы, мимо «Арттрины» прошел к Волге. Возле биржи труда сел на лавочку, правую руку засунул в карман пиджака, где лежал браунинг.

И знать бы не знал Савинков о существовании этого пыльного захолустного города, но обстоятельства складывались так, что без взятия Рыбинска с его артскладами мятеж в Ярославле был обречен.

С этой целью — обеспечить полный успех вооруженного выступления — и прибыл сюда сам руководитель «Союза защиты Родины и свободы»…

Заглянув Савинкову в лицо и ощерив желтые зубы, мимо прошел сутулый мужчина в чесучовом пиджаке, с пачкой книг, перевязанных бельевой веревкой. Чем-то он Савинкову не понравился. Дождавшись, когда подозрительный прохожий свернул за угол биржи, направился в другую сторону, к вокзалу, — там легче было затеряться в толпе.

Возвратиться на квартиру Бусыгина не рискнул и с досадой подумал, что при царе опасался только полиции, а теперь, при большевиках, боишься каждого встречного.

Базар при станции, словно море, сотрясали приливы и отливы. Замрет у грязного перрона состав из «телятников», набитых беженцами, мешочниками, солдатами, — и базар перехлестывает через край. Прощаясь с городом, закричит дышащий на ладан паровоз — и начнется отлив, схлынет гамливая, разношерстная толпа.

Базар — стихия, он подчиняется каким-то неведомым законам цен: за иголку к «зингеровской» машинке требуют живого поросенка, за щегольские офицерские сапоги дают несколько пачек сахарина, за кружку комковатой муки или крахмала — английский френч с огромными накладными карманами или генеральские штаны.

Из-под прилавка торгуют самогоном. Рядом, у забора, на рогоже валяются ржавые краны и замки, сломанные кофемолки. Тут же притулился верстачок, на нем пилочки, паяльная лампа, банки с кислотой. Здоровенный чернобровый мужик, похожий на цыгана, покрикивает:

— Кому примус починить? Кастрюлю запаять? Ключ сделать?

1
{"b":"712031","o":1}