– О-о… – вдруг произнес он.

– Что?

– Безумная затея, но лучше, чем наверняка голову в петлю совать.

Он торопливо принялся рассказывать о том, что видел в скриптории дверку, ведущую куда-то вглубь горы Сидмон.

– Не знаю, что за дверь. Но во всех господских замках – мне отец про это рассказывал – есть тайные ходы на случай осады. Даже иногда несколько. Думаю, в монастыре так же. Надо только тихонько на верхний двор пробраться – вход в скрипторий где-то там. Из двора послушников не войти, там дверь изнутри запирают.

Гвендилена слушала, не прерывая.

– Отлично. Пойдем.

Сделав пару шагов, он мягко положил руку ей на плечо. Обернувшись, девушка вопросительно на него посмотрела.

– Гвен… это дело опасное. Я не знаю, куда тот ход идет, это во-первых. Думаю, что наружу, но вдруг – нет? А если тебя со мной поймают, тебе тоже несдобровать. Решат, что ты моя сообщница. Я один пойду. Если выберусь, буду тебя ждать. Надо только договориться, где.

Нахмурив брови, Гвендилена помолчала несколько мгновений. И вдруг неожиданно улыбнулась.

– Ты молодец. Хороший. Но я с тобой пойду, я решила. Надоело здесь торчать.

– Гвен…

– Все равно пойду. За тобой следом. Кроме того, у меня есть еда, – она потрясла перед его носом небольшой котомкой, – а у тебя ее нет.

Эдвин вздохнул, собираясь с мыслями. Похоже, она действительно пойдет, что бы он ни сказал.

– Хорошо.

Ступая на цыпочках, они выбрались в узкий проулок за стеной кухни. Гвендилена затушила свечу. Прямо над ними в невероятно высоком темно-синем небе висела огромная луна, заливая все вокруг мертвенным светом и отбрасывая жутковатые тени. Стрекотание сверчков висело в свежем ночном воздухе.

Эдвин вдохнул полной грудью. И чертыхнулся, больно ударившись босой ногой об обломки печной трубы, которые все еще валялись в проходе. Цепь звякнула.

– Тихо ты…

Повернув налево, они оказались у развилки: одна лестница, спускаясь, вела к странноприимному дому и монастырским воротам, другая – в верхний двор. Гвендилена начала легко взбираться по высоким ступеням, но внезапно остановилась перед очередным поворотом, прижавшись к стене и предостерегающе подняв вверх руку. Эдвин осторожно выглянул за угол.

До верхнего двора оставалось не больше двух десятков ступенек, но прямо на входе, на том же самом месте, где поутру он видел Соила, под торчащим из стены факелом на каменной скамье сидел послушник. Он дремал, уронив голову и спрятав руки в широкие рукава.

– Проклятье… – пробормотал Эдвин. – Я и не думал, что по ночам здесь тоже кто-нибудь сторожит. Он крепко спит?

Гвендилена покачала головой. В самом деле: послушник время от времени ежился и взмахивал рукавом, отгоняя ночных насекомых.

Эдвин скрипнул зубами.

– О, боги. Пойдем обратно. Надо что-то другое придумать.

– Постой, – зашептала Гвендилена. – Я знаю его. Это Освен.

– Ну и что?

– Я ему нравлюсь.

Эдвин пожал плечами.

– Послушнику?!

– Ну да. Послушник – не человек, что ли? Не всем же святыми быть.

– И что из этого?

– А вот что: когда дам знак, подкрадешься к нему сзади.

– Чего?!

Не ответив, девушка распустила свою роскошную шевелюру и, подобрав юбку, направилась прямо к Освену. Оторопев, Эдвин стоял в тени скалы и смотрел ей вслед.

Заслышав шаги, Освен повернул голову в сторону лестницы, чуть приподнялся и тут же опять плюхнулся на скамью. Гвендилена медленно подошла к нему; до Эдвина донесся неясный звук ее голоса. Они о чем-то говорили; девушка встала таким образом, что послушник повернулся к ней, оказавшись спиной к лестнице. Она подошла совсем близко; Освен воровато огляделся по сторонам и вдруг положил руки ей на талию. Гвендилена тихо засмеялась, запустила пальцы ему в волосы. Даже издали Эдвин увидел или, скорее, почувствовал, как послушника начал колотить озноб. Дрожащими руками тот принялся шарить по ее телу, пытаясь развязать платье. Гвендилена вся прогнулась в его объятьях и запрокинула голову, как будто глянув в сторону Эдвина. Эдвин стоял, вытаращив глаза. Она что-то тихо говорила послушнику, а тот не находил покоя, пытаясь прижать ее к себе все сильнее. Она обхватила голову Освена, притянув его лицо к своей груди, и его руки сошли с ума.

Вдруг Гвендилена прямо и открыто посмотрела в сторону Эдвина.

Очнувшись, он ринулся вверх по лестнице, крепко держа цепи, чтобы те не гремели. В последний момент Освен что-то услышал, попытался повернуться на шум, но Эдвин оказался быстрее. Подскочив к послушнику, он со всей силы ударил его по голове кандалами. Цепи негромко звякнули.

Освен мешком свалился на каменный пол. Эдвин стоял рядом, тяжело дыша.

– Ты чего долго-то как? – зашипела Гвендилена, торопливо завязывая платье на груди. – Замучилась тебе кивать. Уж думала, самой придется искать, чем бы его треснуть…

Эдвин промолчал.

– Не стой, сандалии с него сними. Босиком по горам ты далеко не убежишь.

– Знаю, – сердито ответил Эдвин.

Опустившись на колени, он оторвал несколько полос ткани от рясы, запихнув один Освену в рот. Тот по-прежнему лежал без сознания. Связав ему руки за спиной другим куском, Эдвин принялся стягивать с него сандалии. Цепь оглушительно громыхала на каменной брусчатке.

– Знаешь, – сказала Гвендилена, – сдается, ты мне уже дважды должен. Или даже трижды.

– А третий-то раз за что? – хмуро спросил Эдвин.

– Да так…

– Знаешь что?!..

– Что?

– Объяснить надо было, какие знаки ты собралась мне давать…

Они уставились друг на друга, пыхтя, как парочка филинов над трупом убитой белки. Глаза у Гведилены сверкнули в темноте.

– Ты ревнуешь, что ли? – тут же хитро спросила она.

Эдвин ничего не ответил, искоса глянув в ее сторону.

– Давай помогу, – сказала девушка.

Вместе они оттащили недвижное тело Освена подальше от скамьи, в тень.

Тишину на верхнем дворе по-прежнему нарушал только стрекот сверчков. Или им действительно удалось проделать все незаметно, решил Эдвин, или все эти небольшие строения по обе стороны от храма, за исключением домика Эльфина, были нежилыми. Во всяком случае, ни в одном из них не мелькнул свет, и никто не вышел.

Эдвин торопливо завязывал сандалии – слава богам, они подошли в самый раз, – продолжая слегка злиться на Гвендилену. В чем причина – он и сам себе объяснить не мог. Неужели правда заревновал, глядючи, как она прижимается к этому Освену, а тот лапает ее по всему телу? Глупец. Бросив взгляд на девушку, Эдвин разозлился на самого себя. Стоит и смотрит на него. Насмехается, что ли?

– Пойдем, – мягко сказала она, – торопиться надо. А то придет сейчас в себя…

Эдвин кивнул и, подхватив свои кандалы, направился вслед за Гвендиленой.

Вход в скрипторий нашелся сразу же. Они поднялись по лестнице и оказались у задней стены дома, совершенно глухой, без окон, а в двух десятках шагов дальше обнаружилась и дверь: небольшая, обитая железом, и с огромным висячим замком. Напротив скриптория к почти отвесной скале лепились хозяйственные постройки. Эдвин облегченно вздохнул: судя по всему, монахи жили где-то в другом месте, еще выше. На всякий случай он поднялся по следующей лестнице на несколько ступенек, чтобы убедиться, что им никто не помешает. Кельи были там: по обе стороны длинного и узкого двора виднелись многочисленные дверцы.

Внимательно осмотревшись, Эдвин вернулся к Гвендилене. Та стояла возле входа в скрипторий, задумчиво перебирая связку ключей.

– Не подходят, – пожала она плечами в ответ на вопросительный взгляд Эдвина. – Да мы могли бы и сами догадаться, что вряд ли от этой двери ключи на кухне висят…

Вдруг они посмотрели друг на друга, одновременно выдохнув:

– Освен…

– Я сейчас. А ты здесь жди, чтобы цепями не греметь. – Гвендилена, подобрав юбку, побежала обратно. Спустя несколько минут она вернулась, с победным видом показывая ему несколько ключей, висевших на большом кольце.