Говоря о предопределенности борьбы Великороссии и Запада, часто ссылаются на климатические различиях: мол, у нас – холодные и снежные зимы, у них – теплые и малоснежные, что диктует различие в ведении хозяйства. Из этого делают вывод о какой-то предзаданности взаимоотношений этих двух суперэтносов (теория географического детерминизма). Это заключение не корректно.
Действительно, в нем неявно заложена посылка о том, что ни одна, ни другая сторона не может быть сама собою в иных климатических условиях. Но ведь европейцы (в основном англичане) заселили климатически разнообразные территории, включая субтропическую часть Северной Америки и Австралию, где климат совсем иной, чем в Европе. При этом они в основном сохранили свою культуру, не потеряли своих суперэтнических корней, хотя и приобрели определенные своеобразные черты новых этносов. Славяне в свое время жили на территории от современного Берлина с мягкой зимой до Урала с суровой зимой, т.е. они по разному вели хозяйство, но были суперэтнической целостностью. Русские произошли от слияния славян, кочевников и германоязычного племени россомонов (россы, русы) [45]. Последние, собственно, и дали этноним «русский». Получается, что русские изначально были готовы жить на территориях с различным климатом, соответствующим ореолам обитания и кочевников (степь, лесостепь), и славян с упомянутой областью расселения, и россомонов, которые активно действовали в области современной Прибалтики и южнее от нее. И то, что русских (точнее – уже россиян) сейчас нет западнее невидимой черты – отрицательной изотермы января (за исключением Калининградского анклава), связано преимущественно не с мягкостью или суровостью зимы. Температура января стала не основной причиной, а поводом территориального разделения двух суперэтносов.
История этого вопроса вкратце такова. От одного и того же пассионарного толчка в начале XIV в. стали подниматься Великое Литовское княжество, Московская Русь, Османская империя, Эфиопия [2]. Из всех этих новообразований великим суперэтносом суждено было стать лишь Московской Руси. Но в момент начального становления все они были в равной степени сильны и энергичны. Московии выпала доля воевать и с литовцами, и с османами. И тех и других она пообломала. При этом литовцы воевали не только с Русью, но и с рыцарским Западом, который в то время горел в фазе перегрева и избыток пассионариев кидал в завоевательные войны (Крестовые походы). Война на два фронта для Литвы оказалась не под силу, так что западная ее часть перешла под флаг католицизма, а восточная – под флаг православия, т.е. вошла в Московское государство. А поскольку последнее находилось в условии холодных зим, то и от Литвы ей досталась территория с аналогичным привычным климатом. Соответственно, к немецким рыцарям перешли земли с мягкими зимами.
Эти процессы произошли в эпоху малого ледникового периода в северном полушарии, когда различие климатов в Западной Европе и в Московской Руси было весьма значительным. Приблизительно с середины XIX в. начался процесс потепления, который продолжается в наши дни, и который привел к существенному стиранию этих климатических отличий. Например, постепенно зима в Берлине по температуре (хотя и не по осадкам) все меньше отличается от зимы в Москве.
Таким образом, климат имел не решающее значение в разделении Великороссии и Запада, а, в известной степени, стал последней каплей, второстепенной причиной, уравновешивающей две силы.
И сейчас суперэтнические различия этих двух систем определяются не столько климатом (и там, и там он весьма разнообразен) и не различием частот полей пассионарности (по Гумилеву), сколько культурами, которые являются кристаллизацией пассионарности прошлого, а также актуальным выделением «своего» от «чужого», являющимся фактическим утверждением принадлежности разным мировоззренческим установкам, традициям и проч. Но последнее – тоже культура, так что культура (в самом широком смысле) прошлого и настоящего является тем конечным полем, где и обнаруживается отличие этносов (суперэтносов). В каких-то областях культуры Запада и Великороссии объединяются – здесь имеется общее. Где-то традиции и современные тенденции (интересы) разнятся – там возникают противоречия и взаимная неприязнь. Однако прошлое
рано или поздно забывается и на повестке дня всегда оказывается актуальное сегодняшнее. Часто оно перевешивает память о вчерашнем и тогда этнос может перекодироваться. Так, некогда православная львовщина стала католической, а языческая Литва, воевавшая когда-то с германскими тевтонами, сейчас ориентируется на Европу, преимущественно на тех же германцев (доичей).
Иными словами, история, бесспорно, важна, но сегодняшнее настоящее и завтрашнее будущее многократно важнее. Поэтому именно из соображений актуальной и ожидаемой выгоды и действуют мудрые политики.
С) Периодическое противостояние России и Запада – это не наперед заданная фатальность, а результат соответствующего расклада сил в разные времена. То, что было в прошлом, не обязано повториться в будущем, поскольку каждый период жизни того или иного общества уникален. Глобальные тенденции заключаются не в проявлениях, а в механизме, который приводит к тем или иным явлениям. И если раньше механизм допускал возникновение войн, то это не значит, что он допустит их в будущем. Каков же этот механизм? Его сущность заключается во взаимодействии пассионарно обусловленных интересов. Это главное.
Трехстороннее сдерживание. Теперь вернемся к тому, что Штатам выгодно «дружить» с Россией против Китая и зададимся вопросом, почему?
Да в том– то все и дело, что всем членам этой великой троицы (США, Россия, Китай) для взаимного уравновешивания политических сил суждено «дружить» с каждым из них против каждого. Совершенно объективны союзы США -Россия против Китая, США – Китай против России и Россия – Китай против США, поскольку эти страны являются самыми сильными в военно-политическом плане. Им суждено, так сказать, дружить со всеми и против всех. Об аналогичном, диалектическом уровне взаимоотношений между ними указывал (хотя и в более мягких формах) и Чжай Дэцюань [46].
Действительно, США открыто стремятся к мировой гегемонии и заинтересованы в наличии того, кто смог бы сдерживать и как-бы противодействовать растущей мощи Китая и России. В этом случае эффективнее всего, чтобы они сами сдерживали друг друга. Но, аналогично, и России выгодно, чтобы Китай сдерживал амбиции США, а Китаю выгодно взаимное ослабление России и США. При этом, для того, чтобы любому государству из этой троицы было легче сталкивать между собой лбами противоположную пару, ему, с целью маскировки, нужно проявлять формальную «дружбу» с каждой из сталкиваемых сторон. Ведь управление процессом создания раздора требует контроля над ситуацией в каждой из сторон, что возможно лишь тогда, когда к тебе прислушиваются и верят в твою «заинтересованность» в сотрудничестве, что, собственно, и предполагает наличие неких псевдодружественных отношений.
4.3.2. Тотальный Китай
Российско-Китайские отношения – тема для особого разговора. Эти два великих соседа нужны друг другу и одновременно опасны друг для друга. Нужны, чтобы противостоять амбициям США и их попыткам подчинить себе весь мир. Опасны, потому что представляют собой два военно-политических центра. По отдельности они, конечно, уступают по влиянию на мир Соединенным Штатам, но вместе образуют такую силу, не считаться с которой может только безумный.
Особенность Китая заключается в том, что он находится в фазе этнического становления и поэтому является очень пластичной системой. Он легко усваивает все мировые новшества научно-технического и организационного характера, динамичен, способен идти на огромные жертвы ради намеченных целей. Так, после обретения Китаем независимости в середине XX в., СССР много помогал ему и имел очень сильное влияние среди населения, преимущественно – среди образованных. В итоге, Мао Цзэ-дун был вынужден уничтожить почти всех, кто был проникнут просоветской культурой. По сути, эта резня под названием «культурная революция» была направлена в значительной степени против тех, кто был этнически закодирован на СССР. Ценой невероятных жертв, так сказать, хирургическим путем, была убрана возникающая в Поднебесной болезнь под условным названием «да здравствует Советский Союз». Китай сумел убрать то, чего в свое время не удалось избежать России – болезнь прозападной ориентации (это надо понимать с учетом того, что для России запад – Европа, а для Китая – Россия). Мао так и писал: «на чистом листе бумаги можно нарисовать самые красивые иероглифы». Подчеркну, что я не оправдываю его и не осуждаю, это не дело зарубежных писателей. Пусть китайский народ сам решает, как к нему относиться. Мое дело скромнее – понять, насколько это возможно, мотив действий политика.
