— На остаток дня… Я должен быть свободен на оставшуюся жизнь, маленькая сучка.

Рейнджер огляделся по сторонам и выругался себе под нос: сидеть бы лучше сейчас в таверне и заливать в глотку дешевый эль, чем шляться среди проклятых магов. Кстати, о магах… Бишоп неуверенно двинулся к главным дверям и, заглянув внутрь, свистнул недавно пойманного юнца. Тот бросил на рейнджера испуганный взгляд и поспешил затеряться в толпе. Рейнджер выругался, подошел к ближайшему старику, с интересом разглядывавшему гигантский светящийся шар в центре зала. Огромный, размером с винную бочку, тот медленно вращался в воздухе и испускал еле заметное сияние. Бишоп оценил артефакт, прикинул, сколько за него можно выручить, но перебрав в голове и не найдя среди своих знакомых человека, способного сбыть такой немаленький предмет, потерял к нему всякий интерес.

Рейнджер похлопал увлеченного шаром старика по плечу:

— Папаша, я ищу одну магичку…

Старик удивленно покосился на незнакомца, но не найдя на его лице и тени почтения, махнул в сторону группы магов:

— В нашей коллегии всех знает Мирабелла. Спроси у нее… сынок. И впредь не отвлекай архимага от составления заклинаний…

Бишоп поднял руки в миролюбивом жесте и поспешил отойти от опасного деда. Даэдра разберет этих магов: кто из них архимаг, а кто просто старый хрыч. Рейнджер отправился по указанному адресу, нашел Мирабеллу, которая оказалась бретонкой средних лет, и спросил у нее про Литту — магичку из Волчьего Черепа. Как ни странно, Литта оказалась в коллегии, и когда, изрядно поплутав в запутанных коридорах, Бишоп все-таки нашел старую знакомую, он был глубоко разочарован. Половину симпатичной мордашки перекроил уродливый шрам от ожога, а сама женщина оказалась без одной ноги. Старая знакомая сидела на кровати и, прислонившись спиной к каменной стене, читала книгу при свете маленького светящегося шарика.

— Бишоп? Это и вправду ты? Какими ветрами тебя сюда занесло…

— Литта, радость моего конца, что с тобой стало, красотка?

Магичка поморщилась, отчего ее шрамы натянулись сильнее, изуродовав лицо еще больше:

— Герой со мной «стал», даэдра сними с него шкуру и подотри ей зад. Довакин. Зачищал пещеру Волчий Череп, прервал ритуал, и меня едва не убило…

— Довакины они такие… Умеют доставлять неприятности. Погоди, это тот, который притащил сюда глаз Магнуса?

— Око Магнуса, — поправила магичка, — и нет, тот был другой. Странное время: то ни одного драконорожденного со времен Талоса, то аж трое — говорят в Солитьюде еще есть какая-то нордка.

— Мда… — Бишоп промолчал про четвертую дову, что убежала донимать библиотекаря Коллегии. — Жаль твою мордашку… Мне она нравилась.

Литта усмехнулась, посмотрела на рейнджера снизу вверх:

— А ты все так же хорош, словно продал душу даэдра за внешность… Проклятье, Бишоп, может повторим наш последний эксперимент? Правда я не смогу зачитать то заклинание — язык плохо слушается…

— Без языка — не то, красотка, — Бишоп уселся на край стола у кровати Литты и скрестил руки на груди. — Слушай, детка. У меня есть к тебе вопрос… Про пещеру Волчий Череп.

Магичка напряглась.

— … мне плевать какой ритуал ты проводила, и за что тебя так изуродовал довакин, скажи только одно: дело было связано с даэдра?

— Нет. А к чему этот вопрос?

— Есть у меня одна проблема…

— С даэдра?

— Вроде того, — Бишоп скользнул взглядом по сторонам, проверяя, не лезут ли еще щупальца Хермеуса Моры из стен. — Скажем, если я хочу расторгнуть одну сделку с даэдра… Есть какой-то ритуал, или заклинание, или маг, который смог бы меня от этой сделки избавить?

Литта минуту прожигала рейнджера взглядом, наконец покачала головой:

— Нет. Магия даэдра не из этого мира, и никто в Скайриме не сможет ей воспользоваться. Только сами даэдра способны избавить тебя от этой сделки.

— Ясно… Я так и думал, — рейнджер почувствовал, как призрачная надежда, которую он лелеял с первого дня пути в коллегию, исчезла. Бишоп потер переносицу, медленно выдохнул: — Спросить стоило…

Он поднялся, поправил лямки мешка, который вдруг стал весить как целый мамонт — так и давил на плечи. Рейнджер сухо кивнул на прощание магичке и собрался уйти, как в спину догнал тихий голос:

— Хочешь совет, Бишоп? По старой дружбе?..

Рейнджер задержался, ожидая продолжения.

— … я бы на твоем месте села на ближайший корабль и отчалила на другой конец Нирна. Драконы оживают и нападают на все подряд; гражданская война разгорается с каждым днем сильнее; эти… довакины… Они словно нарушают баланс сил, да к тому же суют свой нос в каждую дыру. И, да, есть еще кое-что… Ты не маг, и мне сложно объяснить свои ощущения, но что-то такое есть в магическим поле, какое-то волнение, от которого я просыпаюсь среди ночи в поту. Что-то грядет, Бишоп, и может статься, что твоя проблема с даэдра — меньшее из зол. Будь я на твоем месте, и будь у меня вторая нога, я бы уже перебирала ей в сторону ближайшего корабля…

— Учту. Литта…

— Бишоп… — она кивнула на прощание и снова открыла книгу, давая понять, что разговор окончен.

***

Натан Семенович лежал на диване в своем кабинете и разглядывал трещину на потолке. Еще вчера ее здесь не было. У Натана Семеновича было несколько ученых степеней, но объяснить появление трещины за одну ночь на свежевыкрашенном потолке он не мог. Доктор Склифосовский тяжело вздохнул и сел, хрустя всеми суставами разом. В дверь кабинета тактично постучали, и в щель двери просунулась Ольгина голова:

— Натан Семенович, — лаборантка выглядела встревоженней обычного, — вас вниз вызывают. Кажется, опять какие-то проблемы с электричеством…

— Лучше бы они электриков вызывали, а не меня.

— Так вчера электрики были. Ковырялись на улице в своей будке. Говорили, что у них все в норме.

— У них норма, а у нас чуть предохранители не сгорели. И почему, скажите на милость, с этим вопросом идут ко мне, а не к завхозу? Или кто там у нас по хозяйственной части… — Натан Семенович поднялся, взял со спинки дивана халат, — ладно, сейчас приду. Знал бы, что с электрикой придется возиться, запросил бы двойную оплату…

Доктор Склифосовский уже собрался выходить, как вспомнил, что если свет опять погаснет, то ток от генераторов в туалет никто подавать не будет, поэтому по естественным делам лучше сходить здесь. Он зашел в туалет, прикрыл за собой дверь и уже повернулся к унитазу, как раздался сухой треск, будто где-то порвалась материя. Натан Семенович вздрогнул и на всякий случай проверил собственные штаны — все было в порядке.

— Что попало мерещиться… Нервное напряжение. Глицинчику надо поесть для успокоения.

Он поднял крышку унитаза и отшатнулся. Из недр фаянсовой трубы лезло нечто… Живое… Какая-то черная дрянь шевелилась и упорно пыталась вылезти наружу. Доктор почувствовал как на голове (да и не только там — что уж скрывать…) зашевелились волосы.

— Крыса?!

Натан Семенович быстро снял очки, протер и водрузил обратно на нос.

— Не крыса…

Из унитаза лезли черные шевелящиеся щупальца. Они слепо шарили по фаянсу и наощупь искали выход наружу. Натан Семенович не придумал ничего лучше, как нажать на кнопку слива. Зашумела вода, донесся сухой треск, и щупальца смыло в канализацию. Натан Семенович снова снял очки, протер теперь уже не только линзы, но и глаза, проморгался и снова уставился на унитаз. Все было в порядке… Ничего не напоминало о неожиданной встрече.

— Мда… Глицинчиком тут не обойтись, — Натан Семенович, пятясь, вышел из туалета и прикрыл за собой дверь. — Пожалуй, в другой раз схожу…

Он в последний раз недоверчиво взглянул на дверь уборной и, решив для себя, что это нервишки пошаливают, направился вниз.

Когда доктор Склифосовский подошел к центральному КПП, люминесцентные лампы работали в обычном порядке, но стоило достать документы для проверки у патрульного, как свет мигнул и погас. Доктор нахмурился, ожидая, когда включатся генераторы, и освещение восстановится, но в коридоре сохранялась все та же непроглядная темнота.