– Что?! Ты?! – взвизгнул Гаффер. Его острый стилет, как в смоле, завяз в воздухе.

Дверцы шкафа с грохотом распахнулись. Фиолетовое мерцание наполнило комнату. Мощный запах озона, сырого песка и гниющих растений – обернувшиеся назад Штым и Гаффер только и успели увидеть тонкие светящиеся щупальца, что опутали их и с неожиданной силою потащили туда, в клокочущую неизвестность.

Кудоракша вцепился в ворот рубахи Олясина. Кёрт вскочил вместе с треснувшим стулом, откинул башку и со всей накопившейся злостью ударил капитана лбом в нос. Кудоракшу отбросило в сторону. Он схватился за лицо, а потом щупальца дёрнули его в лиловую темноту, из которой неслись ужасающие далёкие крики. На секунду в проёме мелькнули барахтающиеся ноги в казённых сапогах, а потом дверцы шкафа захлопнулись.

Наумбия, скорчившаяся на своём стуле, только через минуту открыла глаза.

– Это… кончилось?

– Что-то кончилось, – дипломатично ответил ей Кэррот. Он снял кандалы с ножек стула и стоял в цепях, как привидение. – Остаётся надеяться, что бедолаги попали в какую-нибудь волшебную страну… Как ты умно всё это со шкафом придумала!

– Это не я, – словно в детстве, пробормотала волшебница. Казалось, она разрыдается. – Если б я попыталась придумать, этот гад бы мне горло проткнул, он активность ловил… Это всё подсознание, снова… простите меня! Ну простите! Прости!

Кёрт Олясин склонился над ней в полумраке разгромленной комнаты, и из накатившей истерики её вывело изумление – до чего он был нагло доволен.

– Дорогая Наумбия, – сказал он, изображая басок Кудоракши. – Не извиняйся за то, что ты сильная!

Кёрт обшарил карманы плащей, оставленных поимщиками на вешалке возле двери. Там нашлась горсть монет и позолоченный компас, но ключей от оков не было. Стиснув зубы, волшебница открыла замки телекинезом и осталась сидеть, обессилев, на стуле.

– Этот Гаффер, похоже, хлестал маниак как водичку… и готова поспорить, что он утащил свою фляжку с собой, – простонала Наумбия Шноррел.

– Но у нас есть морковка! – отметил Кэррот, баюкая повреждённую руку. Он кивнул на мешки с продовольствием – они так невинно стояли в углу после произошедшей здесь жути. Но опасность ещё не миновала. Нужно было вернуться к товарищам.

Они вышли из пахшей озоном и сыростью комнаты, аккуратно прикрыв за собою скрипучую дверь. В переулке стояла повозка варгольской милиции. Возничий уставился на них с недоумением.

– Снарик, отгоняй обратно! – безапелляционно гаркнул ему Кэррот, и они прошли мимо, свернув за угол дома на всякий случай. Вышли на широкую улицу. Здесь было людно – здание оказалась постоялым двором с лаконичным названием «Мотыль».

– Давай быстро заскочим в корчму, – предложил Олясин. – Вряд ли там подают маниак, но чего-нибудь выпить не помешает, особенно за чужой счёт!

Наумбия неожиданно поняла, что не собирается спорить. Если там повстречаются ещё стражники, она что-нибудь да придумает.

Постоялый двор принадлежал, как они обнаружили, всё той же Груне: помпезный портрет хозяйки украшал и это заведение. В корчме собралось много народу, но посетителям не было дела до парочки путников, они громко судачили, что теперь будет твориться с родимым Варголом.

– Эй, а что там стряслось, уважаемые? – спросил Кэррот, ожидая, когда им нальют.

– Ты не слышал? Вестовой только что сообщил… – повернулся к нему седовласый старик с мутным взором. – Не стало кормильца-то нашего! Губернатор Флорк умер.

Они возвратились к разбитому на лесном холме лагерю в самое подходящее время: Костик дожаривал на вертеле жирного зайца, подстреленного Фириэлью.

– Видали, как я придумал? – Батлер похвастал продвинутой системой костровых рогулек. – А чего вы такие растрёпанные?

– Они ждали нас в Эксти. Знали, мы где-то рядом, – отвечал Олясин, осторожно стаскивая помятую льняную рубаху. – Просто не подготовились.

– Нас отслеживают? Прямо сейчас? – спросил Костик, присматриваясь к Наумбии. Кожа его лица снова растрескалась, но ему было не до того.

– Они упоминали глазастого… – устало вздохнула волшебница, коснувшись его плеча. – Да ещё Вармазей пребывает поблизости, он мог как-то за нами следить через реку. Этой силой воды или зрением птиц… маг он опытный, мы не знаем, что он умеет.

– В любом случае надо смываться отсюда, – подытожил Кэррот. Потрясая перемотанной платком ладонью, он поведал товарищам, что происходило в селении.

– То есть вы там без нас в кабаке выпивали за здравие губернатора? – вычленил из рассказа главное Броки, жадно чавкая жареным зайцем.

– Меня более впечатлила сила Наумбии, – признал Костик без тени улыбки. – Ты и вправду всё это носишь в себе? И в любой момент можешь открыть эти жуткие двери?

Наследница рода Шноррел скривилась в гримасе отчаяния и отвращения.

– Выходит, ношу. Но я так не хочу, чтобы это ещё повторялось…

– Ой, всё, – Кэррот отмахнулся огрызком моркови. – Твоя страшная магия всех нас спасла! Ты волшебница. Относись к этому проще!

– Куда проще… спасла… а вас не коробит, что мы обладаем огромными скрытыми талантами, а используем их лишь ради насилия? Забиваем микроскопами гвозди в чужие головы…

– Я не помню, что такое микроскоп, но гвоздь в голову – это забавно! – прожевав кусок хлеба, Олясин продолжил свои разглагольствования: – Мы узнали, что губернатор Флорк умер. Понимаете, что это значит?

– Что гомеопатия не помогает?

– Да нет же, Батлер. Я о том, что у мудрого Вармазея, возможно, забот полон рот и ему теперь не до нас!

– Я не стал бы на это рассчитывать, – с сомнением выдал Изваров. – Давай руку твою зафиксируем и пойдём себе лесом отсюда…

Броки при содействии Фириэли изготовил из прочной коры и пучка гибких ивововых прутьев лубки для поломанных пальцев Олясина. Вышло на диво прилично. Только меч теперь было не ухватить, а левой рукой Кэррот фехтовал ещё хуже, чем правой.

Они быстро поели, собрались и двинулись в путь по лесным косогорам. День был на исходе, пройти предстояло немало, а сосновый бор, разрежённый и светлый, ощущался теперь как укрытие ненадёжное. Ныли мышцы, саднили недавние раны. Их тела утомились. Воины Хаоса знали, что враг где-то рядом, и это порядком изматывало.

Тёмный лес, где косматые ели драпировали пространство ветвями, как будто тяжёлыми шторами, поредел. Впереди открывался просвет; неприметная тропка вела их к обширной низине, к поросшей кустарником пойме равнинной реки. Здесь всё зеленело и цвело в свете утреннего сияния неба. Пищали, носясь над водой, острокрылые крачки. Гулко ухала выпь. Тёмноводная речка ползла по округлым изгибам песчаного русла.

В ночь Наумбии не спалось, и она пребывала в прескверном расположении духа.

– Мне не нравится эта вода, – заявила она, водя взглядом по заросшей пойме.

– До границ региона всего ничего, – напомнил Констанс. – За лесом должна быть дорога, ведущая к Большим Граблям… А раз тут тропа, на реке будет брод или мостик.

– Да, вот это вот важно! – встрял откуда-то снизу гном. – Потому что не все из нас дылды и плавать умеют! Вот я, например…

– О, река! – проявила эльфийскую зоркость подкравшаяся к ним Фириэль. – Кстати спросить, Воины Хаоса способны преодолеть текучую воду?

– Мы как раз это обсуждаем, – раздражённо пояснил Кэррот. Сломанные пальцы распухли и отзывались ноющей болью при каждом движении. – Но давайте пойдём уже, что зазря тут кряхтеть на пригорке?

Под ногами чавкала илистая грязь, шевелилась зелёная ряска. Наумбия Шноррел сняла сапоги и смотрела на воду, в тёмной толще которой тянулись лохматые космы спутанных водорослей. Остальные переправлялись, с плеском преодолевая медлительное течение. Глубина брода Кэрроту оказалась чуть выше колена.

– Помощь, – пробурчал Гудж, разминая плечо.

– Нет, спасибо… сама перейду, – смутилась волшебница. Вошла в реку и вскоре была на другом берегу, где её ожидали остальные. – Вам не кажется…

Словно ветер прошёл вдоль реки; зелень поймы зашевелилась. Из-за порослей камыша и рогоза показались прятавшиеся там люди в тёмной одежде. Вылезло почти три десятка – рослые мужики с милицейскими топорами, мечами, дубинами и арбалетами.