Она вдруг беспокойно огляделась и воскликнула:

– Кто-то посторонний!

Гиеджи бросилась в сторону выхода. Гиб Аянфаль поспешил за ней. Ему очень не хотелось, чтобы кто-нибудь оказался свидетелем их разговора.

Нарушитель спокойствия, впрочем, обнаружился очень скоро – Гиб Аянфаль увидел, что Гиеджи тащит за руку рыжего Эньши из зарослей растущих у входа кустов. Эньши, само собой, сопротивлялся такому обращению.

– Пусти!

– Ты подслушивал!

– Пусти! А то обожгу!

Эта угроза внезапно возымела действие – Гиеджи оттолкнула от себя ребёнка и опасливо прижала руки к груди. Эньши же резво метнулся к Гиб Аянфалю и спрятался у него за спиной, настороженно поглядывая на сеятельницу из этого «убежища».

Гиб Аянфаль попытался уладить всё миром:

– Гиеджи, я не думаю, что Эньши слышал что-то. Он был довольно далеко. Может быть, мы вместе поговорим более доверительно, как родичи?

Гиеджи нахмурилась.

– Почему это мы должны говорить с ним как родичи? – категорично спросила она, – я его не признаю. Да и ты, как я помню, – тоже!

– Ну, просто аба Альтас хотел, чтобы мы стали друзьями. А он всегда искал для нас лучшие пути.

Он замялся, а Эньши, воспользовавшись этой паузой, высунулся и крикнул:

– Ты мне, между прочим, тоже не нравишься!

Гиеджи презрительно сощурилась, глядя на ребёнка. Но вот её лицо резко стало спокойным, и она обратилась к Гиб Аянфалю:

– Раз уж ты решил, так сказать, «поговорить как родичи», то и поговори. Я не хочу утечки информации в общие волны. А сейчас мне нужно идти. До встречи, Янфо.

И Гиеджи, высоко подняв голову, удалилась. Когда она скрылась из виду, Эньши вышел из-за спины Гиб Аянфаля и с ожиданием воззрел на него. Гиб Аянфаль присел на траву, чтобы быть с ним вровень и спросил:

– Скажи мне честно, ты ничего не слышал из того, о чём мы говорили?

Ребёнок нахмурился и, упираясь руками в бока, возмутился:

– Подумаешь, придумали себе тайну! Так уж и интересно за вами следить. Эй! Твой цветок сгорел!

Гиб Аянфаль взглянул на свою руку: лепестки подаренного цветка на глазах темнели и морщились. Во всей этой суматохе он совершенно перестал следить за звучанием внутреннего поля.

– Дай мне его! – попросил Эньши, – их можно есть, если размять немного, я уже проверял.

И он тут же забрал остатки цветка из ладони Гиб Аянфаля.

– Так ты будущий жнец, верно? – воскликнул строитель, наблюдая за тем, как он увлечённо мнёт в руках белые лепестки.

Эньши хитро глянул на него.

– Да, – с довольством ответил он, – Аба Альтас даже говорил, что найдёт мне учителя. Только вот он так и не успел этого сделать. Кстати, он говорил, что я могу обращаться к тебе за чем угодно, если ты поначалу и будешь сердиться, то лишь для вида, а на деле мы с тобой – друзья. По крайней мере, должны стать ими в ближайшее время.

Гиб Аянфаль промолчал, про себя удивляясь упорству абы, с которым он старался расширить и без того внушительное семейство.

– Зачем ты всё-таки пришёл сюда? – спросил он, – И кстати… так вот кто разоряет у Гиеджи сад!

– Я? – изумился Эньши, на мгновение отвлекаясь от своего занятия и поднимая глаза, – Нет, признаю, я сорвал пару, когда они только распустились. Но ведь эта сеятельница и сама их собирает. Я видел недавно, как она пробиралась по замку с целой охапкой! А потом жалуется старшим жнецам, всего-то из-за двух штук!

– У неё в обязанностях следить за этим и другими садами. Может, ей это было нужно для дела. В любом случае ты должен был спросить разрешения!

– Вот ещё! – возмутился ребёнок, – Я давно сказал себе, что буду спрашивать разрешения только у Голоса, Звезды и родичей!

– Гиеджи тоже родич, если ты считаешь себя членом нашей семьи.

– Она пока только твой родич, – уверенно возразил Эньши, – разве ты не слышал, что она сама только что сказала? Моя семья – это аба Альтас и Ае.

– А я?

Гиб Аянфаль сам себе удивился, что задал такой вопрос.

– Ты? – ухмыляясь переспросил Эньши, – а кто говорил: «Посмотрим, что там ещё будет?»

– В то время я был неверного о тебе мнения. Сейчас я по-другому думаю.

– Что ж, если так, то ты тоже можешь быть родичем, – благосклонно ответил Эньши, хотя хитроумное лукавство не сходило с его голубоглазого личика, – только не думай, что сможешь командовать!

Гиб Аянфаль ничего не ответил ему и, поднявшись, направился к выходу. Сейчас ему больше всего хотелось вернуться в свою комнату и лечь, чтобы дать спине спокойно восстановиться. Обращаться за помощью к белым сёстрам с таким повреждением он не хотел.

Эньши соскочил и побежал за ним следом.

– А вы не про абу Альтаса говорили? – спросил он, заглядывая ему в лицо.

– Нет. Совсем не про него, – ответил Гиб Аянфаль и, заметив, что Эньши сник, спросил, – беспокоишься о нём?

– Конечно, а ты как думал? Я люблю абу Альтаса! Особенно после того, что он для меня сделал, – Эньши указал на свою шею, где некогда было тёмное пятнышко, – Кстати, у тебя сейчас такое же. На шее! – шёпотом сообщил он.

Гиб Аянфаль потёр затылок под алыми волосами, собранными в хвост.

– Я просто ударился. Это скоро само пройдёт.

– Сильно. А кто в этом виноват?

Гиб Аянфаль недовольно покосился на него.

– Хватит, – устало проговорил он.

Эньши послушно замолк, вышагивая рядом. А потом он схватил Гиб Аянфаля за руку, и вложив в его ладонь смятые в плотный комочек лепестки цветка, быстро убежал прочь, оставляя юного асайя в одиночестве.

В своей комнате Гиб Аянфаль наткнулся на Гиеджи. Сестра сидела на полу, поджидая его, и, завидев, Гиб Аянфаля, тут же поднялась.

– Ложись, – сказала она и сама подвела его к ложу, заставляя на него опуститься. Гиб Аянфаль послушно лёг на бок, и Гиеджи присела возле.

– Ты поговорил? – требовательно спросила она.

Гиб Аянфаль кивнул.

– Ничего он не видел. Зря ты так встревожилась.

– Кто его знает. Мне всегда казалось, что он хитрее, чем остальные дети в замке.

– Это, пожалуй, точно, – согласился Гиб Аянфаль, – а… я понимаю, что тут не самое подходящее место для этой темы. Но тебе говорили про него что-нибудь, как про меня, Ае и абу?

Гиеджи отвела взор, прекрасно улавливая суть вопроса.

– Говорили, – не сразу сказала она, – но так, немного. Просто раскрыли то, как он появился в обители. Эньши принесла нэна. А потом белые сёстры разбудили его под лучами Онсарры так же, как обычно будят детей. Это странно, Яфи. Нэны иногда приносят детей наверх, позволяя им жить на свету. Но она намекнула, что Эньши, согласно законам глубинных, не должен находиться здесь.

На следующий день во время перерыва, к Гиб Аянфалю подошёл Хиба и сел рядом.

– Ну что, вернулся вчера в лоно семьи, беглец? А то твой родич очень уж был сердит!

– Вернулся, – ответил Гиб Аянфаль, – А Гиеджи совсем не сердитая. Просто она асай очень замкнутый. Не любит, когда подслушивают её мысли, и настороженно относится к незнакомым.

Хиба взглянул на него.

– «Она», – с проницательным пониманием в голосе повторил он, – так к ней, выходит, нужно обращаться по-особому?

– Да, – ответил Гиб Аянфаль и, спохватившись, пояснил, – мы с Ае зовём её сестрой по наставлению абы Альтаса. Да и самой Гиеджи это нравится. Я думаю, что могу доверить это тебе, как другу. Это должно оставаться в кругу нашей семьи, понимаешь?

– Понимаю, – покровительственно кивнул Хиба, – это я как никто другой могу понять. Сколько ей оборотов?

– Восемьдесят один, на два меньше, чем мне.

– А в семью вашу как попала?

– Вероятно, так же как я. Аба Альтас мне и про меня самого не особенно рассказывал, не то, что про Гиеджи. А почему ты спрашиваешь?

Гиб Аянфаль чувствовал, что интерес Хибы к Гиеджи отличается от простого любопытства, которое мог бы проявить обычный асай, и потому был крайне заинтригован. Хиба, уловив его чувства, деловито усмехнулся.