– Наверное, ты прав, – наконец сказала она, справляясь с собой, – Слова Провидения редки, с ним не поспоришь, как с Голосом Ганагура. Так говорят. Раз оно указало тебе именно на Эньши, то остаётся с этим только примириться. Возможно, оно и к лучшему. Может, пойдём домой, Яфи?

– Давай, – согласился Гиб Аянфаль.

Они поднялись со стебля и только направились к вратам, как Гиеджи остановила Гиб Аянфаля и, исподтишка кивая на стражей, спросила:

– Нет ли пути в обход этих ворот?

– Можно пройти возле недостроенной башни, – ответил Гиб Аянфаль, – тебе не нравится, что тут стражи, да? Они просто наблюдают за волнами, мне так ещё Хиба объяснил.

– У них слишком жгучие взгляды. Мне неприятно чувствовать их на себе, – ответила Гиеджи и демонстративно повернулась спиной к центральным вратам.

Гиб Аянфаль не стал спорить и послушно повёл её другим путём, невольно думая о том, не идёт ли где-нибудь над городом новая незримая битва с гигантской пылевой тучей…

Строительство башни Сэле продолжалось независимо от всех происходящих вокруг событий. После того, как потрясения мало-по-малу погрузились в глубины волн, Гиб Аянфаль целиком ушёл в этот труд, приносивший ему уже подзабытое удовлетворение. Он должен закончить его, с честью отстояв звание ученика мастера Хосса, о чём ему однажды напомнил поднявшийся на поверхность Эйдэ. Текущий оборот день за днём приближался к своей последней четверти, и Гиб Аянфаль предполагал, что труд с башней должен будет завершиться аккурат к грядущему Торжеству Праматери. В этом предположении он не ошибся – спустя несколько дней Зоэ сообщил ему тоже самое и даже больше – грядущее празднество должно будет пройти на новой площади, в которую постепенно преобразовывалась окружавшая башню пустошь.

В один из дней, когда белое тело башни было уже почти завершено, и строители приступили к возведению террас вокруг неё, глубинный архитектор сообщил Гиб Аянфалю, что его строители и горняки выполнили свою часть труда и оставляют за собой только обязанность открывать поток вещества по необходимости. Сам же он более не будет подниматься на поверхность, так как в этом нет нужды – с наиболее сложной частью труда ученик мастера Хосса уже успешно справился, а для возведения террас будет довольно консультаций от Зоэ. Гиб Аянфаль, с утра не замечавший привычного подрагивания твердыни, был готов к этому сообщению, но всё же слова Эйдэ его огорчили.

– Вы даже не придёте взглянуть на башню, когда мы полностью закончим? – спросил он, – это ведь произойдёт в день Торжества Праматери!

Непреклонное лицо Эйдэ снисходительно смягчилось.

– Как житель глубин я больше не поднимаюсь сюда, чтобы участвовать в торжествах. В недрах свои ритуалы и своё единение, – ответил он, – а я уже и так слишком много времени провёл под прямым светом Звезды. Однако, когда ты сам в следующий раз обратишься к недрам, я приму твой зов. Прощай, Янфо.

На этом они простились, и Эйдэ, неспешно и тяжело ступая, удалился. Зоэ тоже отнёсся к его уходу с грустью, но сказал, что тут уж ничего не поделаешь – глубинные редко соглашаются гостить наверху без важной причины. Сам он теперь принимал в строительстве более активное участие, порой даже вставая в команду Гиб Аянфаля на правах второго управляющего. После ухода Багрового Ветра эта должность так и осталась незанятой – Гиб Аянфаль не хотел призывать никого нового, а строители единогласно поддержали его решение. Конечно, справляться в волнах с сотней совершенно разных сознаний было нелегко, но Гиб Аянфалю это удавалось. Не в последнюю очередь, как он теперь знал, из-за коллективного опыта его патрицианской семьи.

Он часто вспоминал о Хибе, раздумывая над тем, как ему сейчас живётся в Белом Оплоте, но, помня о слове, данном матери Санике, даже не пытался вслушаться в волны, чтобы увидеть его. А на вопросы строителей о том, не знает ли он каких-нибудь вестей о Багровом Ветре, отвечал отрицательно, не вдаваясь в подробности. Многие асайи жалели о том, что произошло с Хибой, даже несмотря на то, что прежде Багровый Ветер вызывал у них опасливость.

Оставаясь вечерами под сенью башни, Гиб Аянфаль всё чаще замечал небесных асайев, пролетавших совсем близко. Они внимательно наблюдали за тем, как растущая башня постепенно вступает в их владения. А вскоре они открыто явились к нему и Зоэ во главе с Хинуэем. Для них пришла пора включиться в труд и подвести прозрачные каналы атмосферной пыли к вершине башни. Они должны были связать её с крупнейшими атмосферными обителями Рутты, которые в этот день стелились над горизонтом подобно далёким призрачным облакам.

Небесные строители во многом походят на своих коллег с поверхности, но тела их легче и изящнее, а бело-бирюзовые одежды отличаются большей изысканностью. Каждый из них обладает волновыми крыльями подобными тем, которые Гиб Аянфаль привык видеть за спиной Ае. Только спустившись с верхних обителей, небесные асайи не торопились ступить на поверхность твердыни и всё время, пока Хинуэй говорил, они парили на высоте своего роста, слегка покачиваясь в восходящих потоках волн. Ознакомив Гиб Аянфаля и Зоэ с тем, как будет продолжаться строительство в верхних слоях атмосферы, Хинуэй легонько кивнул им, и строители в миг воспарили в золотистую вышину.

– Гиб Аянфаль, того барьера, который возвели вначале уже недостаточно, – обратился архитектор к строителю, – по воле Голоса башня должна быть скрыта до тех пор, пока мы не закончим. Я поручаю вам обратиться к кому-нибудь из местных техников волн, чтобы они помогли вам в этом вопросе. Думаю, даже техники из обители самого консула могли бы прийти.

– Хорошо, я найду кого-нибудь в волнах, – согласился Гиб Аянфаль. Он невольно припомнил то, что ему довелось увидеть у Красной башни, и потому просьба Хинуэя показалась ему не столь простой.

Он отвёл взор и сначала не поверил своим глазам – к подножию башни вышел собственной персоной консул Сэле. Его сопровождал техник волн в лиловых одеждах, с которым Гиб Аянфаль познакомился, проснувшись в замке мастера Кутты.

Сэле с ходу приветствовал строителей, после чего величаво указал рукой на своего спутника.

– Это юный Шели. Я пригласил его для того, чтобы никто прежде времени не увидел наше творение. Он отлично знает своё дело.

И Сэле многозначительно, как показалось Гиб Аянфалю, взглянул на Шели. Техник тем временем совершил малый поклон, сложив руки на груди и лишь слегка склонив голову. Гиб Аянфаль во все глаза смотрел на него. После всего, что случилось, он больше не сталкивался ни с кем из учеников мастера Кутты, и теперь его переполняло желание поговорить с техником о другой правде. Тем более, что консул так кстати дозволил ему узнать имя. Но Шели, уловив намерения, бросил на него мгновенный выразительный взгляд, и чуть приподнял руку в предупреждающем жесте. Очевидно же, что даже упоминать об их знакомстве сейчас не стоит. Гиб Аянфаль осадил себя, дивясь тому, что стал таким непозволительно порывистым.

– Вы так вовремя, уважаемый консул! – тем временем произнёс Хинуэй, – мы как раз обсуждали то, что нам нужна помощь техника.

– Как видите, я сам заранее приглашаю всех, кто нужен, – ответил Сэле, – не стоит и беспокоиться. Шели согласился остаться тут до той поры, пока башня не будет закончена. Но ему нужно, так сказать, место пребывания. Техники волн – тонкие асайи.

Прежде молчавший Зоэ тут же выступил вперед.

– Мы всё сделаем, консул, – заверил он, – нам это будет быстро и несложно.

Сэле одобрительно кивнул Зоэ, после чего вновь обратился к Хинуэю.

– Пойду проведаю призванных вами небесных. С ними мне тоже есть о чём поговорить.

После этих слов консул мгновенно исчез, сверкнув алым огнем. За спиной Хинуэя взвились два больших ярко-синих энергетичесих потока, и он взлетел, несомый волнами, направляясь вслед за консулом.

Гиб Аянфаль проводил его взглядом, после чего вновь обратился к Шели, теперь одиноко стоящему посреди строителей в полнейшем спокойствии. Ему эта ситуация вдруг показалась обратной тому, когда он явился в обитель фарахтидов и оказался там единственным строителем. Закутанный в длинные лиловые одежды молчаливый Шели казался совершенно чужеродным в среде шумливых строителей, которые с интересом посматривали на него, обступив со всех сторон.