— Что ж, я приношу свои извинения за то, что считал тебя девственницей. В свою защиту могу сказать, что ты самая ханжеская личность, которую я когда-либо видел, — он выглядел обиженным.

— Ну так если ты считаешь меня чрезвычайной ханжой, почему тебя ко мне влечет? Уверена, вокруг тебя полно секси-львиц, которые были бы счастливы приложиться лапами к твоему хранилищу в Гринготтсе. Почему бы тебе не открыть охоту на них?

— Проклятье, я не имею ни малейшего понятия, почему я этого не делаю! Если бы я мог найти способ выйти из этого положения, будь уверена, к этому времени уже давно воспользовался бы им.

— Отлично, — произнесла Гермиона едким голосом. — Ну что ж, раз уж мы окончательно установили, что никто из нас не девственник, а это, по-видимому, единственное препятствие на пути отсюда, давай просто займемся сексом, и дальше каждый сможет пойти своей дорогой.

Челюсть Малфоя слегка отвисла, и он уставился на нее. После долгого молчания он, казалось, взял себя в руки.

— Ладно.

Он тут же резко повернулся и зашагал прочь.

— Куда ты пошел теперь? — возмущенно спросила Гермиона.

Блядский Малфой и его блядское монашеское воздержание.

Тут следует отметить, что Гермиона Грейнджер обычно не причисляла себя к тем, кто отчаянно ругается. Но никогда в своей жизни она не была так возбуждена, как сейчас, мысленные проклятия в сторону Малфоя, казалось, облегчали состояние сексуальной фрустрации.

Он остановился и посмотрел на нее через плечо.

— Если у меня и будет с тобой секс, Грейнджер, то я не собираюсь делать это, когда я зол.

И он удалился, исчезнув в темном проходе.

Гермиона несколько секунд смотрела ему вслед.

Что ж, тут было много неожиданных поворотов.

Драко Малфой был невероятно раздражающим, смехотворно самонадеянным и неожиданно… милым. Слово, которое она никак не думала применить к нему. Все его необъяснимое поведение внезапно обрело смысл.

Можно было бы подумать, что слизеринец, так давно и безответно влюбившись в девушку, ухватится за возможность заняться с ней сексом, чтобы высвободиться из защитного купола. Это было бы разумным предположением. Но нет… конечно, Малфой решил бы прибегнуть к рыцарскому благородству из уважения к ее «девственности».

Она ведь не выглядела такой невинной, правда? То, что она одевалась чуть ли не в учительскую униформу и вообще старалась следовать правилам, вовсе не означало, что она еще и накрахмаленные панталоны носила.

Она вздохнула и прислонилась к полке, думая о нем, казалось, беспрестанно.

Мерлин милостивый, неужели он действительно держался все это время, потому что не хотел давить на нее, из-за того, что думал, что она девственница? Она не знала, чувствовать себя польщенной или оскорбленной.

Как долго Драко Малфой, этот противный, колючий, острый на язык мерзавец, прятал сердце плюшевого медведя?

Она предположила, что еще одним важным моментом во всем этом была его феноменальная память. А это означало, что для него секс с ней станет ярким, немеркнущим воспоминанием на всю оставшуюся жизнь. Она, честно говоря, не была уверена, будет ли он радоваться этому или негодовать. Может быть, это будет зависеть от того, как все пройдет.

Этого было бы достаточно, чтобы заставить нервничать любого.

Теперь стало понятно, почему ему хотелось прийти в нормальное расположение духа, прежде чем они займутся любовью. Это было бы поистине гнетущее воспоминание, которое ему бы пришлось нести в памяти вечно.

Размышления обо всем этом вызывали странное тягостное чувство в ее груди. Может быть, она подхватила какую-то болезнь другого измерения или это был побочный эффект того, что за проведенный здесь месяц она ни на день не постарела.

Она вернулась к мыслям о сексе с ним.

Она… возможно, должна постараться быть более внимательной к Малфою в этом вопросе. Очевидно, что он вкладывает гораздо больше эмоций, чем она. Гермиона просто могла быть логичной и прагматичной во всем этом, но из уважения к нему она постарается быть более чуткой.

Она бродила по комнате, пытаясь решить, где уместнее всего было бы заняться сексом. В конце концов, она остановилась у стола для чтения. Либо здесь, либо где угодно на полу. По крайней мере, если она подождет его тут, у них будут варианты.

Было очень странно сидеть на краю стола в ожидании случайного секса с кем-то. Особенно когда этим кем-то был Драко Малфой.

До того, как Цирцея поженила их, Гермиона никогда не думала о сексе с Драко Малфоем. С тех пор… она думает об этом довольно много.

Наверное, ей следовало подойти к этому клинически: всунуть-высунуть, пройти через барьер, «отлично сработались, Малфой, прощай». Но, если говорить начистоту, лишь мысль о предстоящем процессе заставляла ее возбужденно ерзать на месте.

Она хотела заняться сексом, особенно с Малфоем, и совсем не для того, чтобы вырваться из заточения.

Это несколько удивило Гермиону, потому что она действительно не относилась к девушкам, которые были не против случайных связей. Отношения для нее, как правило, требовали большого разогрева, прежде чем она была готова прыгнуть к парню в постель. То, что она чувствовала сейчас, не было похоже на то легкое волнение, которое она обычно испытывала, когда какой-нибудь Джон или Дик решал вдруг за ней приударить. Это было зудящее где-то глубоко внутри желание, которое она никогда не замечала за собой раньше.

Каким-то образом, после проведенных вместе недель, а может, месяцев с Малфоем, она поняла, что чувствует себя комфортно, испытывая к нему сексуальное влечение. Эта мысль должна была бы ужаснуть ее, но не ужаснула. Он был куда милее, чем она могла себе представить (и целовался как Бог любви и разврата).

Еще один момент, который стоит отметить: она всегда хотела заняться сексом в библиотеке. А теперь ей предстояло — с вполне оправданной целью! — осуществить свою мечту. Эта деталь определенно повлияла на ее энтузиазм.

Она не хотела, чтобы секс с ним был чисто физическим. Или вспоминался ею впоследствии как несчастный случай на рабочем месте, о котором лучше забыть. Она желала жаркого, влажного, невероятного секса, чтобы она могла сохранить его в памяти навечно. И хотела предложить то же самое Малфою, так как знала, что это будет событие, которое он никогда не забудет…

Даже если захочет забыть.

Она замерла.

Может быть, все это было ошибкой. Возможно, он просто не хотел этого делать. Она испугалась, что, вероятно, заставила его чувствовать себя загнанным в угол.

Осознание его исключительной памяти поначалу отозвалось в ней мощной волной зависти, но чем больше она узнавала его, тем больше понимала, каким бременем для него это было. Сознание, переполненное воспоминаниями, которых он не хотел.

С того момента, как она оскорбила его во время того, как они переустанавливали обереги, он будто замкнулся в себе.

Оглядываясь назад, она поняла, что все это время, пока они заточены здесь, именно она была агрессором. Инициатором всех их разговоров. Их поцелуя. Их решения заняться сексом. Стоило ей настоять на своем, как он тут же уступал. Но… на самом деле он никак не добивался ее внимания. Он, как правило, сам исчезал в проходах и оставался молчаливым, пока она не находила его.

Может быть, он не хотел больше никаких воспоминаний, связанных с ней. Возможно, навсегда.

Эта мысль заставила ее желудок болезненно сжаться.

Она соскользнула со стола, за которым сидела, и пошла искать его.

Он стоял, прислонившись к книжной полке, и задумчиво смотрел в пространство.

О чем бы он сейчас ни думал, это, казалось, унесло его далеко, потому что он не заметил ее появления, пока она совсем не приблизилась. Затем выражение его лица резко изменилось, став нелюдимым, когда он холодно посмотрел на нее.

— Что, больше не можешь ждать? Что-то срочное, что тебе нужно сделать там? — спросил он ровным голосом.

Гермиона резко остановилась, чувствуя себя уязвленной.