Многолетнему сну.

========== Часть четвертая: «Я - дракон!» ==========

Голод – не только магический, но и самый обыкновенный – разбудил Эйнеке. Мягкое тепло слегка жгло кожу. Едва подняв веки, полуэльф тут же зажмурился. Солнечный свет, бьющий из дыры в потолке, резанул по глазам. Эйнеке перевернулся набок, сжался от внезапной боли, стиснул зубы. Тело ныло так, словно его переехала ломовая телега. Снова провал в памяти, и снова неожиданные воспоминания. Теперь Эйнеке не мучился от боли – он наслаждался ей. Раз болит – значит он чувствует, а если чувствует, значит еще жив, и не просто жив, но и способен двигаться! Эйнеке повел пальцами: те слушались, но с трудом.

Слабость. Жуткая слабость одолевала его. Сон совсем не принес отдыха!

Эйнеке сел. Не сразу, но все же. Оглянулся. Уже знакомые белые стены обветшалого здания. Гнездо. Слишком большое для птицы. И где проклятый ботинок? Почему он валяется в стороне? Эйнеке с трудом дотянулся до потерянной обуви, неуклюже пихнул в нее ступню, потом вскинул голову и снова сощурился: высокий потолок – есть где разгуляться. Это точно не руины дома. Уж скорее дворца или храма. Цветные зубцы стекла вполне походили на останки витража. Снова повел пальцами, перебирая мусор на дне гнезда. Прутики, грязь и крошка, сухие чешуи.

«Дракон! Где дракон?» - полуэльф напряг слух: дыхание. За спиной. Неуклюже повернувшись, Эйнеке взглянул на мирно дремлющего ящера.

Дракон… драконица оказалась не такой уж огромной. Всего-то чуть больше лошади! Вытянутая клиновидная морда с торчащими из-под губы клыками, гладкие черные рожки, загибающиеся за голову… вблизи это создание внушало скорее интерес, чем ужас. Эйнеке сдвинулся ближе – к распластанному на полу кожистому крылу. Приглядевшись, полуэльф без труда различил темный узор на светлой мембране. Кровь, полная магии, растекалась по сосудам. Пульсировала в них, насыщая крыло. Голод напомнил о себе, но Эйнеке сдержался. Откинул прочь мысли о том, чтобы впиться в крыло и чарами, и клыками. Перевел взгляд на мерно вздымающиеся бока. Солнечные лучи, отражаясь от чешуи, рассыпались вокруг серебряными бликами.

«Красивая…» - уголки губ дрогнули. Лицо Эйнеке озарилось улыбкой. Впрочем, ненадолго.

Драконица открыла глаза. Мгновение, и она подняла голову. Широко зевнула, демонстрируя ряды желтоватых зубов и пунцовый ящериный язык, потом уставилась на Эйнеке. Его разум затопили образы-видения.

Вспомнил? - шептали они. Не так яростно, как прежде, но все еще требовательно, настойчиво. Красноватые змеиные глаза смотрели на Эйнеке неотрывно. Драконица… Керихат? Да, ее звали Керихат! Она ждала ответа.

- Вспомнил… - просипел Эйнеке. Горло пересохло. Чужой немигающий взгляд и настойчивое ощущения чьего-то присутствия в собственных мыслях не дало полуэльфу даже задуматься о жажде. Он лишь облизнул губы.

- Отчасти. - добавил Эйнеке, хмурясь, - Мне говорили, я выпал из седла на скаку… скатился с холма по скалам…

Образы-видения замерли в уме. Прервали свой нетерпеливо-требовательный хоровод. Драконица тоже застыла, заинтересованно склонив голову. Эйнеке зарычал. Обида охватила его.

- Это была ты! - полуэльф вцепился в подстилку у дна. Сжал прутики и мусор – раскрошил их, едва сдерживая злобу:

- Это ты мне кости переломала! Не оставила живого места! - яростно хрипел Эйнеке. Его ослабшая магия тихо затрещала, - Из-за тебя я столько лун валялся в постели как… как ущербный калека! Ты изувечила меня!

Опять хоровод видений. На этот раз смешанных с собственными постыдными болезненными воспоминаниями: с беспомощностью, с упреками, надоедливой заботой и снова упреками. Керихат зарычала в ответ, вздыбив чешую на щеках и шее. Все смешалось. Мягкие перины и жесткие камни. Переломанные кости. Разорванные связки. Ожоги и ссадины на месте прекрасной чешуи. Бессчетные дни в постели под надзором сиделок и брата. Долгие годы в беспробудном сне… Эйнеке шумно сглотнул. Керихат раздраженно качнула хвостом, но пригладила чешую. Рык стих. Оскалы сменились обоюдным смущением.

«Тут мы квиты», - мрачно подумал Эйнеке и опустил взгляд. Теперь в голове полуэльфа крутился один-единственный вопрос.

- Почему я еще жив? - задал он его.

Керихат фыркнула. Пара струек дыма вырвалась из ее ноздрей. Образы-видения успокоились, замолчали. Драконица словно бы задумалась, и размышляя, она принялась чистить когти. С легким омерзением и любопытством Эйнеке наблюдал за Керихат. Минуту или две, а может и все десять. Лишь когда с этой жутковатой процедурой было покончено, драконица соизволила ответить. Видения зашевелились, и в уме Эйнеке сами собой родились слова:

Любопытно. - говорили они.

Другие боялись… - калейдоскоп лиц: человеческих и не только. Гримасы ужаса. Запах страха, щекочущий нюх и инстинкты. Спины тщетно бегущих. Смертоносные прыжки. Падения с неба. Укусы. Языки пламени и удары когтями. Двуногие всегда были добычей. Всегда кричали и убегали. Кроме одного.

Ты не боишься совсем! - пурпурные глаза вновь уставились на Эйнеке, - Почему?

«Она меня не убивает лишь из прихоти!» - заскрежетало уязвленное самолюбие. Здравый смысл сказал иное. Он посоветовал проявить терпение, скопить немного силы, насытиться магией и убить дракона. Взгляд Керихат из заинтересованного стал настороженным, подозрительным даже. Ощущение ее присутствия в его уме усилилось на миг. Эйнеке отмел прочь мысли об контратаке. Пока отмел. Нужно выиграть время.

- Голод. - сев поудобнее, заговорил полуэльф, - Думаю, тогда меня привел голод. Я помню вспышку у моря. Много магии. Я пришел к ней, чтобы насытиться…

Голод? - немой вопрос мелькнул в пурпурных глазах, отзвучал в сознании новым клубком видений.

- Я… хм, аномалия в некотором роде… - Эйнеке качнул головой, затем пожал плечами, - Мне так говорили. Моему дедушке так говорили. Всем, кто знал обо мне…

Полуэльф опустил веки, мыслями возвращаясь в те годы, когда лучшие чародеи его далекой родины хлопотали вокруг. Изучали и осматривали хрупкого болезного мальчишку, кормили магией, пытались понять почему без чар он увядает, как срезанный с куста росток.

- Моя магия убивает мое же тело, - Эйнеке пожал плечами, - Она окружила меня щитом. Защищает, помогает… и в то же время иссушает. Есть такое слово – «откат». Знаешь, что это? - полуэльф покосился на Керихат. Та разочарованно застрекотала. Образы видения подсказали ответ:

Нет…

- Это… хм, - Эйнеке ненадолго задумался.

- Это плата за колдовство! - в конце концов изрек он, - Кто-то платит лишь за сотворенные им чары, а я плачу постоянно просто за то, что родился магом.

Сейчас? - зашелестели образы-видения, пытаясь проникнуть чуть глубже в сознание Эйнеке. Заломило в висках.

- Да, сейчас тоже. Всегда, вообще-то! - полуэльф поморщился.

Любопытствующий разум Керихат ослабил напор.

Голод тоже всегда? - спросили видения. Драконица моргнула, опустила рогатую голову на лапы и притихла в ожидании ответа.

- Всегда, - Эйнеке мрачно усмехнулся, - Хотя… не совсем, - задумчиво протянул он, поддерживая эту странноватую «беседу», - Я не родился с ним. И рос без него. Какое-то время. Его разбудили другие маги. Думаю, случайно… по ошибке…

Великие эльфийские чародеи. Искусные мастера по части колдовства и волшбы! Они кормили его, поддерживая угасающую жизнь. Эйнеке снова и снова ощущал то блаженное чувство единения с магией, чувство силы, струящейся по жилам. Восхищение. Трепет. Переполненность, приходящая на смену полному бессилию… И снова отвратительное бессилие, возвращающееся спустя пару часов после «кормежки». Из этого родился голод – маленький жадный зверек, выросший в большого злобного зверя. Эйнеке сам подтолкнул драконице нужные воспоминания. Они все объясняли лучше слов.

- Со временем научился не замечать его. До поры до времени. - полуэльф снова усмехнулся, - Раньше почти не мог…

Мгновение тишины.

- Ты восхитительно пахнешь магией! - оборвал его Эйнеке, весело скалясь, - Я чувствую, как она бьет в твоей крови… Бум-бум-бум! Пульсирует внутри! - полуэльф указал тонким пальцем на кожистое крыло.