— Да что ж у тебя любовь такая к этому косорылому?! — выдохнул испуганный Кристо. — Макс… да слушай ты. Там, кажись, такое начинается, что сам Витязь понять не может. Если ты с нами не пойдешь — так…
— …но придется тащиться с вами, — продолжил Макс раздраженно. — Дайте мне наконец договорить! Я понимаю, что иначе случится что-то ужасное — стоит мне отвернуться, как Экстер обязательно сотворит что-то ужасное. Ладно, мне плевать. Я пойду с вами и постараюсь привести в порядок Лорелею, а может, и не только ее. Я не дурак и знаю, что иначе вы с меня просто не слезете…
— Кристо, — сухим тоном вдруг сказала Дара, — сонные чары. Сейчас же.
— Какого дьявола вы оба… — начал Ковальски, но Кристо уже научился повиноваться напарнице без раздумий. Сказано — сделано, магия выплеснулась через глазницы и отправила Макса в глубокий сон почти мгновенно. Кристо же пришлось еще его и подхватывать.
— Ого, тяжелый! — он наполовину погрузил Ковальски на диван, полюбовался композицией, махнул рукой и оставил как есть. — Зачем мы его усыпили? Он ведь согласился вернуться.
— Это не он.
— Что?
— Не Макс. Он бы никогда не заговорил так.
— Он только и делал, что так разговаривал!
Дара усмехнулась дрожащими губами. Вышло горько. Она нашарила ближайший стул и села так, будто у нее подкосились ноги.
— Сними с него кольцо.
— Кольцо?
— На правом безымянном пальце — кольцо с насечкой из иридия.
— Артефакт?
Она кивнула и зажмурилась так, будто не хотела видеть ни кольца, ни лица Макса, ни вообще того, что их окружало. Люди так жмурятся от какой-нибудь страшной догадки.
Кристо посмотрел на напарницу с опаской, присел на колени и принялся стягивать кольцо с пальца Ковальски. Кольцо не стаскивалось. Кажется, оно вцепилось в палец бульдожьей хваткой, а может — просто к пальцу приросло.
— Цветок, — обморочным голосом произнесла Дара. — На кольце есть нарцисс?
Кристо все-таки совладал с упрямой игрушкой, поглядел на лицо Макса — оно не изменилось — и покрутил кольцо в пальцах.
— Есть, как же, — отозвался он почти сразу же. — Не рассмотрю, нарцисс или нет…
Он бросил кольцо на стол, сам подошел к окну — проверить, нет ли кого. У него тоже была догадка. Ей только нужно было несколько секунд, чтобы превратиться в уверенность.
— Значит, никакой «холодной памяти» и не было? Когда он уходил? А что с ним сделали вместо этого?
Дара выдохнула, и Кристо показалось, что он услышал в выдохе всхлип. Но говорила она по-прежнему сухо.
— Убили.
Кристо даже почти не удивился. Удивился бы он, если бы речь шла не о Ковальски.
— Каким способом на этот раз?
— Отняли все чувства. Вернее, еще не все. Злиться он пока что может…
— Пока что?
Дара кивнула. Глаза у нее были широко раскрытые, без обычных отчаянных искорок, какие-то измученные, почти старые…
— Кольцо называется «Ледяной нарцисс». Одно из произведений Холдона. Из… ранних. Если кто-то его надевает — оно как будто запускает что-то внутрь, понимаешь… человек леденеет изнутри, сначала ему нет дела до других… потом исчезают интересы, желания… потом плевать и на себя тоже… потом остается только тело, кровь… она горячая, но сердце уже всегда стучит ровно… никогда не сбивается. А ведь надеть его можно только по своему желанию…
«Сейчас заплачет», — подумал Кристо и начал понемногу впадать в панику. Женские слезы — страшнее и быть ничего не может, а если уж заплачет Дара… можно поискать у Макса «беретту» и вышибить себе мозги, чтобы только этого не видеть. Нет, он как-то видел ее заплаканной после Дня Витязя, но самого процесса не наблюдал. Что делать в случае такого «процесса» — он не представлял совершенно.
— Это же можно исправить, — зачастил он скороговоркой. — Дара, ты чего, посмотри! Вот этот самый «нарцисс», хочешь я его расплавлю или там… сплющу, вот и всё…
Сам почувствовал себя дурнем и простаком и смолк.
— Это что, не лечится?
— Необратимо, — выдавила девушка.
Кристо запустил руку в волосы и осел на диван рядом с Ковальски. Он сам начинал впадать в какое-то оцепенение от жути происходящего, а проклятый мозг, как назло, работал и работал. Впору было пожалеть о тех временах, когда он не поспевал в размышлениях за Дарой.
— Ему дали кольцо при проводах, — глухо заговорил он. — Могли сказать, что это средство от памяти… Значит, это кто-то из верхних шишек, из… Магистров? — ему окончательно подурнело. — Вот почему они настаивали, чтобы Экстера не было на проводах: Витязь бы сразу опознал это колечко! И Феллу не пустили, а на Озза, значит, чары какие наложили или просто вокруг пальца обвели… Жухляк! Надо директора предупредить!
Он подскочил с пуфика, но Дара не шевельнулась. Она смотрела на маленькое колечко с нарциссом так, будто удивлялась: из-за одного цветочка столько неприятностей!
— Из-за этого он замерзал, — прошептала она. — И горячий кофе…при такой жаре. Пытался согреться, как будто можно…
Она теперь уже явно всхлипнула, и по спине Кристо прошел озноб. Ой, не к добру…
— Нужно предупредить директора, — повторила она и поднялась. — Ты вернешься и предупредишь.
— А ты будешь держать его за ручку?! — возмутился Кристо. — Дара, ты сейчас мне насажаешь, но если ничего нельзя сделать…
— Одно средство, — усмешка у нее была порядочно лихорадочной, — он станет прежним, если вдохнет аромат золотого ириса.
— Той мифической дряни, о которой ты говорила, что…
Вот именно. Она говорила, что видела этот мифический цветок в этом мире. В коллекции у Ягамото. Раз так — Кристо придется ее на плечи взваливать и тащить в Целестию силой, чтобы удержать от поисков.
А Ягамото — поблизости, Макс это предполагал. Если таскает с собой свою свиту из боевых девах — может и артефакты таскать. Он же на них был совсем помешанный.
Так что Дара собирается направиться прямиком к нему.
От обилия плохих новостей у Кристо просто голова закружилась.
— Ты прав, — огорошила его Дара. Она не собиралась плакать, стояла прямо, а смотрела как Фелла Бестия. — Экстера нужно предупредить, пока не случилось чего-нибудь еще. Но я не смогу вот так просто вернуться к Лорелее и сказать, что Макс… что он действительно никогда не придет. Или еще хуже — привести его в Целестию таким. Я не права. Но я всё равно попытаюсь найти этот цветок.
Все сказала. Точно и без особых эмоций, как у нее было в заводе. Дара еще пару раз вдохнула-выдохнула, чтобы почувствовать себя легче, потом нашла на столе какую-то квитанцию, подцепила ручку и принялась составлять послание. Максу, догадался Кристо. Чтобы его не занимал вопрос, куда они подевались.
Русые волосы упали на стол. Дара хмурила лоб, прикусывала губу — словом, подбирала выражения — а Кристо смотрел и удивлялся. В который раз. Ведь она же идет на сущее безумие, можно сказать — на самоубийство, а все ради чего, то есть, ради кого…
— Все-таки они хотели от него отделаться, — тихонько сказал он себе под нос.
Дара на секунду отвлеклась от куска бумажки и кивнула.
— Да, еще как. Подумаешь об этом по пути и расскажешь Экстеру, ладно?
— Он ведь ее не разбудит.
— Кто кого?
— Макс. Такой, как сейчас. Если Лори увидит, какой он — она ведь сразу в камень от горя перекинется…
— Шел бы ты… в Целестию, — сказала артемагиня раздраженно. — Видишь — пишу. Что ты вообще взялся за рассуждения?
— Так ведь чтобы пойти на такую дурость, одного Ковальски мало! А так подбадриваю себя: на весах судьбы Целестии! Так как-то легче.
Дара поставила точку с такой силой, что ручка осталась торчать в столешнице. Потом медленно-медленно повернула к нему лицо.
— Экстера нужно предупредить, — повторила она.
— Экстеру три тысячи лет, догадается сам, если уже не догадался, — огрызнулся Кристо. — Он же не просто так нас послал возвращать Макса? Всем-то от него что-то надо… вот и давай возвращать, пока он еще злиться не разучился.
Одно слово — дура. Хотя в лицо он ей бы это не сказал. Они ведь уже больше года напарники, а она все рвется делать сама. И что она сделает без прикрытия, только своей артемагией — против Ягамото? И чего смотрит теперь, спрашивается?
