Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Только одному магу хватило идиотизма вскочить из-за стола и потянуться за кинжалом при виде Бестии, но Зух с хриплым смешком потянул его назад.

— Сядь, Задира. Это дорогая гостья. Не видал тебя три века, Фелла! Садись и выпей.

Бестия брезгливо осмотрела табурет, который Зух подпихнул к ней ногой.

— Позже. Мне говорить при всех или можно побеседовать с тобой одним?

— Сперва при всех, а потом и с одним сойдет, — Зух похабно подмигнул своим дружкам. Двое догадливых (явно заместители или партнёны по делам) понятливо побледнели сразу же, как поняли, с кем идёт разговор. — Соскучилась по старым временам, Бестия? Я говорил тебе как-то, что ты вернешься. Таких мужиков, как я, уже не делают, а тебя вечно тянет на опасных… что-что?

— Мы к тебе по делу, Зух, — с силой сказала Фелла, ее голос разнесся по всему помещению. Звуки рвоты, усиленные кувшином, прекратились. Кто-то из тех, кто валялся под лавкой, заинтересовался и попытался подползти ближе. Молодой Задира опять взвился на ноги:

— Да как она так…

— Да сядь ты, — Коготь пнул его в голень. — «Мы». Значит, «мы», а кто же этот второй? Ах, да, вот кто-то тощенький на заднем плане. Цып-цып, парень, я тебе ничего не сделаю, давай на свет… выпьешь?

Голубые глаза Мечтателя печально скользнули по батарее бутылок ирисовки, которые были выставлены на столах.

— Нет, спасибо.

— Ну, и пожалуйста, — хмыкнул Зух, оглядывая его. — Фелла-Фелла, а у тебя вкус-то пропадает! Что это там, паричок? Теперь ты западаешь на смазливеньких и молоденьких? Парень, а, парень, у тебя хоть имя есть?

— И не одно, — заверил директор. — Но вам лучше знать меня как Экстера Мечтателя.

— Директор Одонара, — когда надо, у Когтя была нужная информация обо всем, что происходило в Целестии. — Я-то, помнится, всё Жилю не верил, что ты сейчас там, Фелла, так я верить не хотел. Что тебе делать среди сопляков-артемагов? Этого подцепила, — он мотнул головой в сторону Экстера. — Это не тот, которого Магистры собирались выдать за вернувшегося Витязя? Хах, надеюсь, ты-то не купилась на эти байки, от которых несёт Семицветником. Или ты с ним как раз из-за этого? Ну, может, на пару ночек он тебе и ничего — поиграться, так ведь его ж защищать нужно! Ну, грелочку там, чтобы не простудился, а то покашляет и помрет, вон он бледненький какой…

Экстер действительно был излишне бледненьким, Фелла заметила это с невольной тревогой.

— Зух. Ты собираешься выслушать или…

— Позже, — отмахнулся Коготь, с любопытством рассматривая Мечтателя. — Я бы лучше потолковал с твоим новеньким, у нас с ним найдется пара общих тем. А, новичок? — он подмигнул. — Да не жмись ты так, руки-ноги я тебе не повыдергаю, личико твое красивое тоже останется. Как она тебе, ничего, а? И ведь формы под кольчугой как-то не теряет…

Мечтатель не спеша придвинул к себе грязную табуретку.

— Фелла, — тихо сказал он. — Разговор будет короче, если ты… словом, подождешь несколько минут на улице.

— Может, не надо? — прошептала Бестия, наклоняясь к нему. — Конечно, они понимают только силу, но… давай я, а? Еще не выдержат, вон тот, в углу, — вообще человек…

— Да ты совсем раскисла, я погляжу, — неодобрительно и громко встрял Зух. — В прежние времена если б я тебя попросил не встревать и отвалить… Эй, красавчик, как ты это с ней сделал? Какими позами уговаривал, а?

Мечтатель легко и ободряюще коснулся ее руки, как бы говоря, что не позволит себе лишнего. Фелла молча вышла. Последним, что до нее донеслось, было:

— Не очень-то ты ей нужен, если она тебя просто так оставила! Да ладно, куренок, не дрейфь, она никого не любит. Только этого своего Витязя, которого всё искала. Или вы с Магистрами ей проконопатили мозги так, что уже и не ищет? Да какая разница, лишь бы в койке была хороша, верно я говорю?

Бестия задавила в себе желание вернуться обратно. Нужно было вообще зайти первой и как следует накостылять Зуху еще до начала разговора, тогда и беседа пошла бы лучше. Впрочем, он бы все равно не поверил никаким словам о том, что Ястанир жив.

К Витязю Зух относился без всякого трепета. Он даже не видел его во время битвы, потому что стоял в последних рядах, видел только сияние. И если Фелла вспоминала день Альтау с неизменным трепетом, то Зух — с откровенным удовольствием. Пожалуй, он чуть ли не единственный, кто использовал немалые полученные силы для того, чтобы получать все наслаждения от жизни. Рассуждал он при этом просто: «Я был зеленым мальцом в тот день, дрался изо всех сил, но из идиотских побуждений. В награду мне дали кучу магии, мое дело, как ее тратить».

Альтау был его кормушкой, и со временем к Целестии Коготь тоже начал относиться, как к своей кормушке. Он брал, что хотел, столетиями жил в роскоши, участвовал в состязаниях, дуэлях и любовных историях, не брезговал делами с нежитью и разбойными братствами и под конец осел в Северном Краю, подмял под себя наёмников во всей Целестии, завёл сеть курьеров и связи с магнатами и шепталами… И зажил так, как хотел — то развлекаясь по грязным трактирам, то утопая в роскоши, то устраивая безумные гулянки, то пропадая на целые годы. Соперничества или заговора он не боялся, бунты подавлял железной рукой и мощной магией, из магов признавал только равных по силе или тех, кто был заведомо могущественнее. Потому осмотрительно не нарывался на конфликты с Семицветником, поговаривая философски, что силы Альтау — это силы Альтау, а драконы — это драконы. Больше всего Зуху по вкусу были яркие впечатления типа битв и авантюр, а со временем к этому добавилась тяга к воспоминаниям. Бестия не сомневалась: она — из ярких воспоминаний Когтя.

— Конечно, он себе ничего не позволит, — нервно бормотала она, расхаживая под окнами трактира, — но если только Зух помянет ту ночь семьсот пятьдесят лет назад…

Через окна трактира пролилось сияние, как будто внутри вдруг наступил солнечный день. Бестия с усталым вздохом потерла лоб.

— Надеюсь, он не добрался до подробностей.

Иначе ещё вопрос — останется ли в таверне хоть кто-то живой.

Бестия не спеша вернулась внутрь — дверь была не заперта. Мечтатель работал аккуратно и основательно: от бутылок осталась глиняная пыль напополам с ирисовым ароматом; половина забулдыг была разложена по лавкам, а вторая половина, которой не нашлось места, по столам, ровными жгутиками. Кинжалы и прочее оружие, которым пытались воспользоваться в первые секунды, были сложены на отдельном столе, ровной сверкающей горкой.

Совершенно трезвый Зух Коготь сидел за своим столом в одиночестве и мертвой рукой сжимал недопитый стакан. На Бестию он поднял глаза.

— Значит, ты его все-таки нашла. Это ведь Ястанир?

— Так его звали раньше, — отозвалась Фелла холодно.

Мечтатель стоял у окна, вглядываясь в прохладную ночь. Его одухотворенное лицо заслуживало кисти величайших художников.

Коготь поставил стакан на стол и задумчиво запустил пальцы в длинную, рыжую, с обильной проседью шевелюру.

— Ну, вот, — сказал он. — Витязь, надо же. А зачем он бутылки перебил?

Бестия помахала ладонью у него перед лицом. Нет, кажется, шок был вполне допустимый. Информацию Зух, по крайней мере, может переваривать.

— Ты, наверное, понимаешь, что мы здесь не ради битья посуды.

— Уж хотелось бы верить, — Зух мертвой рукой поднял стакан ко рту и осушил его. — Значит, не врут шепталы, была вторая заварушка на Альтау? А я-то думал, слухи… Магистерские выдумки… считал ещё, что я так надрался, что радуга стала серой. И что, Холдон правда встал, ходил, бился?

— До тех пор, пока его вторично не уложили в землю, — Бестия бросила косой взгляд на Мечтателя.

— Надежно-то хоть уложили? — усомнился Зух.

— Холдон — не самое худшее, что может случиться с Целестией, — отозвался Экстер от окна. — Мы чересчур привыкли все мерить меркой Альтау, и теперь, видимо, нам придется за это платить.

По лицу Когтя ясно можно было прочитать: «Надо же! Мерка Альтау о себе такого нелестного мнения». Но вслух не брякнул ничего и только показал, что слушает внимательно.

47
{"b":"711070","o":1}