Он почти сделал этот шаг, когда закричала Майра.

Слепая Нарекательница кричала так, будто ее пытали, в хриплом, почти птичьем вопле был невозможный ужас:

— Нет! Что ты делаешь, что делаешь?!

И тогда все увидели, как за спиной Витязя Альтау поднимается, почти сливаясь с солнечным сиянием, лезвие клинка.

Узкая стальная полоска неожиданно прорезала свет, пробила защиту, о которую разбились бы все мечи в Целестии. Клинок вошел под правую лопатку, Витязя бросило вперед, и тихий, удивленный, болезненный вскрик отдался в ушах защитников артефактория хуже взрыва.

Солнечное сияние вспыхнуло в последний раз — и пропало, щит истаял и смешался с отблесками небесного светила. Перед своим строем стоял ошеломленный Ястанир с широко распахнутыми, непонимающими еще глазами — а губы уже выговаривали неверящее:

— Фелла.

Потому что только один человек мог нанести ему этот удар.

Каинов Нож выскользнул из омертвевшей руки Бестии. Никто не попытался ей помешать, или нанести ей удар, или вообще сделать хоть что-нибудь. Все стояли и смотрели так, будто случившееся до них дойдет лет через десять. И когда у Ястанира подломились колени — ей пришлось самой подхватывать его и опускать на вытоптанную траву, чувствовать под пальцами его кровь, видеть широко распахнутые глаза — снова бледно-голубые: Экстер Мечтатель вернулся, а Витязь ушел навсегда…

Фрикс, словно закоченевший, первый сделал два шага вперед, загораживая собой Экстера от посторонних глаз. Вслед за ним последовали остальные, войско перед Одонаром продвинулось на семь шагов, подровнялось в мертвой, непонятной, растерянной тишине…

— Теперь ничего не видно, — с сожалением прошептал Берцедер. Шеайнерес услышал и улыбнулся довольно.

— Ничего и не нужно видеть. Он труп. Для мага это ранение глупое — но он труп. От удара, который нанесли этой рукой, ему не будет исцеления.

Берцедер встрепенулся, сделал жест, как бы спрашивая: «Начинать наступление»? Морозящий качнул головой.

— Знаешь ли ты, что кодекс Малой и Великой крови — моё изобретение? Братьям это казалось так честно. Выход один на один. Возможность подумать. А мне давало возможность расправляться с ними по одному. Пусть себе пока что. Они выставят других бойцов. Сильных бойцов, которые погибнут. Но пока не умрет Ключник, наша цель недостижима. Он еще жив и еще защищает их. Подождем. Мы-то можем позволить себе время.

Недоговоренное «а у него времени нет вообще» повисло в воздухе и долетело до другого войска.

Обман. Уже в ту секунду, как клинок опустился, и брызнула кровь — самая дорогая для нее кровь — она поняла: обман. Не было никакого «отнимет силы у Витязя», есть только смертельный, предательский удар, отравленное лезвие, которое убьет его, именно потому, что было вложено в ее руку.

Убнак и Всполох наконец опомнились и шагнули к ней, но не это было страшно — страшно было то, что Мечтатель пытался заговорить.

С ней. Глядя на нее.

Она боялась того, что услышит сейчас, больше, чем всех Ратей взятых вместе и с прибавкой Морозящего Дракона. Хотя что он мог сказать из того, что она сама не сказала себе? Обвинить… укорить…

— Неужели ты любишь меня настолько?

Ах, да, это же Мечтатель. Фелла с трудом сдержала облегченные рыдания, сдавленный звук, который у нее вылетел, больше напоминал кудахтанье. Она попробовала еще раз — и теперь получилось заговорить.

— Гораздо сильнее. Ты себе представить не можешь…

Уголки губ Мечтателя приподнялись, рисуя на его лице улыбку — счастливую и спокойную, какой она должна была быть после такого долгого перерыва. Увидев это явление на лице вечно грустного директора, Убнак и кордонщик шагнули назад, и артефакторы посторонились. И Нарекательница где-то на десяток метров севернее провозгласила: «Солнце еще не угасло!»

Шеайнерес в этот миг дрогнул, а Берцедер поёжился за его спиной, понимая, что его учитель испугался явления, о котором догадался — да не только он, почему-то догадались все.

А предательница Фелла Бестия, смаргивая слезы, улыбалась своему солнцу в ответ.

— Как просто, — шепнул Мечтатель вдруг. — Я должен был… я с самого начала должен был знать…

Он улыбался не просто ей — теперь на его лице было озарение от какой-то догадки. Позади вновь поднялась и не дошла до рядов клубящаяся масса серой мерзости, выкрикнул какие-то приказы Дремлющий…

— Малая Кровь была объявлена. Бой состоится, — прошептал Экстер всё с той же безмятежной улыбкой, которая говорила, что он и сейчас оберегает свои рати.

Малая Кровь. Бестии пришлось сосредоточиться, чтобы вспомнить, что противник наверняка так и ждет, а сражаться с Ратником может только она — самый мощный маг из всех собравшихся.

Пальцы медленно, будто не веря себе сжались на рукояти клинка Экстера. Меч покорно выскользнул из его руки, лег в новую ладонь.

— Потерпи. Ты — просто потерпи. Тебе помогут, рану залечат… — Светлоликие, где там Озз. — А я ненадолго, мне нужно… радуга станет сегодня прежней, Экстер.

И если мне нужно будет вспыхнуть ярче тебя и сгореть вместо тебя — с радостью.

Улыбка пропала с лица Экстера, как только он увидел меч.

— Не бой… — голос негромкий и как будто в полубреду. — Иначе всё потом снова… воин… сражения… мы делаем из них убийц, Фелла…

— Что?

— Это решается иначе. Там… причина, по которой они здесь, их цель… Сам я не смог бы. А когда понял, кто сможет — она была уже далеко.

— Она? Кто? Экстер?

Губы Мечтателя задвигались, обрисовывая два знакомых слога, имя…

— Что, Экстер, что?

— Дара…

Он не бредил и не перебирал варианты — он звал.

На востоке появилась и росла темная точка с двумя широкими крыльями — Айо, своим цветом перекликающаяся с радугой в небесах.

** *

— А-а-а-а, Холдон и все его холдонята, я Рукоять выронил!

— О, ну, отлично, молодой человек. Может, нам вернуться и поискать?

— Шутишь? — крикнул Кондор, надрываясь из-за свиста ветра в крыльях. — С нашей-то скоростью?

— Дара, ты можешь ее призвать? Ну, как артефакт? Эгей, Дара?

Напряженное лицо артемагини с прыгающими чертенятами в карих глазах ничего хорошего не сулило. Голос, который вибрировал от внутренней силы — тоже.

— Скорее. Мне нужно туда.

— Так подтолкните сзади! — раздраженно отозвался наездник. — Мы со старушкой и так все мыслимые рекорды побили, да если учесть, что после боя…

Тут Намо преувеличивал, они-то не попали в настоящий бой, и все благодаря Рукояти. Потому-то Кристо так и жалел о ней: совсем недавно она помогла им пройти через строй детей Дракона — и не остаться без головы или без крыльев (это в случае с Айо).

А так-то заварушка вышла — хоть куда. Воздушное ведомство тоже не ушами хлопало и кое-что припасло для шеайнересовых тварей — видать, для того, чтобы идти в прорыв. Кое-что Макс оставил в плане, кое-что — убрал, потому что подготовиться не успевали.

В уши пришлось запихать контрабандные беруши — спасибо, нашлось у контрабандистов, хоть и хватило не на всех, кое-каким наездникам пришлось воском уши набивать. Но зато бахнуло — на заглядение.

На свою же голову чёрные твари летали быстрее любой птицы. А артемаги Ниртинэ, наверное, отслеживали артефакторный фон. Так что шеайнересовы отродья рванули со всех сторон и скопом — крушить Ведомство Воздуха. И оказалось, что они тоже ориентируются по слуху, хоть и вроде как не совсем живые. И еще оказалось, что к панк-року жизнь артемагов Ниртинэ не готовила…

А небеса и правда затряслись — аж серая радуга в них заплясала. Кристо и через беруши слышал, как орёт и надрывается в небесах его «маневр отвлечения», а черные твари начали дергаться в воздухе туда-сюда — и тогда в них снизу вверх влетела первая партия таранных драконов — не боевых, а дракси, самых старых. Спутали крылья, внесли сумятицу, потом еще и огненные зелья вспыхнули в воздухе, и Кристо еще успел понадеяться, что из возниц драконов хоть кто-то успел спрыгнуть вниз на полетниках… сами ведь вызвались… драксисты-камикадзе, как их Макс обозвал.