Я вернулся к Ризруиду и хаски.

— Как прошла беседа?

— Всё отлично. — Я только сейчас вспомнил, что не спросил про сектор ИСУЯ. — Твою мать, я даже не спросил про сектор…

— Отлично. Ты в гостях у предводителя Бессмертных, и это неслучайно. У тебя ещё будет время спросить обо всём. — Ризруид вытер руки о фартук. — Он сказал, что завтра ждёт тебя в пять утра возле озера?

— Да, — неуверенно ответил я. — То есть он сказал, что ждёт меня в ше́сть утра возле водопада.

— Всё верно. Там волшебное озеро, хотя здесь всё волшебное. А насчёт времени: видимо, он тебя пожалел в первый раз. Что ж, ладно… иди кушать, я приготовил Уна Тама Дон. Сергей уже поел и ждёт, когда наступит вечер, чтобы отведать оякодон.

Как оказалось, Уна Тама Дон — рис с угрём.

Было очень вкусно, даже не верилось, что Ризруид умеет так готовить.

Вечером я отведал не менее вкусное блюдо — оякодон.

Скажу так: японская кухня — это очень вкусно.

Я лёг спать пораньше, чтобы завтра в шесть утра быть в форме и задать Рэйдену максимальное количество вопросов. Раз уж я здесь надолго, а Полинку и Барсика мне, увы, не спасти в данный момент, остаётся одно — обучаться у Бессмертных, изучая не только то, что на самом деле происходит в нашем мире, но и себя.

— Проснись! — стянул с меня одеяло Ризруид. — Завтра в это время ты будешь лежать у озера.

Я попытался встать, однако спина говорила обратное.

— И зачем я вообще спал на полу, ты мне не скажешь?

— Уверяю, с твоей спиной всё в полном порядке. Регенерация работает на ура, но это, скорее всего, мозг воссоздал боль, которая могла бы быть, если бы неподготовленный человек спал всю ночь на полу. Попробуй расслабиться.

Я глубоко подышал… попил родниковой воды… вышел за дом…

— А-а-а, — вздохнул я. Лицо расслабилось, улыбка «расплавилась». — Божественно!

Вместе с горячей струёй ушла и боль в спине.

Понимаю, что о таком говорить не так приятно, но я не мог не поделиться радостью: я обоссал священное дерево в деревне Бессмертных ещё до восхода солнца.

Почему священное?

Японская тишина в волшебной деревушке «создала» в моей голове мысль, будто всё вокруг меня священное, а я, как небесный ученик, готовлюсь ко встрече с небесным мастером.

На практике же я просто обоссал одно из деревьев, задающих стиль эльфийско-китайско-японской крыше дома Ризруида, после чего поспешил к озеру.

— Хорошо, что хоть озеро не так далеко, — сказал я сам себе, пока бежал по лесной тропинке, ведущей прямо к месту встречи с Рэйденом.

Предводитель Бессмертных сидел у воды в позе полулотоса.

— О, ты уже медитируешь, прекрасно… — Я сел рядом. — А разве для медитации не нужно сидеть в позе лотоса?

— А разве нельзя было телепортироваться сюда, чтобы не бежать всю дорогу? — Чтобы я не чувствовал себя дураком, который забыл про свои сверхспособности, Рэйден поспешно добавил: — В этом нет ничего страшного. Ты думал о том, чтобы не опоздать, поэтому доступ к мозгам заблокировала всего одна негативная мысль, которая и не дала тебе вспомнить о возможности быстрого перемещения. Если бы ты думал о том, как тебе быстрее добраться до озера, а не о том, как бы не опоздать, то мозг имел бы шанс выдать тебе все доступные варианты.

— Бред какой-то. Я просто забыл…

— А я просто сказал. Будем играть дальше, или ты хочешь задать свой первый вопрос по существу?

Моё лицо налилось таким же алым цветом, как и недавний рассвет, которым я не успел налюбоваться, потому что в этот момент бежал к Рэйдену через лес. Я даже забыл, что хотел спросить.

— Я бы мог научить тебя простому фокусу взаимодействия со своей регенерацией, чтобы она моментально снимала эмоциональный «всплеск» с твоего лица.

— Спасибо, как-нибудь потом. — Я проглотил слюну. — Мне тоже садиться в такую же позу, или всё-таки сесть в позу лотоса? Я смогу. Я как-то пробовал, только потом нужна будет твоя помощь, чтобы ноги разнять…

— А ты потешный, Кадзицу, — улыбнулся Рэйден. — Медитация — это нахождение человека в моменте «здесь и сейчас». Сможешь ли ты находиться в моменте «здесь и сейчас», если будешь сидеть в позе лотоса? Думаю, ты будешь думать о том, как бы побыстрее закончить то, что даже не может начаться, потому что медитация — это не какое-то там слово или упражнение, а некое состояние, в котором, в идеале, необходимо пребывать постоянно. Я сам далёк от постоянного пребывания в моменте «здесь и сейчас», но учусь этому каждый день уже пять столетий. Возможно, я очень плохой ученик, поэтому ты меня научишь.

— Я?!

Рэйден кивнул.

— Можно тысячу лет прожить и не познать красоту в общении с другим человеком. А можно познакомиться с человеком ещё на половине этого пути и научиться вместе с ним находить ту самую красоту в простом общении. Мы говорим о чём-то слишком простом, на простом языке, в простых условиях. Однако мы оба чувствуем, насколько легко нам даётся общение. Это и есть медитация, потому что мы находимся в моменте «здесь и сейчас», и никто из нас не думает о чём-то другом: плохом или хорошем — не так важно. И заметь, ты уже десять минут со мной говоришь в диванной позе, а медитация идёт гораздо больше, чем у тех городских йогов, которые настраивают целый час своих клиентов, чтобы те открыли чакры, сидя в неудобной позе, но считающих, что раз они заплатили деньги, то чакры раскроются, а поза когда́-нибудь станет для них самой удобной на свете. Смешно, не правда ли?

Я был в шоке, в хорошем смысле. За несколько минут этот дивный мужик «убедил» меня в том, что для медитации нужны три вещи: принять удобную позу, расслабиться, что очень легко сделать, если принял удобную позу, и довериться, раскрыться самому себе.

Мне повезло, потому что рядом со мной сидел человек, который вызывал доверие не только к нему, но и к самому себе.

Понимаю, я немного не так это объяснил, но уверен, что Вы поймёте… если сможете довериться самому себе и расслабиться… не забыв принять самую удобную позу в своей жизни.

— Я вспомнил свои вопросы, но прямо сейчас хочу задать совсем другой только потому, что он мне очень понравился. Твоя деревня окружена высокими горами, физика мира работает немного иначе, как мне кажется, да и сам мир какой-то волшебный, раз я вчера сидел под стометровым деревом…

— Таких сакур всего три. Есть и другие волшебные деревья, целых шесть, чьи корни парят над землёй, а кроны «прячутся» в кучевых облаках.

— А вот это ещё интереснее! Но пока я не забыл: если твой мир как бы и на нашей планете, но как бы и нет, то что будет, если я, например, отправлюсь за горы этого мира?

— Провалишься в текстурах, — посмеялся Рэйден. — Шучу. Дело в том, что последние сорок лет я переиграл в огромное количество игр: от самых простых, пиксельных, до невероятных, очень реалистичных. Могу только позавидовать, например, японским детям, которые играют целый день в это чудо. Да, оно превращает их в роботов, но если это их выбор, то почему бы не насладиться всеми дарами этого мира. Ты бы видел, какие игры я проходил, Кадзицу! Впервые за пятьсот лет я могу сказать, что благодаря рептам мы получили новую эволюции в видеоиграх и технологиях создания живого оружия.

— Ты так и не ответил на вопрос, но у меня назрел новый…

— Я сейчас быстро решу твою проблему: я сам не знаю, что за горами, кроме бескрайнего океана, но у меня забот хватает и без того, несмотря на все мои попытки жить в моменте «здесь и сейчас». А что касается другого назревшего вопроса, то тебе пока рано знать о живом оружии. Ризруида тоже спрашивать нет смысла, потому что он ничего не скажет, поверь мне на слово. А теперь можем закончить.

— Уже?

— Да. У меня много дел, поэтому продолжим завтра в пять утра.

Я сразу вспомнил слова ящера, который так и сказал: «Завтра в это время будешь на озере» Вот только чего он точно не сказал, так это о длительности разговора с Рэйденом.