– Грэм уснул? И он не попытался остановить отца? Успокоить?

– Он сам ничего не мог понять. Поплелся за нами. Мы узнали, где вы, услышав ваши голоса. А дальше ты все знаешь.

– Что теперь будет? Как Грэм мог так поступить со мной, с нами? Мне надо с ним увидеться и поговорить.

Она отдавала себе отчет, что ее жизнь теперь не будет прежней. Этой ночью она лишилась права на любовь и счастье с любимым человеком. С любимым, который просто пьяным уснул в решающий момент.

Стук в дверь и приход отца нисколько не удивили сестер.

Отец заменил девочкам и отца, и мать. Он был для них всем.

Строгий, но справедливый. Вспыльчивый, но добрый. Сильный, но уязвимый в своей любви к дочерям. Воплощение мудрости и жизненного опыта. Чужим он внушал страх, а дочерей восхищал своей мощью и мудростью.

– Оливия, нам надо поговорить, – строго сказал отец. – Объясни, как ты могла так поступить?

– Отец, прости меня. Я сделала большую ошибку. Всем кажется, что я опозорила себя и твое имя. Но это не так. Я думала…, я хотела…, мы… – Оливия не находила слов для своего оправдания.

– Лорд Фергисон готов ответить за свой поступок. Он сделал тебе предложение, и я согласился.

– Отец, нет! Не отдавай меня ему! Как ты можешь? Это недоразумение. Я ждала Грэма. Это он должен был быть там. Мы думали, что после этого ты разрешишь нам пожениться.

– Между вами с Грэмом было что-то? – пристально глядя в глаза дочери, спросил Ивлен.

– Нет.

– Так и думал. Я ничего не хочу больше слышать об этом мерзавце и предателе. Он уже покинул наш дом. И я бы никогда и ни за что не дал своего благословения на ваш брак.

– Отец, но как ты можешь отдавать меня в руки этому лорду Фергисону? Ты против Грэма, считаешь его злым и не достойным меня. А Дерек еще хуже! Он воплощение жестокости и высокомерия. Бесчувственный убийца и… и… – Оливия опять не могла подобрать слов.

Эмоции протеста обуревали ее изнутри.

– Я лучше всю жизнь буду одна, чем выйду за него замуж, – продолжила она. – Уйду в монастырь, постригусь в монахини.

Девушка уже перешла на крик. Гнев и отчаянье, скопившиеся в ней, нашли выход.

– Ты выйдешь замуж за лорда Фергисона. Я дал согласие.

– Отец, прошу тебя, – взмолилась Оливия, – не отдавай меня ему.

– Ты сделала большую ошибку, и за нее надо отвечать. Я очень рад, что Дерек поступил так, как надлежит поступить настоящему дворянину и человеку чести, – сделал тебе предложение.

– Но между нами ничего не было. Это недоразумение.

– Ты сама не понимаешь, что говоришь и последствий своего поведения. А что касается Дерека, то он не так плох, как ты считаешь, – и, не желая больше пререкаться с дочкой, продолжил: – Будь готова. Вечером у тебя свадьба.

Отец направился к выходу.

У самой двери он остановился и обернулся к дочери:

– Если б я думал, что монастырь для тебя будет лучше, чем брак с Дереком, то никогда не дал бы своего согласия на этот брак.

Выйдя из комнаты, он оставил в полном недоумении своих дочерей.

День пролетел, как одна минута.

Ничего и никого не замечая вокруг, Оливия шла на собственную свадьбу, как на эшафот.

Словно марионетка в чужих руках, она позволила себя одеть в новое платье, заколоть волосы на затылке, нанести легкий румянец и накрасить губы.

Вероника всячески пыталась успокоить сестру, утешала ее и подбадривала. Но слезы на глазах старшей сестры говорили о ее переживаниях.

– Может, все еще будет хорошо? Я почти не знаю своего жениха, но мне кажется, что он не стал бы дружить с плохим и жестоким человеком. И отец наш никогда не ошибается в людях. Ты же знаешь. А он благословил ваш брак. Значит, все будет хорошо. Вот увидишь.

Трудно было сказать – вся это тирада предназначалась для утешения сестры или для собственного убеждения, что не все так плохо.

Что сделано, то сделано. За ошибки надо отвечать.

Девушки вышли из комнаты и направились вниз.

Гости и приближенные люди трех знатных семей собрались в центральном зале. Но в помещении стояла полная тишина, больше напоминающая похороны, чем свадьбу.

На звук женских каблуков по каменному полу все обернулись.

К Оливии подошел отец. Он был в своем праздничном наряде, на груди висел семейный герб на золотой цепочке.

– Тебя уже все заждались. Пойдем, дорогая, – сказал отец, протягивая дочери руку.

Он чувствовал, как дрожит ее рука. Для успокоения дочери он накрыл ее руку своей теплой и сильной ладонью.

Возле священника стояли Дерек с Робертом.

Дерек, как и вчера, был весь в черном. Только через полы черной туники проглядывалась белоснежная сорочка, расстегнутая на груди, обнажая широкую шею.

Подняв отрешенный взгляд выше, она встретилась с ним глазами.

И каково было ее удивление, когда она увидела заплывший синяком левый глаз своего жениха.

От увиденного у нее округлились глаза, и она с трудом сдержала улыбку радости, что хоть как-то смогла отплатить ему за содеянное.

Дерек с самой первой секунды их знакомства не знал, как реагировать на Оливию.

Она притягивала к себе взгляд, вызывала противоречивые чувства. Она падшая женщина с внешностью ангела, искушающая невинность. Простота, несущая одни проблемы. Он злился на нее и на себя.

Этой ночью у нее должно было быть свидание с другим, а в ловушку попал он.

Бежал от брака, а попал в сети раньше Роба. Жениться на женщине, которая успела наставить ему рога еще до брака, – в таком глупом и безысходном положении он находится впервые. Даже на поле боя всегда у него был выбор. Но не сейчас.

И вот, видя в глазах своей невесты радость от того, что она поставила ему огромный синяк под глазом, он готов был ее придушить.

Ритуал венчания для молодых закончился, не успев начаться.

Оливия пришла в себя и вздрогнула, когда святой отец сказал:

– Жених может поцеловать невесту.

На эту фразу Дерек никак не отреагировал. Не шелохнулся, не проявил никакого желания поцеловать ее, чему Оливия была очень рада.

Священник, понимая, что его слова были в пустоту, просто захлопнул Библию и резюмировал:

– Еще раз объявляю вас мужем и женой.

Первым нарушил гробовую тишину Роберт. Он подошел и похлопал по плечу Дерека со словами:

– Поздравляю, дружище.

Взгляд лорда Фергисона любого пригвоздил бы к полу. Но Роб не из робкого десятка. Он единственный, кто утром этого дня осмелился искренне заржать от вида заплывшего глаза Дерека. Смеясь и вытирая слезы, выступившие от смеха, он с трудом проговорил:

– Она – единственное живое существо во всей Англии и Шотландии, которое осмелилось дать тебе отпор. И эта женщина скоро станет твоей женой. Вот умора, так умора. Удар у девчонки что надо. Берегись, лучше не зли ее, если не хочешь вообще лишиться зрения.

Роберт мог себе позволить пошутить над Дереком. Но на самом деле он переживал за друга и знал истинные причины нежелания друга жениться.

И вот Дерек стал женатым раньше его самого.

Сразу после церемонии венчания лорд Фергисон обернулся к Оливии и, чтоб никто его не слышал, без прелюдий спросил:

– Ты беременна?

– Что? – опешила Оливия.

– Я спросил, ты беременна? И не смей мне лгать, – зашипел он на нее.

– Очень жаль, что подбила тебе только один глаз, – огрызнулась она.

Беря ее за руку выше локтя и притягивая к себе, он еще раз повторил вопрос:

– Ты беременна?

– Нет! – ответила она.

Вопрос Дерека задел ее самолюбие и гордость. Но чего она ждала, когда абсолютно голая лежала в его объятиях, позволяла себя целовать и с пылом отвечала на его ласки. О каком уважении может идти речь?

Испорченное настроение испортилось еще больше.

– Ты уверена?

– Да, – скорее прорычала, чем ответила, Оливия.

Дерек издал вздох облегчения и отошел в сторону.

Скудные поздравления, отсутствие музыкантов, веселья, танцев и степенная трапеза – все это представляло свадьбу младшей дочери лорда.