Молча встаю из-за стола и иду в ванную. Мне нужна передышка. Одно дело мечтать перед сном о нём, вспоминать его прикосновения, а другое снова видеть его так близко. Протяни только руку и можно пальчиками коснуться его гладкой щеки.

Я включила свет в ванной, когда сильные руки обхватили меня за талию и дернули назад, прижимая к мускулистой груди. Я не успела и звука издать, как меня повернули как куклу, а горячие губы с жадностью накрыли мой рот. Ал целовал меня без всякой нежности, обхватывая одной рукой мою шею, а другой, придерживая меня за поясницу. Напористо. Жадно. Как изголодавший хищник. Он и был хищником, который дорвался до своей жертвы, за который долго следил. Выгнула спину, грудью прижимаясь к его груди. Всё тело ныло, требуя ласки. Требуя сильных рук моего мужчины. Я застонала в настойчивые, жадные губы Ала и почувствовала, как он вздрогнул. Парень отстранился от меня, тяжело дыша, и уперся лбом в стену у моего плеча. Я завозилась, приходя в себя после поцелуя, и попыталась отстраниться. Отодвинуть от себя эту двухметровую глыбу. Но Альбус даже не шелохнулся. Только рыкнул грозно, показывая белые клыки, и вжал меня в себя теснее. Я застыла мышкой, инстинктивно подчиняясь сильному зверю. Альбус стал водить носом по моему лицу, довольно порыкивая. Втягивая мой запах. Руки сжались чуть сильнее, притягивая меня ещё ближе к телу мужчины.

— Что здесь происходит!?

Грозный голос папы вырвал меня из транса. Я стала пихать Ала в плечи, пытаясь отстранить его. Но парень грозно свёл брови и повернулся к отцу, гортанно, угрожающе рыча.

— Ты мне тут порычи, мохнатый, — на руках и лице папы появились чешуйки. — Силой удумал меряться?

Я в панике забилась в руках парня. Ещё не хватало, чтобы они начали драться.

— Ал, — ладошками обхватила любимое лицо, настойчиво поворачивая к себе. — Тише, мой милый. Тише, — руками гладила по голове, по короткому ёжику белых волос. Ещё одна причина, по которой я люблю снег. Он такой же белый и пушистый, как Альбус. — Чего ты вспылил? — мягко спросила я. — Всё хорошо.

Папа стал с грозным видом надвигаться на нас. А я пискнула, продолжая смотреть в чёрные глаза своего медведя:

— Папочка, уйди!

— Я не могу уйти, когда мою дочь совращают.

— Никто меня не совращает, — возмутилась я, продолжая гладить голову Ала и не давая ему возможности повернуться. — Иди на кухню, пап. Тебя мама ждёт.

— Рикарди, — мама неслышно поднялась по лестнице и застыла на верхней ступеньке, грозно уперев руки в покатые бока, — быстро иди сюда!

И папа тут же подчинился. Кинул грозный взгляд на Альбуса и пошёл к маме. Мамочка показала папе кулак, который он тут же поцеловал, и потащила его вниз. Точнее, папа подхватил её на руки и понёс по лестнице на первый этаж. Я облегченно выдохнула и перевела взгляд на лицо Ала. Парень смотрел на меня уже осмысленным изучающим взглядом.

— Поговорим?

Адриана

Пытаюсь поднырнуть под рукой Ала, чтобы избежать неприятного разговора, но он снова предугадывает мои действия. Парень обхватывает меня двумя руками за талию и приподнимает над полом, направляясь в сторону моей комнаты. Я вяло пытаюсь сопротивляться, но чувствую кожей негодование Альбуса. Одного взгляда исподлобья хватает для того, чтобы я перестала сопротивляться. Поговорить придётся.

Парень захлопывает дверь ногой и позволяет коснуться ногами пола. Ал так и не выпускает меня из кольца своих рук. Притягивает к своей груди и шепчет мне на ухо:

— Долго ты шарахаться от меня будешь?

— Я не шарахаюсь, — возражаю горячо.

— Год! Целый год я ждал, когда ты соизволишь вернуться и объяснить мне всё.

— Что объяснить, Ал? — мне удалось выбраться из объятия парня и отойти к окну.

— Какого лешего ты убежала? Почему я проснулся, а тебя не было рядом? Ни у меня дома, ни в доме родителей. Почему, Адриана?

— Потому что это было ошибкой. Ты был пьян, — шепчу, зная, что он прекрасно меня услышит, обхватываю себя руками за плечи.

— Я не был пьян, — рычит Альбус. — Я тогда не был пьян. Я не выпил ни капли алкоголя. Я помню всё до деталей. Каждый твой вздох. Каждый стон. Мои намерения слишком серьёзны, чтобы тебя отпустить во второй раз.

— Но…

— Никаких но! Ты моя. Моя и точка. Я больше тебя не отпущу. Год, Адриана. Ты знаешь, каково это жить без части души? Ты знаешь, каково это просыпаться на влажных простынях, с твоим именем на устах? Ты знаешь, каково это обнаружить, что всё, что было пять минут назад, было лишь сном? — Альбус говорит это с таким надрывом, что я невольно чувствую себя виноватой.

— Знаю… Я знаю, что это такое. Я знаю, как расщепляет на мелкие частицы, когда слышишь, как твой любимый человек говорит о другой. Я знаю, как это видеть во сне как ты любишь меня, а утром обнаружить, что я всего лишь твой друг. Я знаю, каково это хранить каждое прикосновение в памяти, надеясь на большее. Я всё это знаю, — слёзы градом текут по лицу, крупными каплями падая на ковёр. — Сколько раз я умирала, а потом продолжала жить. С пустотой внутри. С дырой. Лишь бы рядом. Лишь бы с тобой.

— Глупая моя, — Альбус подходит вплотную, касаясь пальцами щеки и стирая солёные дорожки, — я ждал твоего оборота. Не хотел давить, напирать. Если бы ты была более внимательна, то заметила бы, что у меня не было ни с кем отношений. Мой медведь давно почувствовал в тебе пару.

— Я дефектная, — горько усмехаюсь я. — Тебе нужна нормальная девушка, с которой у тебя родятся здоровые дети.

— Ты моя истинная, Ада.

— Ал, ты бредишь, — устало прикрываю глаза. — Я не смогу стать временной женой, до тех пор, пока ты не встретишь свою пару.

— Малышка, мой зверь почувствовал в тебе пару, — Альбус смотрит в мои глаза.

— А ты? — срывается вопрос.

— Двадцать лет назад, когда соседская девчонка ревела на площадке, из-за того, что рассыпала конфеты. Я еще тогда решил, что ты будешь моей женой, — нежный поцелуй в щёку.

— Почему же тогда ты с другими…

— Не было других, Ада. Никогда не было. Я однолюб.

— Но ты же рассказывал!

— Я хотел, чтобы ты ревновала. Хотел убедиться, что я тебе небезразличен.

Я открываю рот, чтобы возмутиться, но осекаюсь. Зачем? Всё встало на свои места. Вместо этого обвила руками шею своего белого мишки и поцеловала обветренные губы.

— Я люблю тебя, Альбус!

— Не смей больше убегать. В следующий раз твой отец меня не остановит.

— При чём тут папа? — недоумённо вскидываю брови.

— У нас был с ним уговор. Я не ищу тебя, пока ты сама не вернёшься домой. Он не может осознать, что ты выросла. Для него я совратитель его невинной принцессы.

Я фыркаю, вспоминая сцену в коридоре.

— Почему ты мне раньше всё не сказал?

— Я хотел поговорить с тобой утром после той ночи. Я не был уверен в том, что ты меня любишь. Ты ведь не чувствуешь, что я твой истинный. Но ты убежала. Я пришёл к тебе домой, чуть не подрался с твоим отцом. Но твоя мама всё разрешила. Она нашла компромисс.

— Это она тебе сказала, что я приеду?

— Она говорила мне всё, — улыбается Ал. — Я читал каждое твоё письмо.

— Вот мама предательница, — я надулась.

— Твоя мама просто хочет, чтобы ты была счастлива.

Я согласно киваю и позволяю Альбусу утянуть меня на кровать. Не хочу больше думать ни о чём. Всё что сейчас имеет значение — это жадные губы и руки моего мужчины, которые исследуют моё тело. Я люблю и любима, что может быть лучше? Пусть я не обернулась и не обернусь никогда, но разве это имеет значение, если мой мужчина смотрит на меня с неприкрытой нежностью, любовью и страстью?