С этими словами муж вышел из спальни, но меня уже было не остановить! Я тут же выскочила в коридор, стремительно его настигая.

– В клуб? Серьёзно? Хочешь, чтобы я ТАК решила нашу проблему?!

– Все «наши проблемы» ты придумала себе сама! – отмахнулся от меня Харди, не оглядываясь.

– Вот как? То есть это нормально?

– Что нормально?!

– То, что у нас уже год не было секса?!

Алан остановился. Я тоже. Он медленно обернулся, явно задумавшись над моими словами.

– Год? – озадаченно нахмурился муж. – А как же тот случай, после вечеринки в честь нового сингла Кэрри? Это было всего пару недель назад!

– Алан, – процедила я сквозь зубы, – ты был настолько пьян, что уснул ровно через две минуты, прямо во мне!

– Хм… – досадно протянул он, растирая переносицу двумя пальцами.

Ладно, похер! Сдаюсь! Надоело! Пусть валит к своим рекламщикам!

Я уже было собралась вернуться в комнату, но Харди неожиданно двинулся в мою сторону. Подойдя, он взял меня за подбородок и, глядя прямо в глаза, растянул губы в своей фирменной улыбке. Я недовольно закатила глаза, но от объятий, что последовали после, отпираться не стала.

– Послушай, Лора, тебе явно нужно остыть, а мне ехать на чёртову встречу. Давай сделаем так, вечером я заеду за тобой, мы сходим в какой-нибудь ресторан, погуляем и всё обсудим.

– Погуляем, как раньше? – обиженно пробубнила я.

Отчего-то так сильно захотелось расплакаться, что пришлось до боли закусить губу, чтобы подкатывающие к глазам слёзы не прыснули из орбит.

– Как раньше, – кивнул Алан, ласково погладив меня по спине.

– Ладно, – шмыгнула носом я, после чего муж чмокнул меня в лоб и ушёл.

Вскоре я тоже уехала в город. Нужно было проветрить голову и обо всём как следует подумать!

Сегодня в Санта-Монике, впрочем, как и всегда, было не протолкнуться. Куча туристов и серферов шныряли туда-сюда, сверкая блестящими от масла для загара телами.

Запарковавшись возле ресторана Lobster, я заглушила двигатель и, откинувшись на спинку кресла, прикрыла глаза. Мне нужна была минута тишины, спокойствия, чтобы собраться с мыслями и понять собственные чувства.

Я кружила по Лос-Анджелесу уже несколько часов. Сначала поехала на Бульвар Робертсон, прошлась по магазинам, рассчитывая расслабиться самым типичным для женщин способом. Не вышло. Тогда, набрала своего парикмахера, в надежде попасть к нему на внеплановое подплетение, но душка Майк был занят. Очень жаль, его волшебные руки могли выбить любую дурь из моей головы. Он, как и положено стилисту первого класса, был гомосексуалистом. Но не типичной феей в блёстках, а очень рассудительным молодым человеком, не утратившим мужского подхода к жизни. А значит, мог разложить мою ситуацию по полочкам с обеих сторон. Ей богу, зачем платить психологам, когда можно поговорить с Майком? Увы, как я и сказала, сегодня этот канал связи с космосом был закрыт.

Затем, я немного посидела в Starbucks на Сансет-стрип, залипая в инстаграм. Чёртова лента так и пестрила физиономией Марлоу! Казалось, будто бы все, кто вчера был у нас на тусовке, занимались лишь тем, что делали сэлфи с новой восходящей звездой!

Нахер «инстаграм»!!!

Я вышла из своего аккаунта, с психом швырнув телефон на стол. Спустя несколько минут ко мне подошли две юные особы, сверкая восторженным любопытством.

– Это вы? Вы Лора Харди? – смущённо уточнила одна, переминаясь с ноги на ногу.

Так-то, сучки, мир не крутится вокруг поганки-британца!

– Да, это я. Привет! – добродушно улыбнувшись, я полезла в сумку за ручкой, чтобы расписаться девчонкам на открытке или что они мне там сунут.

– Как здорово! Ты такая классная! – наперебой затараторили фанатки.

– Спасибо, – кивнула я.

– А можно задать вопрос? – спросила та, что стояла чуть подальше.

– Конечно!

– Это же Джеймс Марлоу? – она протянула мне свой мобильный с открытой в инсте фотографией.

На ней я, Алан, The Crash в полном составе и торчащая сбоку голова Бари, на профиле которого и был выложен снимок.

«Блядь» – звонко прозвучало в моей голове.

– Ага, – промычала я, натянуто улыбнувшись.

Девицы восторженно что-то залепетали. Меня затрясло, но виду я не подала.

– А ты с ним близко знакома? – тут же спросила хозяйка телефона.

– Не особенно…

– А какой он? – вклинилась в разговор её подруга.

Я задумалась. Какой он?..

Хм, ну, в первую очередь, Джеймс Марлоу дико сексуальный. Он охренительно целуется и делает пальцами такие фигуры высшего пилотажа, что я теку даже просто подумав об этом. У него потрясающий член! Серьёзно! И, наверняка, он всегда трахается как в последний раз… – мысленно резюмировала я, представляя с каким грохотом челюсти этих наивных малолеток падают на пол.

Мой реальный ответ, разумеется, был совершенно иным.

– Джеймс хороший музыкант. Думаю, The Crash в штатах ждёт большой успех.

Девицы восхищённо запищали. Потом попросили разрешения сфотографироваться со мной, я согласилась, и, после ещё пары вопросов о Марлоу, свалили из кофейни.

Раздался треск. Лишь спустя пару секунд я осознала, что сломала шариковую ручку, которую на протяжении беседы сжимала в руке. Мне срочно нужно было выпить! Но в Starbucks кроме вина и пива больше ничего не подают, а моя проблема заслуживала чего-то покрепче!

Рассчитавшись, я вывалилась из кафе под палящие лучи калифорнийского солнца. На часах было всего два, Алан вернётся домой нескоро, значит, придётся кататься по городу ещё несколько часов.

Окинув взглядом улицу, я задумалась над тем, куда бы поехать. Через дорогу на одном из зданий рабочие монтировали рекламную растяжку.

Да ладно! Истерический смех сдавил лёгкие – с яркого плаката на меня таращился своими большущими голубыми глазищами вокалист группы The Crash.

Вот же блядство!

Я чуть было не завопила на всю улицу: «Иди! Ты! Нахер! Джеймс Марлоу!» Но, вместо этого, окончательно осознав, что если не стравлю свои переживания, произойдёт непоправимое, достала телефон и набрала Кэрри.

Бишоп была единственным человеком, с которым я могла говорить по душам не опасаясь осуждения или порицания. Её номер стоял у меня на быстром наборе, так что долго мучиться в сомнениях не пришлось. Подруга ответила с первого гудка и почти сразу же уловила моё разбитое состояние. Не вдаваясь в подробности, она назначила встречу в нашем любимом ресторанчике на пляже. Мы условились пересечься там через час.

Наверное, я задремала. Когда Кэрри постучала в окно машины, мне не сразу удалось понять, где я нахожусь и что, в принципе, происходит.

– Эй, спишь что-ли? Ты ведь вчера ушла почти в самом начале.

По ту сторону стояла невысокая брюнетка, с миндалевидными каре-зелёными глазами, которыми она частенько хлопала как кукла.

– Привет, – растерянно отозвалась я, растирая лицо пальцами.

Надев на нос солнцезащитные очки, мельком глянув на себя в зеркальце под козырьком, я вышла из машины, лениво плетясь за подругой к зданию ресторана.

Спустя двадцать минут мы сидели за столиком в Lobster в полной тишине. Я, глядя в одну точку, потягивая через соломинку безалкогольный махито. Кэрри болтая чайной ложкой в странном на вид, но наверняка дофига полезном, смузи из сельдерея и киви.

– Лора, что происходит? – наконец, не выдержала Бишоп, заговорив первой.

С усилием отлепив взгляд от колотого льда в стакане, я подняла на неё глаза, тяжело вздохнув.

– Я изменила Алану… – ей богу, чуть не подавилась словами!

– Что? – быстро заморгав, потрясённо воскликнула подруга. – Мне не послышалось? Ты? Последняя святая вагина Лос-Анжелеса?

– Кэр, – недовольно нахмурилась я, – мне и так тошно!

– Прости! – виновато протянула Бишоп. – Просто это… вау-новости! Когда?

– Вчера на вечеринке…

Я отодвинула в сторону стакан (всё равно в горло ничего не лезло) и, поставив на стол локти, уткнулась лбом в ладони.