Почему он назвал меня Лу?.. Очень странно, но мне понравилось. И да, в чём-то Джеймс был прав. Моя нервозность могла вызвать куда больше подозрений. Ведь обычно я держалась особняком и не проявляла особых эмоций по отношению к его музыкантам.

Я задумалась, ненадолго выпав из реальности. Стояла, как мраморная статуя, глядя в никуда. За это время Марлоу уже подошёл достаточно близко, но тактично не вторгался в моё личное пространство. Ждал.

– Я не знаю, Джеймс, правда… Это всё неправильно.

– Согласен! – уверенно кивнул блондин. – Но Лора, мы взрослые люди! А взрослые люди решают проблему, а не бегут от неё. Любой косяк можно исправить, если думать головой, а не…

– Достаточно! – выбросив руку в предупредительном жесте, перебила я. – Твоя позиция мне ясна!

– Ну, так что? Составишь компанию? Ненавижу есть в одиночку.

Недолго потоптавшись на месте, я таки решилась. Это всего лишь ужин, чего так дёргаться? Да, произошло недоразумение, но вполне себе разрешимое! Как там? Принять и идти дальше? Попробуем! А вдруг получится?

– Хорошо, я поужинаю с тобой, только держи руки при себе.

– Обещаю.

Марлоу растянул губы в довольной улыбке и, заправив за ухо спавшую на лоб прядь волос, зашагал в сторону кухни. Я же, окинув взглядом гостиную, усмехнулась очередному стечению обстоятельств. Сами подумайте – муж неожиданно улетает в Нью-Йорк, а музыканты The Crash сваливают в город…

Вселенная? Ты всё ещё на связи?.. Впрочем, пофиг! Можешь не отвечать!

Отбросив в сторону глубокие мысли «о вечном», я направилась вслед за блондином, повторяя про себя: я сильная, независимая женщина! Сильная, независимая и ЗАМУЖНЯЯ!

Столько, сколько я смеялась в этот вечер я, наверное, не смеялась никогда в своей жизни!

Джеймс оказался полным психом, в самом хорошем смысле этого слова, постоянно дурачился и травил уморительные байки! Мы много говорили «без купюр» о жизни, о планах на будущее, о прошлом. Он рассказал с чего всё началось, как впервые пришла мысль сколотить группу, не ради того, чтобы нравиться девчонкам, а потому песни, рождающиеся в голове, разрывали изнутри – очень знакомое чувство. А вот обилие поклонниц, напротив, Марлоу считал проблемой! Как-то он решил выступить на школьном концерте с песней группы Queen. Публика приняла белобрысого, худощавого парнишку на ура, но потом ему пришлось сбегать от толпы девиц, через окно в мужском туалете на втором этаже.

– Тогда я в полной мере ощутил, что такое популярность, – посмеиваясь, сказал блондин, тряхнув своей шикарной шевелюрой. – Знаешь, меня это напугало до чёртиков, прежде никто не обращал внимания на странного, долговязого чудака с гитарой, постоянно что-то пишущего в тетради. А тут, такой ажиотаж. Я просто не знал, что с ним делать. Хотя, не скрою, это было приятно, особенно подростку, нуждающемуся в признании. Я говорил, что вырос без отца?..

– Нет, – тихо ответила я, грустно улыбнувшись. – Но, у монеты всегда две стороны. Ты не можешь просто писать песни, вышвыривать их в мир, и не нести за это ответственность.

– Именно, – согласился музыкант.

Мы замолчали, правда теперь тишина не казалась напряжённой, а была уютной, наполненной особым смыслом и взаимопониманием.

Ещё я узнала, что лучшим концертом в жизни Марлоу считает выступление Сент-Джеймсском парке в Лондоне. Играли акустику. Пели в основном по заказу публики. Бесплатно и для удовольствия, но ребятам всё равно кидали деньги, прямо на траву. После окончания сета они отнесли всю собранную наличность в ближайший приют для бездомных животных.

– Я никогда не рассматривал музыку, как средство заработка. Для меня писать песни, петь их, всё равно, что дышать или есть, – Джеймс мечтательно улыбнулся и засунул в рот огромную креветку, аппетитно её пережевывая.

Мы были в гостиной, расположились на пушистом белом ковре возле камина. И не спрашивайте на кой чёрт в доме камин, если ты живёшь в Калифорнии! Это была моя сумасшедшая идея, которой Алан не стал противиться. Никакого газового оборудования и имитаций, только настоящие дрова и треск огня, согревающий душу. Харди пришлось вбухать немало денег инженерной конторе, которая разработала нам индивидуальную систему охлаждения.

– А почему ты ей изменила? Почему оставила музыку? – задумчиво спросил парень, наливая вино в мой опустевший бокал.

Честно признаться, я не любила женский алкоголь, предпочитала что-то потяжелее, но сегодня был странный вечер и, в каком-то смысле, особенный.

– Что ты имеешь в виду? – наблюдая за танцующем пламенем, уточнила я.

– Ты ведь приехала в LA, чтобы пробиться.

Я удивлённо глянула на Марлоу, который лежал на боку, подперев голову согнутой в локте рукой.

– Откуда такая осведомлённость?

– Я тебя прогуглил, – чуть вскинув бровь, ответил Джеймс.

– Серьёзно? Ты меня гуглил? – я засмеялась, забрала бокал и, пригубив вина, досадливо покачала головой.

– Ага, а ещё подписался на тебя в «инстаграм» и кинул заявку в друзья на «фейсбук». Уже дважды, между прочим. Но, ты её так и не подтвердила, – наигранно обиженно скорчился блондин.

Я притворно закатила глаза.

– Так что случилось? Почему отказалась от своей мечты? – наставил рокер.

– Не знаю… Алан случился, – задумчиво протянула я, залпом уничтожая вино, выдавая с потрохами разочарование собственной жизнью.

– Что за бред? Разве это, наоборот, не должно было сыграть тебе на руку? Он ведь уже тогда продюсировал артистов и весьма успешно! – нахмурился Марлоу, чуть приподнялся и забрал у меня пустой бокал.

– Харди не любит смешивать личное с работой. А я была для него слишком личным…

Блондин осуждающе хмыкнул. Мы снова замолчали. Непринуждённая атмосфера беззаботного веселья начала стремительно съеживаться, наделяя пространство горькой тоской. Тишина, повисшая в воздухе, стала почти ощутимо кислой на вкус.

Я ненавязчиво посмотрела на собеседника. Он почти не двигался, глядел куда-то вдаль, погружённый в собственные мысли. Такой красивый, задумчивый, необычный. Свет от камина обрамлял его профиль, мягко подчёркивая плавную угловатость черт. Противоречие на противоречии, но в этом и был весь Джеймс Марлоу! С виду бесшабашный панкушник, дерзкий (ходили слухи, что ещё и драчливый), а на самом деле очень искренний парень, с тонким внутренним миром и весьма трезвым взглядом на жизнь. И, да, в отличие от других музыкантов, почти без вредных привычек!

Британец заторможено моргнул. Уголок бледных губ дрогнул, словно он собирался улыбнуться, чего так и не произошло. Вместо этого блондин опустил взгляд к своему бокалу, слегка покатал вино по его стенкам и сделал глоток.

Прекрасен… Как же он прекрасен!

– Лора, ты счастлива? – вдруг, ни с того ни с сего, спросил Марлоу, глядя на меня из-под светлых и длинных, но почти без завитка, ресниц.

– Ну… – я усмехнулась, стараясь казаться не обременённой сожалениями, – королевой Лос-Анджелеса я так и не стала, зато стала первой леди в рокерском котле.

Музыкант как-то слишком печально улыбнулся.

Меня начала напрягать сложившаяся ситуация. Джеймс копнул непозволительно глубоко в моё прошлое. Кажется, он и сам не был готов к такому погружению. Мы коснулись слишком личных тем, чрезмерно быстро стёрли черту между дежурной вежливостью и абсолютным откровением. Одно дело «начать сначала» и стать просто знакомыми, коллегами в каком-то смысле. И своем другое делиться друг с другом чем-то интимным: воспоминаниями, мечтами, разбитыми надеждами. Это накладывало особый отпечаток, делало нас ближе.

Уровень опасности – оранжевый!

Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, я встала на ноги и пошла за гитарой. Джеймс ничего не сказал, просто молча смотрел на то, как с характерным щелчком открылся кофр и в моих руках появился акустический Martin.