Руби чувствовала себя глупо, говоря Зэйну, что это сон заставил ее разнервничаться, но раз он преподавал психологию, то возможно сможет пролить некоторый свет на значение такого отчетливого кошмара. Весь день она ожидала, что сон сотрется из памяти, как обычно, но он остался с нею. Кажется, даже стал более ярким, более реальным.

Они убрали кухонный стол, и она поставила блюдо со своим вкладом в обед на центр стола. Десертом сегодня вечером была «Смерть из-за Шоколадного Пирога», бестселлер ее магазина, и свежезаваренный кофе без кофеина. Зэйн смотрел на пирог так, будто он мог ожить и укусить его.

– Нас только двое.

– Можешь забрать домой остатки, если смиришься с тем, что это нисколько не полезно. – Она отрезала ему большой кусок и положила его в одну из любимых рождественских десертных тарелок тети Милдред, затем отрезала себе кусочек поменьше. Он потыкал пирог вилкой, как будто все еще ожидал нападения.

– Расскажи о сне, напугавшем тебя, – сказал он, глядя на пирог.

Руби откусила пирог, чтобы потянуть время. И медленно прожевала. Возможно, если она вслух расскажет о сне, то он окажется глупым, и она сможет смеяться и отпустить его, и будет замечательно спать сегодня ночью. Она начала, и по мере рассказа, кошмар вовсе не казался глупым. К тому времени, когда девушка закончила, ее снова бросило в дрожь. Сегодня она ни за что не уснет!

Зэйн не высмеивал ее, и не отнесся к ее сну легкомысленно, вместо этого он внимательно слушал. Он съел не так много пирога, так что когда она закончила рассказ – последнюю часть, про появление бездонного черного лица, высасывающего из нее самое дыхание – она схватила его вилку и отломила большую часть влажного пирога с шоколадной стружкой, крошевом из белого шоколада, и толстой глазурью. Когда она поднесла вилку к его рту, он автоматически раскрыл рот, и она засунула пирог внутрь.

Зэйн закрыл рот, и выражение чистого экстаза высветилось у него на лице.

– Боже милостивый! – сказал он, забирая у нее вилку, отламывая еще кусочек, и делая глоток горячего кофе. – Это по-декадентски восхитительно.

Он всегда так удивлялся, когда ее угощенье имело приятный вкус.

– Разве твоя мама не пекла?

– Нет. При случае она покупала обычное фирменное лимонное печенье или Твинки , но я никогда не был гурманом-сладкоежкой.

– Господи помилуй, – сказала она искренне. Он действительно не знал, что упустил!

Зэйн пожал плечами.

– Твой сон, – сказал он, меняя тему. – Это довольно интересно. Ты не записала детали?

– Нет.

– А надо было. Сделай так сегодня прежде, чем ляжешь спать, – проинструктировал он. – И если будут еще такие же сны, тоже их записывай.

– Надеюсь, больше таких кошмаров у меня никогда не будет. – Руби вздрогнула и отпила из чашки свой кофе без кофеина, задаваясь вопросом, уснет ли она сегодня вообще.

– У снов часто есть значения, расшифровка которых требует времени. Твой определенно необычен. Я хочу немедленно услышать, если будут еще такие сны.

– Я снова позвоню тебе в три утра, – беззаботно попыталась сказать она.

– Конечно, – серьезно ответил он. – В любое время.

– Так, – сказала она, отодвигая полупустую чашку кофе. – По твоему экспертному мнению, что значат такие сны, как этот?

– Экспертному? – спросил он, откусывая еще кусочек пирога, прежде чем убрать его в сторону, как она свой кофе.

– Ты же преподаешь психологию, верно?

Мгновение он выглядел смущенным, затем огорченным.

– Нет. Я преподаю парапсихологию.

– Парапсихология, – повторила она.

– Это исследование явлений, которые еще не объяснены обычной наукой. Понимаешь, – сказал он, видя, что она не отвечает. – Непознаваемое чувствами восприятие, ясновидение и яснослышание , телепатия, психометрия , удаленное видение , предвидение.

Руби чувствовала себя опустошенной. Вот дерьмо. Зэйн Бенедикт был красив, умен, сексуален, и сегодня вечером она действительно наслаждалась его компанией. Она даже начала прощать ему настойчивость в выборе здоровой и полезной пищи и избегании ее любимых продуктов питания. Но – о ужас – он оказался психом.

Зэйн знал этот взгляд. За свою жизнь он видел его много раз. Но для него это было не так ужасно, как для его отца. В наши дни существует большое число людей, готовых признать, что в жизни есть больше того, что можно увидеть и объяснить рационально. Конечно, были и скептики. Он должен был догадаться, что Руби была одним из них.

– Ты не веришь.

– В экстраординарное, но недоказуемое? – спросила она. – Нет.

Вот оно, одно из его наименее любимых выражений.

– Я могу попытаться убедить тебя, но подозреваю, что у нас нет на это времени, не сегодня.

– Нет. Меня трудно убедить. – Она действительно слегка улыбнулась, словно подтверждая, что, хоть она ему и не сторонница, но и не боится его. К сожалению, она поверит, когда все будет сказано и сделано, но к тому времени будет слишком поздно.

Вскоре после этого неудобного момента он пожелал ей спокойной ночи и забрал большую часть шоколадного пирога – Руби настояла, чтобы он взял его домой. «Смерть из-за Шоколада», как она назвала его. По идее, он мог бы найти это прозвище смешным, но сейчас в смерти не было ничего забавного.

Зэйн не претендовал на экстрасенсорные способности, но он чувствовал, как некто наблюдал за ним, когда он переходил улицу. Любопытные соседи? Ревнивый потенциальный поклонник? Или слуга IL Colletore, который следил за последней жертвой?

Руби так устала, что, засыпая, не испытала никаких затруднений. Убедившись, что анонимный подарок стоит на книжном шкафу в гостиной, и, перепроверив все двери и окна, она плюхнулась на кровать, натянула одеяло до плеч, и почти немедленно провалилась в глубокий сон.

Айана бежала, направляясь в самую темную часть леса, чтобы спастись. Длинная черная коса мельтешила из стороны в сторону. Босые ноги были разбиты и поцарапаны после бега по жесткой дороге. Они кровоточили и ужасно болели. Но она не снижала темпа.

Когда она нашла симпатичный камень в ручье, то подумала, что это подарок земли, и она дорожила им, скрывая среди тех немногих вещей, которые назвала собственными, вынимая и поглаживая его, когда не могла уснуть. Камень был в форме животного и имел морду маленькой пантеры. Много ночей она провела, изучая это лицо, чувствуя, что оно словно живое. Теперь она знала, что камень был не подарком, но проклятием. Ужасным проклятием. Оно пришло за ее душой. Хелэку так ей и сказал, прежде чем выпустить тьму.

Она схватила защитный тотем, который носила вокруг шеи и сжала изо всех сил, и тут же услышала движение позади нее. Шаги, грохотавшие через лес, который она называла домом, все приближались, отнимая последнюю из надежд. Она взглянула вверх, на полную и блестящую луну, которую могла видеть меж ветвей. Луна была слишком большой, знак, что все не так, как должно быть. Она всегда думала, что луна была ее другом, но не сегодня. Она сияла, освещая ее, не предлагая укрытия.

Хелэку схватил ее сзади и бросил на землю. Он держал проклятый камень на ладони, прижимая ее тело к земле ногой.

Айана схватила тотем, который лежал на ее груди. Он защитил бы ее от темноты, он для этого и предназначен. Хелэку нагнулся и разжал ее пальцы. Вырвал у нее тотем, отбросив его в сторону, и тот приземлился на заросшей лесной поляне, где не принесет ей никакой пользы.

– IL Gatto Nero выбрал тебя, – сказал Хелэку. – Твоя душа хорошо накормит его.

– Почему, Хелэку? – спросила она. – Почему ты так со мной поступаешь?

Старик, который был другом ее отца всю короткую жизнь Айаны, не отвечал. Вместо этого он обратился к луне и начал говорить на языке, который она не понимала. От зеленого камня в его руке начала подниматься тьма.

Айана закричала, понимая, что тьма пришла за ней. Она заберет ее дух, это все, что ей нужно, и Айаны больше не будет.

Так больно....

Руби резко села. В груди поселилась боль, такая же сильная боль, что заставила молодую девушку молить о помощи, которая не пришла. Она взглянула на часы на прикроватной тумбочке. Час пятнадцать, а она не спит и даже боится снова заснуть. Снотворное. Нужно снотворное чтобы вырубиться и не видеть снов.