– Я хотела вам показать еще несколько уголков дома, – женщина явно пыталась ее задержать.

– Нет, нет, спасибо. Как-нибудь в другой раз, – Урбанова поспешила к лестнице.

Держась за поручень из толстого красного шелкового каната, Урбанова спустилась вниз и хотела было пробраться к Алексу, но поняла, что это невозможно. Дверной проем был забит гостями, не пройти. Она прислонилась к напольным часам.

– И в конце я хочу объявить о своем решении. Усадьба «Касабланка» станет памятником американской архитектуры и истории, истории состоятельной американской семьи, – голос Стюарта с экрана звучал спокойно и ровно. – В настоящее время я работаю с юристами и готовлю соответствующий пакет документов о создании частного фонда. Мои друзья знают, что я немного фаталист. Я загадал…

Алёна не видела лица Стюарта на экране, но почувствовала, как он улыбнулся.

– …если сейчас в зале находится человек, облаченный в цвета «Касабланки», то именно он или она станет заместителем президента фонда, то есть – моим заместителем.

Возникла пауза. Все присутствующие, одетые в черное, закрутили головами, оглядываясь по сторонам.

Часы, к которым прислонилась Алёна, вдруг громко заиграли гимн Соединённых Штатов. Она вздрогнула, отшатнулась и увидела рядом с собой Флору. Та, уже переодетая в широкую белую тунику вместо черной блузки, как ни в чем не бывало, спокойно стояла рядом с русской гостьей.

Народ в проходе от неожиданного звука расступился. Перед публикой предстали две дамы, обе в черно-белом.

Алёна сконфузилась:

– Я тут ни при чем! Это случайность! – и замахала руками, оправдываясь.

– Ну вот и отлично. Мой заместитель найден! – возвестил Стюарт с экрана. – Спасибо за внимание!

Монитор погас. Алёна, стесняясь взглядов, пробиралась к мужу:

– Я устала. Ерунда какая-то. Приглашает, умирает, выбирает.

– С тобой не соскучишься. Ладно, поехали, а то уже поздно, – Алекс был, мягко говоря, удивлен.

– Алионна! Алионна! – молодой человек в противоположном конце гостиной размахивал соломенной шляпой и кричал: – Алионна, подождите, не уходите, я должен с вами поговорить!

– О, только не это, – Урбанова взяла мужа за локоть. – Сматываемся, я домой хочу. Избавь меня от этого великого художника.

Лавируя между гостями, супруги быстрым шагом устремились к выходу.

– Хорошо, что машина у дверей, а то бы эта соломенная шляпа нас настигла, – Урбанова тыкала ключом, не попадая в замок зажигания.

– Тебе неинтересно, что он хотел сказать? – Алекс пристегнул ремень.

– Нет, ни разу. Не хочу быть втянутой в авантюры миллионеров. Включи музыку, плиз.

Взвизгнув резиной на брусчатке мотор-корта, машина подпрыгнула, сорвалась с места и понеслась к воротам.

Урбанова полулежала в удобном кресле на террасе, обвитой плющом. Сверху свисали гроздья светло-сиреневых цветов, похожие на кисти винограда. Жужжали зависшие в воздухе колибри, соревнующиеся с осами в добыче нектара.

Алёна упорно дозванивалась в Москву своей неизменной школьной подруге Валерии.

– Лерка, привет! Наконец-то я тебя застала! Просто невозможно, всё время занято и занято.

– Да брось ты, я только две минуты поговорила, – голос подруги, как всегда, звучал бодро.

– Две минуты и три часа, – улыбнулась Алёна. – У тебя со школы плохо с устным счетом.

– Хватит критиковать, переходи на подробности! Что еще у тебя случилось?

– Я влюбилась! – Урбанова встала и вышла в сад.

– Опять? Бедный Алекс, святой мученик. Как он выдерживает?!

– Он не выдерживает, он поддерживает. У него тактика такая. Предоставляет мне полную свободу. Но я ею не пользуюсь, потому что неинтересно, когда всё разрешено: бороться незачем и не с чем. Такая у нас внутрисемейная философия, – Алёна обожала своего мужа.

– И в кого же на этот раз ты влюбилась? – поинтересовалась подруга.

– В покойника.

– Умница! В твоего бывшего начальника?

– Да ну тебя. Ведь тело Лукаса не нашли, поэтому «в списках не значится», – Алёна с интересом рассматривала фруктовые плоды, переходя от одного дерева к другому.

– А где ты взяла этого нового, покойника? (Она их что, размножает?)

– Он сам меня взял. Представляешь, появился из ниоткуда, в баре. Подошел, убедил, что знает меня, пригласил на прием. Я пришла через месяц, и выяснилось, что он чуть ли не накануне приема умер. Меня провели по его имению, я увидела его туфли и влюбилась, – выпалила Алёна на одном дыхании.

– Люлёк, сколько тебя знаю, всегда у тебя всё не как у людей. Ой, я опаздываю! Побежала. Звони. Интересно у вас в Санта-Барбаре: приемы, любовь к покойникам с первого взгляда на их туфли. Пока.

Урбанова отчаянно долбила по клавишам в своем университетском офисе. В открытое окно, как всегда, вливался аромат океана и тропических цветов.

Она встала, закрыла окно.

– (Достала меня эта растительность: цветет и цветет, хоть бы отдохнула. Перерыв от бесконечной аллергии мне просто необходим, особенно сейчас), – и нагнулась к сумке, чтобы достать капли. Прыснула в нос.

Зазвонил телефон.

– Да, Марта, я вас слушаю. Кто? – слегка раздраженно ответила Алёна своему секретарю. – Я вообще-то занята. Грэг Керри? Нет, не знаю. А, постойте! Керри, Керри. Да, ну хорошо. Соедините. (Наверное, кто-то из родственников хозяина «Касабланки»), – Алёна включила громкоговоритель. – Алло! Здравствуйте, Грэг! – по американским обычаям голос Урбановой зазвучал приветливо, будто бы она целый день сидела и только ждала его звонка. – Как дела?

– Привет, Алионна. Дела нормально. Я решил позвонить. Позавчера мне не удалось вас догнать и поговорить. Вы просто спринтер!

– Да? Извините. (Интересно, который из них был Грэг Керри?)

– Мне бы хотелось с вами встретиться. Как у вас со временем? Вы не могли бы вечером подъехать в «Касабланку»? – голос был молод и настроен решительно.

– Сегодня? – она пришла в ужас. – Я не уверена…

– Алёна, поверьте, это очень важно. Я бы не стал вас беспокоить. Похоже, вы приняли слова отца о бело-черной одежде за шутку, но это было всерьез. Это прописано в его завещании. Наконец-то сегодня меня с ним ознакомили.

– (Так, кое-что проясняется. Это его сын). Грэг, сегодня очень занятой день. Я должна… – она приготовилась перечислять свои дела.

– Пожалуйста, найдите возможность, – Грэг не снижал напора.

– Хорошо. Я постараюсь, но не обещаю.

– Буду ждать!

Сверкая на солнце, серебристый внедорожник въехал в усадьбу и неторопливо, покачивая боками, проплыл по булыжнику пустой аллеи. Без припаркованных машин она оказалась гораздо шире, чем в первый раз. Алёна добралась до мотор-корта, остановилась, вышла из машины и огляделась.

– (Странно, – подумала она, – почему они все говорят об античном стиле, когда здание явно мексиканского или, скорее, южноафриканского типа. Хорошо бы его еще и перекрасить, а то обшарпано, как в санатории профсоюза. Надо же, а в первый раз не бросилось в глаза).

Урбанова направилась к знакомой высокой черной двери. Подергала за ручку – закрыто. Позвонила – ни души.

– (Хороший мальчик, пригласил и спрятался. Ладно, я иду тебя искать).

Алёна пересекла площадку перед домом и оказалась около отдельно стоящей напротив парадного входа арки, поднялась по невысокой лестнице, посмотрела по сторонам – машин нет. Вернулась на мотор-корт, огляделась, заметила другую, глубокую, средневековую арку, соединяющую, как мост, два здания. Сквозь нее вдали обнаружила фонтан и направилась к нему.

– Я могу вам чем-то помочь, синьора?

Алёна вздрогнула от неожиданности. Из кустов появился вылитый Санчо Панса, только без осла.

– Я ищу Грэга Керри, – выдавила из себя Алёна.

– Да, он меня предупреждал. Я главный садовник, Фернандо. Пойдемте, проведу вас к господину.