Колин оставил ему свой настоящий телефон. Хайнц иногда кидал ему смешные картинки про священников. Колин отвечал анекдотами про докторов. Порой – если мировые новости грубо врывались в жизнь, не оставляя и клочка личного пространства, – обсуждали их. Но ни разу Колин не обмолвился, что собирается вернуться. Или уйти из семинарии.

– Я подумал, что ты был прав, – мягко сказал Колин, когда Хайнц закончил обход, и они вышли на крыльцо приюта, – помогать людям можно не только в церкви. Закончил курсы социальных работников и приехал по программе Евросоюза. Я… Хотел сделать сюрприз. Не поздно ещё?

– Сюрприз удался! – рассмеялся Хайнц. – Во сколько ты заканчиваешь?

– В пять, – отозвался Колин. – Будешь ждать меня после работы, как кавалер барышню после школы?

Хайнц не думал об этом так, но после слов Колина купил ему букет и ждал с ним. Запоздало – уже когда Колин смущённо обнимал разноцветный веник – сообразил, что мог этим скомпрометировать Колина перед обитателями приюта. Колин только отмахнулся от его извинений:

– Они ведь хотят жить здесь, верно? Будем считать, что это такая форма адаптации – минутка борьбы с гомофобией.

Хайнц вспомнил некоторых из беженцев, с кем ему уже доводилось иметь дело и чьи взгляды на однополую любовь были пока далеки от европейской толерантности, и решил, что будет встречать Колина каждый вечер.

***

– Ну как? – спросил Хайнц, предвидя ответ на вопрос – Колин выглядел как тонкий носок, выжатый мощной центрифугой.

– Фарида купила айфон на собранные благотворителями деньги. Потому что “это же айфон!”, понимаешь? Фарух приставал к женщинам. А учитывая, что далеко от приюта ему отходить нельзя – к женщинам оттуда, – он кивнул на из кризисный центр помощи жертвам насилия.

– Ему же всего четырнадцать, – простонал Хайнц.

– Это мы с тобой знаем, – возразил Колин. – А выглядит он…

– Ну, да, – согласился Хайнц, вспомнив не по годам зрелого подростка. – И что теперь?

– Не знаю, – устало вздохнул Колин. – Юристы будут разбираться. А ты бы поговорил с Муслимом? Он так и продолжает писать днями и ночами. Не думаю, что ему это полезно.

– У него четвёртая стадия, – с сожалением отозвался Хайнц. – И он такой же врач, как я. На его месте я бы тоже выложился, чтобы привести исследования в порядок, перед тем как…

Они помолчали.

– Зато по поводу кота Амины пришли хорошие новости, – улыбнулся Колин. – Мне прислали фото из Берлина, кажется – это он. Очень похож, и из переноски как раз на этом участке пути исчез. Осталось устроить очную ставку.

– Вот это действительно хорошая новость, – обрадовался Хайнц, вспомнив семилетнюю малышку, которая тосковала по потерянному в путешествии коту. – Надеюсь, это и правда он.

– А ты сам-то как? – улыбнулся Колин. С искренним интересом улыбнулся – и как его хватает после целого дня работы с не самыми простыми подопечными?

– Не поверишь, – рассмеялся Хайнц, – но тоже занимался животными проблемами. Только у меня был не кот, а собака. Ирма позвонила, – пояснил в ответ на вопросительный взгляд Колина. – Бомж принёс им в клинику собаку. Кости в желудке…

Колин понимающе кивнул – общаться с Ирмой и не знать, что кости, особенно тонкие куриные, смертельно опасны для собак, было невозможно.

– Сказала, не вытянет без моих волшебных пальцев на подхвате.

– Хорошо, что она твоя сестра, – фыркнул Колин. – А то я бы не смог так легко слушать эти разговоры про твои волшебные пальцы.

– Есть виды волшебства, которые я готов практиковать только на тебе, – подмигнул Хайнц.

– По-моему, мне срочно нужен осмотр, доктор, – заговорщическим шёпотом ответил Колин. Оглянулся на стоящую неподалёку старушку и продолжил уже нормальным голосом. – Ну и как – спасли?

– Спасли, – подтвердил Хайнц.

– И что теперь? Вернёте тому бомжу? Может, ему какую программу реабилитации найти? Чтоб не бомжевал и животное не мучил.

– Его теперь уже не найти, – покачал головой Хайнц. – Это не его собака, он её просто пожалел. Но…

– Ну? – Колин вздёрнул брови и озвучил очевидную догадку: – Ты хочешь, чтобы она стала нашей собакой?

– Если ты не против, – подтвердил Хайнц, радуясь, что не ему пришлось озвучить эту революционную мысль.

– Я буду ревновать, – твёрдо сказал Колин. И рассмеялся.

Хайнц тоже рассмеялся и обнял его, вжимаясь носом в тёмные волосы.

Кто-то мог бы сказать, что живут они скучно. Но – кузнечный фонтан Винтера ему свидетель! – он не отказался бы иногда и поскучать.

Той же ночью семилетняя Амина решила сама добраться до Берлина, чтобы убедиться, что её котик в порядке. Искали её до самого утра, вместе с полицией и работниками городского поезда. Нашли на вокзале, причём не на городском, а там, где останавливались грузовые поезда. Затем отсыпались сутки.

А затем Хайнц исполнил обещание и показал, на что способны его волшебные пальцы (и не только они).

Одним мартовским вечером в квартиру Брайана забрался незнакомец. Он разбил его горшок с цветком, съел бисквит и сказал, что умеет открывать пиво глазом. Ну, про пиво бред, конечно…

Брайан ожидал от этого знакомства чего угодно, кроме того, что вышло.

Примечание автора:

Не имеет прямого отношения к персонажам мультфильма "Голубой щенок". Но его причастность в том, что именно после песни пирата и кота в авторской голове что-то перемкнуло, и он пошел писать.

март 2006 г.

На кухне что-то с грохотом упало. Брайан нашел это странным, если не сказать тревожащим. В квартире он жил один.

Добираясь до кухни, он прикинул в уме несколько возможных вариантов происходящего.

Первым его предположением была рухнувшая полка для бакалеи. Количество спагетти на ней стало угрожающим, да и держалась она на хлипких креплениях. Его дом был слишком молод для эпохи ранней застройки Дерби, когда строили раз и на несколько веков.

По этой же причине можно было сразу же отмести вариант с привидениями. Они бы не явились сюда. Брайан по своей воле точно не прилетел бы после смерти в Макворт.

Единственным логичным объяснением, которое он мог себе дать, был грабитель, позарившийся на открытое окно. Нет, Брайан ценил безопасность, но свежий воздух на определенном этапе жизни стал важнее.

Он размял шею и провернул хромированную ручку кухонной двери, на ходу стирая с нее следы от чипсов.

С минуту или две они с незнакомым парнем в шапке смотрели друг на друга.

Парень замер, как будто мог сойти за предмет интерьера, на котором взгляд хозяина не задержится дольше пяти секунд.

Лицо у него было действительно озадаченное. А потом он отмер и продолжил жевать.

Брайан посмотрел на тарелку рядом с плитой. На ней было пусто.

– Это мой бисквит, – первым делом вырвалось у него.

Да, стоило спросить, кто ты, черт бы тебя побрал, такой? Как ты сюда влез? Зачем ты сюда влез? Знаешь ли ты, как долго срастается сломанная нога?

– Он был очень вкусным, – прокомментировал парень.

– Да, спасибо, это моя мама печет.

– Она настоящая мастерица.

Парень выдохнул и опустился на стул. И только тогда Брайан смог оценить масштаб трагедии.

Со стола у окна были свалены доска для резки, два ножа и горшочек с каменной розой, которую ему подарила Мэйбл перед тем, как они расстались. Земля высыпалась на пол, а цветок беспомощно торчал корешками к потолку.

Незнакомец, проникнувший в его квартиру за… пока что за тем, чтобы сожрать его бисквит, восседал на стуле, как будто его пригласили туда сесть.

Наверное, Брайану стоило беспокоиться, но угрозы он в нем не видел. Парень был довольно щуплым, небольшого роста, с маленькими ладонями. Оружия при себе у него не было. Он с одного удара ляжет, если начнет откалывать какие-нибудь трюки.