Эл Джи не без труда сунула ключ в замочную скважину, дважды провернула и отперла дверь, быстро проскочив внутрь и уволакивая Бена за собой.
– Успели, – выдохнула она.
Бен посмотрел в окно из прихожей и с недовольным лицом отметил, что дождь с каждым ударом сердца набирал свою силу; вряд ли ему удастся добраться до дома, не измокнув полностью.
– М-да, – сказал он, вскинув бровь и закусив губу. – Беда.
Лизи стояла подле парня, касаясь своим плечом его плеча, и глядела в окно. В голове пронеслась мысль, что обычно она не приводит парней к себе домой, если не… Если не что? Она знает его несколько жалких часов, и речи быть не может. Так двое и стояли, каждый думая о своем. И в тот момент, когда очередной оглушающий выстрел из небесной мортиры разорвался над домом 74 на углу Нил-стрит, девушка судорожно и испуганно схватила нового знакомого своей маленькой ладошкой за руку, все так же перетянутую черными полосками ткани.
Бенедикт ответил взаимностью, скрестив ее пальцы со своими. То ли для того, чтобы успокоить испуганную девятнадцатилетнюю девчушку, то ли из других соображений, которые лишь сейчас стали ехидным змеем проскальзывать в самом дальнем уголке его мозга.
Она мешкала. Все внутри нее противоречило друг другу. Лизи хотела, чтобы он остался, и хотела, чтобы этот разукрашенный клоун немедленно вышел вон из ее дома. Череду мыслей прервало то, как парень мягко, но настойчиво высвободил свою руку и подошел к телефону.
– Ты не будешь против, если я позвоню? – спросил Бен, глядя на девушку.
«Останься», – твердила одна ее часть. – «Убирайся», – кричала другая. И все это напоминало типичную испанскую ситуацию с разводом семейной пары, когда сначала летит в стенку посуда и столовое серебро, а потом они вожделенно любят друг друга всю ночь и называют это «примирением».
Лизи отрицательно кивнула головой, мол, не против. Бен благодарно кивнул в ответ и набрал номер, перекинулся парой фраз и разочарованно положил трубку на место, сдерживая себя, чтобы не грохнуть ее об основную станцию.
– Дерьмо, – выругался он себе под нос. – Местное такси не берет заказов. Обещают слишком большой уровень воды, – Бен обреченно опустил голову.
Грянул гром, да так, что не только окна, но и стены задрожали во всем доме. На соседнем участке бешено взвыла машина, попеременно моргая фарами.
«К черту», – подумала Лизи, у которой все внутри съежилось от такого взрыва.
– Ты можешь остаться, – сказала она с неким пренебрежением и отсутствием дрожи в голосе. Точно ей было абсолютно безразлично и, скорее, даже неохотно, чтобы он тут оставался, но куда уж его, непутевого, девать при такой погоде.
– Да нет, я…
Она оборвала его на полуслове.
– Не волнует, – Лизи скрестила руки на груди, – откинешься по дороге, а мне грех на душу. Не-не, не сегодня. Ты меня бесишь невероятно, но не до такой степени.
Бен улыбнулся с благодарностью на лице. Как хорошо она была видна под гримом – трудно сказать, но и на том спасибо.
Элизабет подошла к холодильнику и открыла его, достав оттуда порцию куриного рулета и салата из свежей капусты и кукурузы, потом на секунду задумалась и повернулась в сторону сидящего на софе юноши.
– Голодный? – спросила Лизи, держа еще одну порцию в пластиковом контейнере.
– Если не откажешь.
– Блядь, ты голодный или нет? Не беси меня и скажи четко. Как налетать на меня посреди ба…
– Голодный.
– Тогда иди и помоги мне.
Бен послушался и подошел к девушке. Она выложила салат в одну большую и глубокую миску, положила два куска рулета на тарелку и сунула ее в микроволновку на три минуты. После чего, порхая как бабочка, которая уже успела протрезветь
(а так оно и было, ибо страх разогнал ее кровь и ускорил метаболизм),
разложила столовые приборы и поставила два бокала для вина.
Таймер пропищал о готовности; Бен сунул руки в прихватки и вытащил блюдо из микроволновки, развернулся и поставил его на стол.
Юноша уже успел отметить, что девушка живет с комфортом. Всюду кожаная мебель, высококачественный ковролин, хрустальные люстры и высокие потолки. Столовые приборы были серебряными, а кухонная утварь – с золотой каймой. Техника тоже была высшего класса, на что намекала эмблема с символами «А+++».
Лизи вытащила бутылку «Шардоне» и протянула ее Бенедикту вместе со штопором, а сама наклонила голову, всем своим естеством показывая, что раз он сейчас в доме мужчина, то и это тоже входит в его обязанности.
Бен не возражал. Опыта в открывании винных бутылок у него хватало. Парень умело всадил штопор, крутанул несколько раз и одним уверенным рывком с отчетливым «чпок» вытащил пробку.
Лизи одобрительно улыбнулась ему, опираясь плечом на холодильник. Прекрасная девушка со скверным характером. И скверность эта проявлялась в нелюбви к сюсюканью и отсутствии четкости ответов на заданные вопросы. Она любила командовать. И Бенедикт уже успел для себя это отметить, но пока что это его не беспокоило и было более, чем сносно.
Бог терпел, и нам велел.
Эл Джи разложила куриный рулет в тарелки, пока Бен разливал вино по бокалам, после чего помог девушке сесть на стул, галантно придвинув его, сел напротив и поднял бокал. Они озвучили тост и звонко ударились краешками бокалов, отпив каждый по нескольку глотков.
Вино отдавало маслянистостью и лимонным ароматом с примесью орехового послевкусия. Но оттого напиток не становился хуже. Бенедикт в принципе любил сухие вина, поэтому, сделав удовлетворенную гримасу, парень отрезал кусочек рулета и сунул его в рот.
Было вкусно. Они непринужденно болтали, а дождь шумел за окном, и с каждой проведенной ими минутой рядом усиливался и усиливался. Эпицентр урагана навис над Герширдом и остановился, вываливая всю свою мощь на этот маленький городок, точно в отомщение за все людские козни против природы.
Вспышка. Лизи испуганно ойкнула, не сумев себя перебороть, и в следующее мгновение в доме погас свет. Привыкшие к яркому освещению глаза ослепли, словно вместе с разорванным кабелем линии электропередач на перекрестке 95-го и 78-го авеню разорвались нервные окончания, соединяющие глаза и мозг.
В темноте заскрежетали ножки отодвигаемого стула, и следом за ним послышались неуклюжие человеческие шаги.
– Ты куда? – обратился он в пустоту.
– Сиди, я сейчас, – отозвалась Эл Джи. И не соврала. Меньше чем через минуту она вернулась, щелкнула зажигалкой и поставила два подсвечника на стол. В свете огня парафиновых свечей лицо девушки приобрело еще более миловидные черты, делая ее напуганной маленькой девочкой, которую хотелось обнять и тискать до тех пор, пока не пройдет гроза.
Бенедикт улыбнулся, умиляясь ее красоте.
– Тебе идет этот грим, я говорила?
– По-моему, да, – отозвался он. – Очень вкусный рулет. Ты сама готовила?
– Не, это ма делала. Я редко у плиты стою, – сказала Лизи с долей отвращения к готовке.
Бенедикт нахмурил брови.
– Погоди, то есть ты живешь с матерью?
– И с папой, ага. А в чем проблема?
Он театрально указал в сторону окна.
– Даже не знаю.
– А, – ответила она, – они в Мехико по работе. Я звонила им – мама сказала, что сегодня там было под сорок пять градусов на солнце, так что… – девушка развела руками.
– Ясно, – ответил Бен, одобрительно кивая. Он поднял бокал.
– За тебя. Спасибо, что не выгнала в такую непогоду.
Лизи отмахнулась свободной рукой. В голове у нее приятно шумело, и она полностью отдавалась медленно нарастающей волне расслабления, первой за весь этот сумасшедший день. Они выпили. Бен потянулся за салфетками, но не рассчитал скорость своего движения и завалил подставку на пол.
– Я подниму.
– Я подниму, – сказали они в один голос и наклонились, оказавшись непростительно и неприлично близко друг к другу; девушка взяла подставку для салфеток, и парень положил свою руку поверх ее руки. Расстояние между их лицами составляло лишь десятую часть сантиметра, и они завороженно смотрели друг другу в глаза, где пламя свечей плясало в затейливом танце при каждом порыве маленького сквозняка по дому.
