– Неплохо, – сказала она, покачивая ногой, – я не ожидала, что вы так хорошо играете и поете. Неизвестная рок-группа в никому ненужном городе, – она улыбнулась и уперлась подбородком в свой кулачок, чуть подавшись к нему. – Вы явно заслуживаете большего.
Парень лишь пожал плечами, но промолчал. Ему нечего было ответить на это, за исключением, что он добился того, чего хотел в самом детстве. Пускай лишь в таких масштабах, но ему хватало.
Они чокнулись и выпили.
Его друзья уже вернулись к своим инструментам; с улюлюканьем и наведением прожекторов в сторону Бенедикта они общественно пристыдили его за то, что он их покинул. В ответ Бен лишь скрестил руки перед собой, наклонил голову и помахал ладонями, призывая отвалить от него, пока он не рассказал всем, где видел каждого из них одним зимним вечером после концерта, когда им попался паленый алкоголь.
– И именно поэтому, – говорил Дин, – сейчас мы предлагаем вам потанцевать.
Он трижды ударил палочкой о палочку, и в баре заиграла одна из любимых песен Бена. Парень понимал, что они это делают назло ему, но все равно не смог сдержать улыбки.
Они играли вступление «Unh Tiss» группы Bloodhound Gang, в которой Бен чаще всего выступал солистом, но сейчас… Сейчас Гаррет, играющий на бас гитаре и явно довольный собой, корчил гримасы и пел его песню, глядя на солиста в упор.
Бен слез со стула, взял Эл Джи за кисть руки и посмотрел на нее. Девушка ойкнула и спустилась вниз.
– Потанцуем? – бесцеремонно спросил он и, не дожидаясь ответа, утащил ее в толпу.
Элизабет была не против. После всего того, что сегодня приключилось, она хотела отдохнуть. Ее организм устал сопротивляться со стрессом и спустил тормоза, отпуская девушку в бесшабашный отрыв.
Она никогда не считала себя шлюхой, нет. Откровенно говоря, Элизабет обладала прекрасной фигурой, милым личиком, неплохими знаниями в области наук, которые она изучала, и отвратительным характером в отношениях. У нее было много поклонников, но Эдди…
Эдди был первым, с кем она легла в постель. Возможно, именно поэтому она до сих пор тяжело переживала их разрыв. И сейчас она решила, что будет отрываться по полной. Ели захочет, то трахнется с тем, кто ей понравится, прямо в сортире, если будет достаточно пьяна и брезгливость не заставит ее вывернуть все выпитое на своего партнера.
Эл Джи танцевала, крутилась и прислонялась к Бену, как умела и как ей нравилось. По меньшей мере ей казалось, что этот сухопарый молодой человек в гриме, несмотря на казус, который меду ними случился, ей симпатичен. Так почему бы и не показать ему все, на что она способна? Да, проблемы всегда приходят – главное найти верное их решение и при этом постараться не потерять (а того лучше и наладить) отношения с человеком, с которым вы попали в эту самую проблему.
И Лизи Голд казалось, что этот длинноволосый парень с перевернутым крестом на груди, который каждый раз так неприятно отсвечивал ей в лицо разноцветными вспышками, был именно из тех, кто умеет признавать свои ошибки и идти на контакт. Абсолютно неважно, что он был прав: она сумела выйти сухой из воды, а, как говорится: не пойман – не вор.
Он отдалился от нее, держа за руку, после чего притянул к себе. Лизи прильнула к нему, обернувшись вокруг себя, после чего уперлась в корпус парня спиной и присела, волнуясь, вниз, нарочито близко проведя ягодицами по его бедрам.
Бен и Лизи кружились, как умели: она – чуть лучше, он – чуть хуже. Потому что, во-первых, у него уже стала болеть правая рука, а во-вторых, он никогда не занимался парными танцами и пытался на ходу импровизировать то, что когда-то видел в кино, или то, как танцевали дома его мама с папой под аккомпанементы свинга конца пятидесятых, льющихся из старого граммофона.
Она шумно выдохнула, свалившись на стул возле бара, и заказала себе «отвертку». Бен, раскрасневшийся и взъерошенный, попросил вторую порцию виски с колой, и они чокнулись.
– Неплохо для такого сухаря, как ты, – сказала Лизи, разглядывая его охмелевшими глазами: парень казался ей все более симпатичным. Не таким мужественным, как Эдди, но было в нем что-то привлекательное, вызывающее желание упасть в объятия его сухопарых рук и замереть.
Бенедикт скупо улыбнулся, хотя глубоко в душе ему было невероятно это слышать.
– Спасибо, – ответил он. Где-то совсем вблизи зазвонил стационарный телефон. Бармен взял его и ответил стандартной фразой: «бар DEEP FLOYD, чем могу быть полезен», после чего нахмурил брови, и лицо его сделалось серьезным; он дважды коротко кивнул, завершил звонок и подошел к Бену.
– Передали штормовое предупреждение, сгоняй к Дину, пусть передаст в зал.
Бен кивнул, жестом показал Лизи, мол, сиди тут, я сейчас вернусь, и передал новость. Дин откашлялся в кулак, после чего придвинул микрофон к себе.
– Кхм-кхм. Уважаемые посетители нашего бара! К сожалению, мы вынуждены завершить сегодняшний концерт и закрыться раньше в связи с внезапным ухудшением погоды. По новостям объявили штормовое предупреждение, и мы также советуем вам поскорее вызвать такси и отправиться домой. Спасибо еще раз, что вы пришли, мы очень ценим это!
Зал разочарованно загудел, и люди в спешке стали собираться. Были и такие, кто отказался идти домой даже под угрозой ужасной погоды, желая дальше танцевать. Куда же без них. Музыканты отбили дробь и завели «Foxtrot Uniform Charlie Kilo» на прощание, пока слушатели ленивой толпой нехотя выходили наружу.
Бен вернулся к Лизи, которая смотрела на него осоловевшим, но все еще вполне понимающим взглядом.
– Пойдем? – спросил он.
– Куда?
– Провожу тебя домой. Ты слышала, что погода изменилась.
– Довольно мило с твоей стороны, учитывая, что ты меня чуть не убил.
Парень картинно закатил глаза и цыкнул зубами, на что Лизи хихикнула в свой миниатюрный кулачок. Она слезла со стула, ухватила его за запястье и потянула за собой, приговаривая «пойдем уже».
На улице поднялся ветер, пахло близящимся дождем, а вместе с тем и озоном. Где-то на черно-синем горизонте желтая молния вспорола небо. Бен отсчитал три секунды в голове и попал в точку: далекий раскат грома прокатился по небосводу и над баром «DEEP FLOYD». Эл Джи Бена за плечо двумя руками.
– Не люблю грозу, – коротко сказала она, недоверчиво глядя на быстро сгущающиеся тучи, гонимые усиливающимся ветром.
– Далеко живешь? – спросил Бен.
– Нет, – сказала она. – За два квартала отсюда. Пятнадцать минут быстрым шагом, и мы на месте.
Мелкие капли дождя начали укрывать черный асфальт. Попадая на кожу, они обжигали, заставляя поеживаться разгоряченные тела людей, которые уже несколько часов томились в помещении, словно в духовке, сами себе поднимая температуру.
Бенедикт и Элизабет размашистым шагом двинулись к ее дому. Другие дома смотрели на них своими темными окнами, словно пустыми глазницами, следя за каждым пройденным метром. Город спал, и нигде не было видно света, кроме тусклых уличных фонарей, которые уже давно никем не обслуживались и не протирались.
Город спал. Спал, как убитый, потому что хищник никогда не пойдет на охоту под проливным дождем. И именно поэтому даже те, кто боялся грома, уснув, уже не слышали, как боги стучат в свои небесные литавры, вылитые из железа, и не будили их яркие вспышки искр, высекаемые при ударе металлической палочки с увесистым набалдашником о ее пластину.
Тучи бежали галопом, словно их обуздала Дикая Охота и гнала, как своих скакунов. Они за несколько минут догнали бегущих молодых людей и подстегивали их к ускорению каждой новой вспышкой. Лизи отчаянно жалась к своему новому спутнику, чуть ли не вскрикивая от испуга при каждом новом раскате.
Они успели секунда в секунду. Бен держал свою жилетку над их головами, когда они подбегали к крыльцу дома девушки, где был оборудован широкий железный навес. Бенедикт поблагодарил всех богов и обычных смертных мастеров, которые додумались до его создания, и двое забежали под него, уже изрядно промокнув.
