Пролог
1
Берта потерла глаза.
Она села, потянулась и посмотрела на часы с подсветкой, стоящие на столике у изголовья кровати: половина третьего. До рассвета было еще далеко: зимние ночи брали свое и порой растягивались до бесконечности, как сладкая карамельная тянучка. От мысли о сладостях у Берты заурчал желудок, и она решила, что неплохо было бы отправиться на кухню и стащить что-нибудь из шкафа с десертами. Для этого, конечно, придется подставить стул и постараться не разбудить матушку его грохотом, если что-то пойдет не так, но сейчас девочку это почти не волновало – перед ее взором возникали свежие маффины с клубничным джемом, плитки молочного шоколада с кусочками фундука и изюма, домашняя пастила и другая всячина, которую обожал каждый ребенок на свете. Да, нужно действовать, пока есть шанс остаться незамеченной.
Берта сняла резинку с волос – темные пряди коснулись ее спины, достигая поясницы. Она встряхнула головой и снова завязала низкий пучок: обыкновенная девичья процедура, когда выбившиеся ото сна локоны необходимо вернуть на место, чтобы те не спутались от ерзаний на подушке. Матушка тщательно следила за своими волосами и прививала то же самое подрастающей дочери, хотя иногда Берта думала, что ту, кроме собственной красоты, больше ничего не интересует. Однако она ни с кем не решалась поделиться этой мыслью, а потому хранила ее как нечто, в чем, наверное, сможет разобраться позже.
Закончив с прической, девочка ступила босыми ногами на пол: тот оказался холодным, как и всегда бывает по ночам. Все ее домочадцы, состоящие из матери, ее нового мужа и служанки, ненавидели ковры, и хоть дом хорошо отапливался, зимой полы всегда оставались холодными. Обычно Берта надевала разноцветные пушистые носки и шагала из комнаты в комнату, иногда разбегаясь и проскальзывая несколько метров, как на катке, но сейчас ей было лень искать их в темноте. К тому же девочка подумала, что, если следовать на кухню босиком, она станет совсем бесшумной и точно не поскользнется на стуле.
Да, план по похищению сладостей был безупречен.
Берта уже дошла до двери и взялась за ручку, когда услышала стук, доносящийся из стены рядом с ее кроватью. Негромкий глухой звук, будто кто-то ударяет костяшками пальцев с той стороны стены.
Стук. Еще раз. Через несколько секунд еще.
Тишина.
Берта вернулась, села на кровать, подтянув к себе ноги, и прислушалась. Ничего.
Неужели кто-то проснулся в такой час и уже тихонько хозяйничает на кухне, стараясь никого не разбудить, как планировала подобное сама Берта несколько минут назад?
Нет, глупости. Было бы слышно шаги – среди тишины погруженного в сон дома Берта всегда их слышала. Она полагала, что взрослые достаточно неуклюжи, потому что любые их передвижения всегда были как на ладони. Взрослые громко хлопали дверьми, ящиками и дверцами шкафов, говорили о чем-то между собой и по телефону, включали музыку и бесконечно чем-то шуршали, будто огромные коты. Таких Берта точно не взяла бы с собой на похищение сладостей. Нет, никогда, вообще.
Представляя, как большой серый кот в одном прыжке преодолевает расстояние от пола до самой верхней полки кухонного шкафа, находит там упаковку медовых вафель, спускается и с триумфом вручает ее в руки хозяйке, Берта прислонилась ухом к стене в надежде понять, что там происходит. Она сидела так несколько минут и уже начала зевать, когда стук раздался прямо у самого ее уха, гораздо громче и отчетливей. Девочка резко отстранилась от стены.
Что это? Взрослых там точно не было, никто из них не стал бы неподвижно стоять несколько минут посреди пустой темной кухни, а потом вдруг стучать кулаком ей в стену. Потом снова стоять, не шевелясь, и снова стучать. Она слишком хорошо знала своих домочадцев, как знала и то, что они бы точно не стали тратить время на такие бессмысленные розыгрыши. Берте стало прохладно.
Стук повторился. Чуть громче?
Девочка слезла с кровати и отошла назад, с недоверием глядя на место загадочных звуков. Она никогда не боялась темноты, не верила в сказки про зубных фей, злых гномов и призраков, но сейчас ей почему-то казалось, что в комнате стало еще темнее; она почувствовала, что стоит одна посреди леса, посреди черных деревьев, за спиной хрустят кем-то потревоженные ветви, а где-то далеко воет стая голодных волков. И никого – на многие, многие километры нет никого, кроме нее. Только хруст, вой и ледяной ветер, кусающий кожу множеством тонких клыков.
Берта поняла, что проснулась не просто так. Этот звук разбудил ее. Спросонья она не сразу смогла о нем вспомнить, но сейчас сомнений не было – кто-то стучал, кто-то хотел, чтобы она проснулась.
Часы показывали два сорок пять.
Берта больше не думала ни о сладостях, ни о котах.
В горле пересохло. Она сидела на мягком пуфике, подтянув ноги к себе и обняв колени руками, и косилась на стену, в которые каждые полминуты кто-то стучал. Иногда чаще, иногда реже, чуть громче и чуть тише, но постоянно. На ум Берте пришло предположение, что это воры пробрались в дом, но те вряд ли стали бы выдавать себя какими-то странными играми в перестукивания. Потом девочка решила, что нужно попробовать постучать в ответ. Она встала и собралась вернуться к кровати, когда ударов раздалось шесть штук сразу, отчего сердце Берты подскочило к горлу, и девочка поспешно вернулась на место, подальше от странной стены.
Что бы ни предполагала Берта, итог всех размышлений был один – кто-то на кухне звал ее. Кто-то хотел, чтобы она вышла.
На какое-то время стук прекратился совсем, и девочка почувствовала, что глаза снова слипаются. От бодрости, с которой она думала о походе на кухню за десертами, не осталось и следа – напряжение и страх тратили много сил, и организм напоминал, что пора их восполнить. Но Берта не хотела ложиться обратно. Теперь она смотрела на собственную теплую и уютную кровать как приманку, капкан, который поставил кто-то, зовущий ее через стену, чтобы…
Чтобы.
Берта взяла себя в руки и решила, что нужно идти к матушке. Быстро пройти к ее комнате, проскочив кухню, ничего не слушая и не оборачиваясь. Берта расскажет ей, что кто-то стучался в стену и разбудил ее, вдруг это все же воры, и их даже получится поймать? Или это голубь, который случайно влетел в открытое окно, и теперь бьется в стену? На уроках биологии рассказывали, что птицы переносят много заразы, а потому чем быстрее Берта сообщит о том, что случилось, тем быстрее спасет свой дом от болезней! В любом случае взрослые всегда знают, что делать. Да, это точно, всегда знают.
Девочка встала и, медленно переставляя ноги, прокралась к двери. Когда худая детская рука повернула ручку, в углу комнаты раздался сильный удар. Такой, будто кто-то, размером с быка, протаранил стену с той стороны: кровать подскочила, грохнувшись деревянными ножками обратно на пол, стукнули дверцы шкафа, а стакан, стоящий на столе, упал и разлетелся вдребезги. Несколько осколков упали под ноги.
Часы показывали два пятьдесят семь, когда Берта с криком вломилась в комнату к матери.
Мелисса открыла глаза. Дочь тянула ее одеяло и кричала что-то о стене, ворах и птицах, при этом вид у нее был самый растрепанный – глаза огромные, волосы выбились из пучка, а подаренная на тринадцатилетие новенькая пижама с ананасами сбилась набок и слезла с одного плеча.
Сбросив одеяло и поправив ночную рубашку из белого шелка, женщина села на край кровати и потянулась к маленькой винтажной лампе; в комнате зажегся свет. Оценить примерный вид дочери она смогла еще в темноте, но сейчас Мелисса заметила, что в уголках глаз Берты собирались слезы. Девочка была невысокого роста для своего возраста, а с растерянностью и паникой на лице выглядела совсем малышкой.
Берта схватила руку матери и потащила ее за собой, едва та успела накинуть халат и надеть мягкие пушистые тапочки. Новоиспеченный муж Мелиссы остался сопеть на кровати, уткнувшись носом в стену; ни лампа, ни голос девочки, ни шарканье двух пар ног по полу его не разбудили.
