Элари рассмеялась, но ее смех сгинул в пропасти десятка других голосов, подпевающих солисту.

– Что ж, звучит заманчиво – она взяла лиса за локоть и, протискиваясь среди толпы, подвела ближе к сцене, где группа находилась от слушателей на расстоянии пары вытянутых рук.

Они танцевали вместе, следуя за движениями толпы, которая то поднимала руки и качала ими в такт музыке, то подпрыгивала в ритм ударов по барабанной бочке, то, хрипя и подвывая, выкрикивала самые жаркие отрывки текста. Элари знала его наизусть, отчего испытывала еще большее удовольствие

and we all

от присутствия на концерте и еще больше наполнялась энергией, черпая ее отовсюду, даже из тяжелого, влажного воздуха, пропахшего алкоголем, потом и сигаретным дымом. Начало припева солист растягивал, имитируя подлинный голос «вульфов», заставляя толпу замереть, чтобы потом взорвавшейся музыкой разогреть присутствующих

die

как можно сильнее, чтобы каждый из них впитал этот вечер, эти движения, этот раскаленный металл, вместе с потоком крови пронес через головной мозг и обратно, сросся с этим местом намертво и прожил здесь столько жизней и

die

обрел внутри себя столько личностей, сколько захочет сам. Музыканты отдавали себя слушателям, слушатели отдавали себя музыкантам, и связь их была взаимна и крепка, крепка и взаимна, какой не может быть

die tonight

ни одна другая связь.

С потолка в зал спустился дым, напоминающий театральный и служивший для охлаждения всех гостей паба, танцующих, стоящих за барной стойкой или сидящих на своих местах. В такой дымке становилось не только легче дышать, с ней весь зал обретал совсем другие очертания: неоновые вспышки пересекали дымку, изрезали ее вдоль и поперек и становились едиными разноцветными полосками, походившими на световые мечи.

Среди влажного белесого тумана Элари стала хуже видеть, но ее легкие были благодарны тому, кто решил наконец впустить это великолепие в зал. Она глубоко вдохнула, выдохнула и, не прекращая изящно двигаться в танце, подняла глаза на солиста.

Девушку прошиб пот.

Она вспомнила, как этот человек, по всей видимости, глава группы, коснулся ее плеча перед тем, как упасть на какую-то миловидную девушку в маске кролика. Это касание, одно лишь касание сотрясло все естество Элари, вцепилось в ее сознание и вывернуло его наизнанку разрядом молнии, который длился всего лишь долю секунды, но вместе с тем будто

sanctified with dynamite

не прекращался никогда. Этот разряд, эта вспышка не несла с собой боли и мрака, напротив, в ней крылось что-то теплое и светлое, такое, с чем Элари, кажется, была знакома всю жизнь, сотни жизней подряд, но не могла узнать и вспомнить ни одной, даже самой крошечной детали этой тайны. В единственный момент, когда рука юноши скользнула по плечу, она узнала об этом человеке все, а он узнал все о ней, и сейчас он пел со сцены

die

die

dynamite

а Элари смотрела на его размытое дымкой лицо,

halleluja

руки и микрофон, не в силах понять, где они могли видеться раньше. Да нет, нигде не могли, конечно, нет. Чушь какая-то. Надо запомнить эти коктейли, настолько разжигающие фантазию.

Продолжая танцевать рядом с лисом, Элари осматривала частично скрывшуюся за дымкой и его спиной толпу. Взгляд девушки зацепился за что-то, что контрастно выделялось среди беснующихся у сцены людей – один мужчина стоял спиной к ней, отвернувшись от сцены, и совершенно не двигался.

Она наблюдала за ним. Может, человеку стало плохо? Сердце отказывает, дышать тяжело, нужна помощь? Она кивнула своему знакомому, мол, все путем, сейчас вернусь, и, с трудом протискиваясь меж плотно стоящих друг к другу плеч и спин, направилась к мужчине.

Только подойдя достаточно близко, она увидела, что его одежда тоже отличается от стиля всех фанатов Powerwolf, собравшихся этой ночью в пабе: на мужчине была белая рубашка и такие же белые просторные штаны,

we are damned in the night

похожие на больничные. Они напомнили Элари о палате на седьмом этаже, и, несмотря на безумную жару, сгустившуюся в «DEEP FLOYD», по ее спине побежали холодные, жуткие мурашки.

Мужчина держал руки у лица и ни на что не реагировал. Стоящие рядом люди толкали его в разные стороны, но ему не было до них никакого дела. Для всей толпы, как и для бэнда на сцене, что странно, этот человек тоже будто не существовал. «Не могу же я одна его видеть», – подумала Элари и положила руку на сокрытое под тонкой рубашкой плечо, чтобы одернуть и спросить, не требуется ли врач, и сообщить

sanctified with dynamite

что она может помочь, если понадобится. Но мужчина не отозвался и на ее прикосновение. Тогда девушка потянула за его плечо сильнее, чтобы тот наконец обернулся. Что-то шевелилось в ее желудке от нахождения рядом с этим мужчиной, что-то копошилось там, будто горсть жирных, склизких, извивающихся

and at midnight we come for your blood

червей, что-то грызло ее изнутри, и девушке хотелось согнуться и сжаться, как напуганному грозой щенку. Страх нить за нитью проходил сквозь ее запястья, вгрызался в ее плоть, но Элари умела его контролировать и подавлять, а потому дернула плечо мужчины на себя,

we are cursed and DENIED

и он наконец обернулся.

Часть его иссушенного лица отсутствовала.

Складки плоти свисали со щек, обнажая мясо и кости. Один глаз вытекал и слеплял межу собой насекомых, которые плотным коконом держались на множестве каких-то гниющих наростов и синюшных пятен. Оставшимся глазом он смотрел на Элари, ногтями бешено расчесывал впавшие скулы, и его губы, распадаясь на какой-то грубый песок, шептали

die

DIE

DIE

DIE

а потом несчастный прохрипел

помоги мне помоги мне ПОМОГИ МНЕ

и Элари отпустила его плечо, протискиваясь сквозь толпу прочь, прочь, прочь отсюда, подальше от этого прокаженного. Она почти выбралась к пустым столикам, когда кто-то взял ее за руку и заставил вновь посмотреть назад. Девушка обернулась и увидела парня в маске лиса, с которым танцевала и который так мило интересовался о ее самочувствии. Сейчас маска юноши сползла на шею, и на нее смотрело вспухшее, затекшее, фиолетовое лицо. Лицо утопленника.

Из его рта изливалась болотная жижа коричнево-зеленоватого цвета, бурлящая и булькающая.

Элари вырвалась и выбежала из зала, хлопнув входной дверью и на ходу впихивая снятую маску в руки охранника.

Никто не заметил ее ухода, кроме парня с маской в виде лисьей морды, как никто особо и не обратил внимания, когда тот пытался выудить в толпе девушку, которая шарахнулась от него, как от призрака, и вылетела в неизвестном направлении.

Парень вышел на улицу, снял маску и закурил, печально глядя н небо.

Суровый охранник со сдвинутыми к переносице бровями, которые придавали его виду еще больше строгости, смотрел на него с сожалением.

– От тебя сбежала?

– От меня, – ответил лис и тяжело вздохнул.

– Соболезную.

– Плевать, – ответил он и глубоко затянулся, выпуская дым через нос и усевшись верхом на мусорный бак.

Лис взглянул на небо и увидел, как то тут, то там стали появляться серые тучи, лениво ползущие на Герширд и обещающие ночью окропить этот город водой.

– Быть дождю, – сказал он то ли охраннику, то ли просто в воздух.

И не ошибся.

13

Бенедикт доиграл с ребятами оставшиеся двадцать пять минут, как обещал, после чего группа объявила о еще одном коротеньком перерыве, поблагодарила всех присутствующих за то, что не остались безразличными и пришли на выступление. Дальше в программе – свободные заказы по десять долларов за песню, либо же прослушивание известных рок-хитов в течение оставшегося вечера.

Бен спрыгнул со сцены и неспешным шагом подошел к Лизи, усевшись подле нее на барный стул. Он попросил у бармена виски с колой, и чтобы было семьдесят процентов на тридцать, где меньшая часть – неалкогольная.