Лизи стояла в ночной прохладе, а свет уличного фонаря падал на половину ее тела, словно разделяя на две части: одну светлую и женственную с приятными выпирающими округлостями, которые Бен успел благополучно, хоть и не по своей воле, оценить, а вторая, стоящая в тени, казалась более грубой, подернутой дымкой, скорее напоминая мальчишку с невыраженными плечами.

Бен зажмурился и мотнул головой, после чего подошел к ней и взял за плечи: они были теплыми и нежными, словно шелк. Юноша оценил по достоинству то, как эта девчонка ухаживает за своим телом. От нее веяло лавандовым маслом и флердоранжем, заставляя вдыхать полной грудью; Бену хотелось зарыться в ее волосы и дышать. Дышать, пока легкие не станут болеть от распирающей грудной клетки, а голова не закружится от переизбытка кислорода.

Но он продолжал упрямо на нее смотреть, пытаясь наладить зрительный контакт, вглядываясь в щелочки маски. Но девушка стояла, закрыв глаза и опустив руки.

Бенедикт пощелкал пальцами перед ее лицом.

– Ты че, обдолбалась, алло? На меня посмотри, красавица, – он аккуратно взял ее за подбородок указательным и большим пальцем, но она ударила его ладонью по запястью, давая понять, чтобы он убрал свои грязные, пахнущие металлом и потом руки.

– Либо мы сейчас с тобой говорим, как умные люди, либо я вызываю фараонов, и ты катишься к чертовой матери с ними.

– Не надо, – всхлипнула она.

– Тогда сними маску и объясни мне, какого хуя.

Она повиновалась. Перед Бенедиктом предстала красивая девушка с миловидным личиком, по которому растекся макияж. Ее зрачки были слегка расширены в ночной темноте, но не закрывали собой всю радужку. Нет, подумал Бен, она трезва, как человек с язвой, которому водка могла укоротить жизнь в один миг.

Парень вытащил пачку влажных салфеток из заднего кармана и протянул девушке. Она кивнула, после чего достала одну и громко высморкалась.

– Извини.

Он кашлянул в кулак, сдерживая улыбку, после чего снова обратился к ней.

– Мне все еще интересно, зачем ты разгуливала с ножом по бару.

– Я… – сказала Лизи и запнулась. – Я не знаю.

Она видела, как на лице парня проявляется искреннее удивление. Отчего-то его лицо казалось ей знакомым. Очень знакомым, но одновременно с тем Голд осознавала, что перед ней стоит совершенно другой человек с длинными волосами иссиня-черного цвета, которые слегка колыхались при дуновении ветра, а свет луны переливался в них. Лизи могла бы сказать, что завидует ему. Светлые волосы никогда не смогут так роскошно выглядеть в ночи. Да и козлиная бородка была вокалисту к лицу, а этот устрашающий грим делал его черты лица более мужественными. Лизи подумала, если бы его волосы были рыжими или цвета блонд, то она, не задумываясь, посчитала бы его норвежцем, который собирается идти на смертный бой, чтобы попасть в Вальгаллу.

– То есть, как это – не знаю? – удивился Бенедикт, дернув плечами и подняв брови. – Нет, ты однозначно хочешь в каталажку.

Она дернулась в его сторону, выставив руки.

– Постой, нет, не надо!

На личике девушки отражался испуг. Она подобрала руки к груди и принялась грызть ногти, а когда подняла глаза, то увидела своего друга в черном костюме, который стоял за спиной у парня и улыбался. Мужчина показывал Лизи, чтобы она продолжала говорить, открывая и закрывая руку на манер наручной куклы из театра, а сам тем временем подошел вплотную к парню и обвил его грудь своей рукой, пока вторая скользнула по бедру. Лизи этот жест показался максимально странным, словно она наблюдает за любовной сценой из гей-порно.

Но длинноволосый парень словно и не замечал его, стоя все так же, вперившись в нее взглядом и требуя ответов. Мужчина в костюме злостно глянул на Лизи и снова показал рукой: «говори». Ей почудилось, что она даже слышала, как он это сказал где-то там, внутри ее черепной коробки.

И она заговорила.

И Бенедикт слушал. Он слушал и понимал, что она врет ему так отчаянно, как он никогда не врал. Так безбожно и самоотверженно. Пожалуй, он бы ей поверил, если бы не видел сверкающую сталь в ее руке.

Ему вдруг сперло дыхание. Парень закашлялся, точно кто-то сдавил грудь, несильно, но достаточно, чтобы воздуха по ощущениям стало меньше. Бену хотелось сделать вдох, и он вдыхал, но это чувство, эта потребность зевнуть, вздохнуть полной грудью не уходила.

Мужчина в костюме ловко и аккуратно выудил охотничий нож из кармана Бенедикта, небрежно покрутил им перед лицом Эл Джи за его спиной, продолжая держать ладонь на груди Бена, после чего убрал руку, развернулся и, медленно шагая по улице вниз, размахивая тростью, удалился.

Бен смог вдохнуть. Его глаза слегка заблестели от накативших слез, и сам он покраснел, хоть грим этого и не выдавал.

– И вообще, ты сам на меня свалился, идиот! Я шла спокойно занять столик, рассматривая свободные поближе к сцене, а ты тут как тут. Бац, и я уже лежу под тобой, словно… Словно… Господи, словно шлюха.

Его накрыло. Парень хотел закричать, что она нагло лжет ему в глаза, и он видел ее идущую прямо по залу с вот этим вот самым… Ножом?

Рука Бена щупала ткань джинсов, но ощущала лишь теплоту его тела и пустоту. Он в панике принялся обыскивать все карманы, обрадовался, нащупав еще что-то твердое в заднем кармане, вытащил предмет и увидел пачку сигарет. Юноша швырнул ее на землю с криком «да где же он», после чего поднял взгляд на девушку. В его глазах было видно негодование.

– Ты вытащила его, да? Вытащила, пока мы шли сюда.

– Кого вытащила, придурок?

Бенедикт подскочил к девушке в один прыжок и начал нагло ощупывать карманы, не обращая внимания, что его руки самым безобразным образом изучают ее тело. Лизи не была готова к столь близкому контакту, за что пнула Бена в пах коленом и оттолкнула.

– Ты охренел? Что ты себе позволяешь? Если я сказала, что ощутила себя шлюхой, это не значит, что я шлюха. Усек?

Он попятился и уперся спиной в прохладную стену здания.

Дверь черного хода открылась, из нее выглянул Дин, который окинул беглым взглядом раскрасневшуюся и тяжело дышащую Лизи и стоящего спиной к стене Бена, который, казалось, получил только что то, чего хотел, поскольку лицо его закрывал черный хаер, не дающий понять большего. Оставалось только предполагать. Дин мысленно пожал плечами – его это не касалось.

– У вас все нормально, ребят?

Она молча кивнули. Дин пожал плечами уже в реальности.

– Тогда у тебя пять минут, Бен. Перекур закончен.

Он захлопнул дверь, и было слышно, как парень уходит прочь в зал.

Бен тяжело выдохнул и поднял голову, закинув рукой волосы назад.

– Куда. Ты. Его. Дела?

Эл Джи скрестила руки на груди и тоже уперлась спиной в стену здания напротив.

– Кого, его?

«Показалось», – подумал Бен. – «Показалось, иначе и быть не могло, но… Но как, блядь, как? Нет. Я видел его. ВИДЕЛ. И, главное, ЧУВСТВОВАЛ. Господи, что за дерьмо?»

Он выпрямился, тяжело вздохнув, после чего запустил пальцы в волосы и зажмурился.

– Ладно, – сказал Бенедикт, вытянув одну руку перед собой, а второй проведя по лицу. – Ладно! Извини, окей? Виноват.

Больше не было выхода, кроме как согласиться со сложившейся ситуацией, однако парень еще раз пробежался глазами по асфальту вокруг себя. Ничего не нашел. У девушки тоже. Вокалист сложил ладошки лодочкой и приложил к лицу, после чего опять шумно выдохнул, опуская руки вниз.

Эл Джи видела, как он шарит взглядом по полу и по ней. Обычно девушке нравилось, как ее раздевают глазами, но этот взгляд снимал с нее не одежду. Он снимал с нее кожу в поисках нужного ему предмета, которого у нее, к счастью, уже не было.

Девушка сдула локон, упавший на лицо, после чего подобрала выброшенную пачку сигарет, достала одну вместе с зажигалкой, спрятанной внутри, и закурила.

– Проехали, – сказала она, выдыхая клубы дыма.

Бенедикт все еще не мог прийти в себя и всячески открещивался от мысли, что ему показалось. Ничего не блестит так, как блестит сталь. Он заметил на руке девушки часы.