– Он еще в спортзале, как только вернется домой, я обязательно скажу, чтобы он тебя не беспокоил.

– Я не смею просить этого. В конце концов, это его комната.

– Да ладно. Он еще немного почитает и отправится на работу. Все в порядке. Не переживай. Поговорим завтра. – Теперь моя улыбка настоящая, хотя и слабая. Я падаю на кровать и снова, как и прошлой ночью, рыдаю, пока не опухают глаза. Проснувшись, ощущаю себя тяжелой, словно свинец, а еще мне ужасно хочется пить. Я сглатываю и облизываю сухие губы. В комнате темно, так что я включаю смартфон и проверяю время. Звонки и сообщения игнорирую, решая оставить это на потом.

Сейчас три часа ночи. Просто отлично. Измученная жаждой, я встаю, потягиваюсь и спускаюсь на кухню. К моему удивлению, внизу включен свет и играет музыка. Я бреду на кухню и передо мной возникает широкая спина. Дэн меня не видит и не слышит, ведь на нем наушники и можно разобрать только бит. Судя по всему, что-то из старого хип-хопа. Он так громко включил музыку, что через пару шагов я все слышу. Интересно, как от такой громкости у него не лопаются барабанные перепонки.

Я осторожно похлопываю его по плечу, но, невзирая на все мои усилия, он пугается и отпрыгивает.

– Прости, – извиняюсь я, но, естественно, он меня не слышит из-за наушников и громкой музыки. Потому идет к своему смартфону и выключает плеер. – Мне очень жаль. Я не хотела тебя испугать.

– Да ладно. Это мне на пользу – сразу понятно, что звук был слишком громким.

– Возможно, немного.

Дэниел мне улыбается и кладет наушники рядом с телефоном. Мне все еще хочется пить, так что я иду к холодильнику и, достав бутылку воды, делаю большой глоток. Дэниел опирается локтями на кухонный островок и просто смотрит на меня.

– Что такое? – спрашиваю я, не в силах понять выражение его лица.

– Как у тебя дела? – Моя лишь зарождающаяся улыбка исчезает. Только мне удалось хоть на время перестать думать о своей сердечной боли, Дэниел решает снова испортить мне настроение.

– Хороший вопрос, – вздыхаю я и, возвращая бутылку в холодильник, сажусь за стол напротив соседа. Наши вытянутые руки сразу же соприкасаются на поверхности стола. – Я ощущаю пустоту. Истощенность. Потерянность. На твой выбор. – У меня нет желания говорить о своем горе, но он добровольно отдал мне комнату. Дэн вправе задавать вопросы, ведь он мой друг и, скорее всего, переживает.

– Я тебя понимаю. У меня тоже такое было. Такое чувство, что ты дышать не можешь. – Он впервые заговорил о своих отношениях. До этого момента молчал по поводу девушек или парней.

– Все кончилось плохо? Как и у меня? – Он фыркает и смотрит в пустоту. Кажется, витает где-то далеко в своих мыслях. Его запоминающиеся черты лица сильнее выделяются, когда на скулах начинают играть желваки. Дэн поворачивается ко мне. – Можно и так сказать. Я был инструментом достижения цели и… он, – сосед сглатывает на последнем слове, словно ему больно думать о бывшем, – он взял, что хотел, и бросил меня.

Я накрываю его руку своей и быстро сжимаю. Даже если его переживания в прошлом, мы оба прошли через одно и то же и сейчас, посреди ночи на кухне, в которой пахнет такос, страдаем вместе. Потом он сглатывает и убирает руку. Кажется, Дэн хочет убрать прядь волос с моего лица, но передумывает и громко вздыхает. Мне сегодня уже хватило размышлений о печали, поэтому я меняю тему.

– А ты не должен быть на работе? – Я знаю, что вчера он вернулся домой только рано утром.

– Со вчерашнего дня у меня новый клиент. Политик, чье имя я не могу назвать. Так что в будущем я буду работать с девяти утра до трех дня и, возможно, на вечерних мероприятиях.

– Ты сам ищешь себе клиента или тебе его назначают? – Мне интересно, как сосед зарабатывает на хлеб. Работа телохранителя кажется мне напряженной. Ты отвечаешь за жизнь человека и в худшем случае рискуешь головой.

– Мой босс, Раймонд, распределяет клиентов между сотрудниками. Согласно уровню опасности подбирает правильного телохранителя.

– Уровню опасности? Что это значит?

– Этот политик, например, выступает за права афроамериканцев там, где сегодня все еще существует дискриминация. А также за права гомосексуалистов и повышение налогов для верхних десяти тысяч[2]. Это многим не нравится, даже если он действует из добрых побуждений. Часто получает угрозы убийства, пока только в письменной форме, но и это причина быть настороже.

– Понятно. – Я не знала, что Дэниел по-настоящему рискует собой на работе. Думала, что он на вечеринках защищает разных звезд от досаждающих им людей, но тут совсем другое.

– Но ты же бережешь себя? – Не знаю, почему по спине пробегает холодок, но я неожиданно начинаю бояться, что с ним может что-то случиться. А Дэн явно тронут моим беспокойством.

– Естественно. Со мной не так легко справиться.

– Это хорошо. – Он смотрит на меня несколько мгновений, и я не представляю, что за мысли сейчас крутятся у него голове. А потом он встает на ноги.

– Не хочешь посмотреть фильм? – спрашивает, направляясь к дивану.

– С удовольствием. У меня все равно не получится уснуть. – После того как я весь день проспала, сна ни в одном глазу.

– И я, – смеется он и качает головой. Благодаря такому ритму сна у Дэна много времени, поэтому меня не удивляет, что он много читает, с удовольствием работает и тренируется. Я не знаю, что делать со свободным временем. Даже онлайн-шопинг со временем надоедает.

– Что будем смотреть? – интересуюсь, обходя диван и падая на него рядом с Дэниелом. Мои волосы подпрыгивают и касаются его щеки, но он не жалуется.

– Все еще боишься фильмов ужасов? – поддразнивает он, и клянусь, в его глазах вспыхивает хитрый блеск.

– Эй, да ладно! Я не рискну смотреть «Звонок». И так всегда паникую, когда встречаю маленькую девочку с угольно-черными волосами.

Он откидывает голову назад и весело смеется. Мне нравится этот приятный, глубокий звук.

– То есть мой выбор фильма задел тебя за больное?

– Ну да, поэтому я была бы благодарна, если бы ты включил что-нибудь обычное.

– Что-то сентиментальное?

Я смотрю на него, вскинув бровь.

– Ты серьезно хочешь, чтобы я ревела как ребенок?

– Понял. – Пока он ищет на «Нетфликс» фильм, который мы оба захотим посмотреть, я рассматриваю Дэниела. Сбоку лучше виден его профиль. Создается впечатление, этот парень состоит из мышц, но это не показуха, просто он в хорошей форме. Как произведение искусства. По крайней мере так мне кажется. С тех пор как я тут живу, он носит кофты с длинным рукавом, в то время как я из тех людей, что могут днями напролет ходить в шортах, поскольку мне всегда тепло.

– Тебе не жарко в этой кофте? – любопытничаю я.

– Почему ты спрашиваешь? Хочешь, чтобы я ее снял? – Он двигает бровями, снова дразня меня. Кажется, это его любимое занятие, когда я не заливаю его слезами. – Если хочешь увидеть мой голый торс, просто скажи.

– Нет, пусть остается, но ты все время носишь кофты с длинным рукавом, потому я и спрашиваю. Все-таки работает отопление.

– Сейчас зима! На улице мороз. Не удивлюсь, если к нам по делам белых ходоков заехал Король Ночи. – Поверить не могу! Я качаю головой, ведь его чувство юмора не имеет равных. А еще спрашиваю себя, как я жила без него все эти годы.

– Тем более я из Пасадены, Калифорния. И привык к мягкой температуре.

– Хорошо-хорошо. Я понимаю, что ты настоящий мерзляк. Ну, ладно, Джек Фрост[3], что ты нам приготовил? – Смотрю на экран и мгновенно улыбаюсь. – Ты меня знаешь, Дэн. Я его просто обожаю. – Он нашел «Джуманджи», оригинальную версию с Робином Уильямсом, а не новый фильм со «Скалой».

– Как часто мы его смотрели? – вспоминает он, включая фильм, и встает, чтобы пойти на кухню.

– После двадцати раз я перестала считать, – кричу ему вслед и сосредотачиваюсь на вступлении. Ненавижу смотреть фильм не сначала. Если я пропускаю хоть минуту, то теряю желание продолжать. Дэниел возвращается с двумя ложками и коробкой «Ben & Jerry’s Cookie Dough».