Когда я стал вникать в детали того, откуда дядюшка нажил столько денег, остатки наивности умерли во мне. Я начал понимать, что оказался лишь пешкой в руках опытного кукловода. И понял я тогда, что просто так эту машину не разрушить и дядюшку не потопить. Он не отпустит нас с матерью. Себя мне уже не было жаль, жить все равно не хотелось, а вот мама такого не заслужила. Тогда я решил действовать по-другому. Стал вникать во всю грязь, дав понять дядюшке, что хочу знать о всех сферах бизнеса. Дядька был рад этому, называл меня сыном, которого ему судьба не подарила. Он открыл многое, только самое шокирующее оставил напоследок. Долго я проникал в эту структуру, втирался в доверие, попутно собирая всю информацию. Тогда я думал, что наркота — это самое худшее, но ошибся. Было кое-что пострашнее. Дольше всего дядюшка скрывал именно эту часть бизнеса, еще почти полгода я не знал, что Барон торгует еще и живым товаром. Именно тогда мне пришлось повзрослеть окончательно. Я понимал, чтобы потопить такую машину, заявления в органы не достаточно. Там все повязаны.

В итоге я решил действовать по-другому. Я оказался хорошим учеником. Многому научился у дядюшки. Обнаружил в себе неведомые ранее качества. По-другому не получилось бы проникнуть в этот мир, где слабакам не место. Я поставил себе цель и добился ее. Сплел паутину не хуже самого Барона, чтобы он туда и угодил. Все получилось, хотя это самому мне почти стоило жизни. Выбраться из этого болота было не просто, потому что, находясь внутри клоаки, невозможно не запачкаться дерьмом.

Надо признать, тут мне помог отец. Мы с ним помирились, и он подключил уже свои связи, чтобы вытащить меня. Конечно, разрушить все мне не удалось. Я не Бэтмен и не супергерой, способный спасти вселенную от мирового зла. Но я здорово подорвал этот чудовищный механизм. Конечно, сейчас каналы уже восстановлены, на месте Барона сидит другой добрый дядюшка, но свои долги я вернул. Барон погиб страшной смертью за предательство, а в их кругах жалостью никто не отличался.

Сейчас я направляю немало средств и сил, чтобы вытаскивать из рабства бестолковых девчонок, которые попали в беду по своей дурости или коварства других.

Выбравшись из того ада, я уехал за границу. Отец без слов помог с осуществлением когда-то настолько желанного плана. Только меня уже ничего не радовало. Я насмотрелся такого дерьма, что прежним милым бестолковым мальчиком стать снова не мог. А моя зеленоглазая колдунья навсегда осталась ржавым гвоздём в сердце, который периодически начинает поворачиваться и воскрешать старую боль. Я привык к ней. Теперь она уже терпима. Только раз в год она разгорается опять. Свой день рождения я больше не праздную. Для меня это траурный день. Раз в год я отправляюсь в Россию, чтобы отнести цветы на могилу той, которую погубил. Я их собираю сам. В том лесу, где мы провели самую счастливую неделю в моей жизни. Я выкупил тот домик и сохранил в нем все, как было тогда. Раз в год я уезжаю туда, чтобы пожить вдали от всех, проветрить мозги и снова вспомнить все.

Там по-особому щемит сердце, там воспоминания оживают с новой силой. Я как будто отдаю дань памяти моей милой самой родной девочке. Буйство цветов и красок вокруг заставляет вспоминать ту ночь у костра, ее румяное лицо, яркие зеленые глаза и венок на голове. Такой венок я плету каждый год, представляя, как бы он смотрелся на ее шелковых волосах, а потом вешаю его на стену. Таких венков восемь. Именно столько лет прошло с того дня.

А потом я снова возвращаюсь в холодную Англию, и все силы бросаю в работу, всю энергию отдаю туда.

За эти годы мы многого добились, выстроили мировую известную сеть отелей. Отец с матерью помирились и тоже переехали в Англию. План, которым я так горел раньше, сработал даже лучше, чем я представлял. Женщины в моей жизни появлялись, но ни одна не задерживалась надолго. Помогали снять физическое напряжение, но душу не трогали. А ночами и сейчас иногда ко мне приходит моя зеленоглазая колдунья, которая манит меня за собой, а я иду, потому что не в силах противиться ее чарам. Вот и сегодня ночью она приходила ко мне снова. Наверное, поэтому эти мысли не отпускают. Хотя это трудно объяснить. Сейчас я понимаю, что в памяти остался лишь образ, яркие глаза, но четкие черты постепенно стираются из памяти. У меня ведь даже фотографии ее не осталось. А эта блондинка на нее точно похожа. Наверное, поэтому снова так щемит внутри. Поэтому найду ее, чтобы понять, откуда это наваждение.

Глубоко я погрузился в свои мысли, но оттуда меня вырывает кое-что интересное. Около одного из бассейнов я замечаю Маргариту. Она сидит на бортике, задумчиво глядя в воду. Когда она появилась здесь? Ведь ее не было, когда я только вышел на балкон. Но думать об этом некогда, потому что я не хочу упустить эту женщину-загадку. Срываюсь с места и иду к ней, потому что должен ее разгадать.

Надо возвращаться в номер, а я не могу. Не знаю, сколько прошло времени, как покинула зал, но я до сих пор не могу успокоиться. Кожа на руке и спине горит от его прикосновений. Почему так? Почему я так реагирую на него? Это точно мое персональное проклятье. Ругаю себя последними словами, применяю все известные техники, чтобы успокоиться, но ничего не помогает. Долго брожу по пустынной территории отеля. Сейчас все на празднике на центральной аллее, а здесь, у дальнего бассейна тихо и безлюдно. Сажусь на край и долго смотрю на воду. Вдруг слышу сзади шаги. Оборачиваюсь и замечаю. Он. Стоит вдалеке и смотрит. Все замирает внутри. Сжимаю сильно кулак, впиваясь ногтями в ладонь. Боль отрезвляет. А он подходит ближе, садится рядом.

— Вы спрятались здесь от всех, но я вас нашел!

— Кто хочет найти, всегда находит, — говорю задумчиво. Это так. Ты меня когда-то не искал. Отдал на растерзание и забыл.

— Тут вы правы! Цель определяет действия.

— И какова же ваша цель?

— Для начала я предлагаю перейти на «ты». Могу я называть тебя Маргаритой?

— Марго. Просто Марго.

— Отлично. Тогда зови меня просто Амин, так близкие меня называют.

— Если близкие, тогда хорошо, — ты даже не представляешь, насколько я тебе близка!

— Я понял, что ты из России, откуда именно? — хочу соврать и не могу. Нельзя допустить, чтобы узнал меня, но я ведь люблю щекотать себе нервы. Поэтому называю тот самый город, который расположен недалеко от нашей деревни. Там я закончила медицинский колледж когда-то и даже поступила на первый курс в мед. институт. Бабушка мечтала, что пойду по стопам мамы и стану медиком. Мечты редко сбываются!

Глаза же Амина округляются, становятся грустными.

— Это поразительное совпадение, но я тоже жил именно в этом городе некоторое время, — его глаза впиваются в меня цепким взглядом, по спине снова носятся мурашки. Рука вдруг взлетает, и он прикасается к моей щеке. Нежно гладит костяшками, проводит рукой по волосам, тихо говоря:

— Мне кажется, тебе больше пошел бы другой цвет волос.

— Сомнительный комплимент.

— Это не комплимент. Ты мне кое-кого напоминаешь.

— Еще более сомнительный. Девушкам нельзя такое говорить.

— Обычным девушкам, да. Но мы же уже определились, что ты особенная.

— Так моя особенность в том, что я тебе кого-то напоминаю? — наверное, мои глаза горят сейчас. Я сканирую его взглядом.

— Не могу понять, но сейчас хочу кое-что проверить, — говорит он, наклоняясь и впиваясь в мои губы.

И это снова омут. Как в первый раз. Так больно и так сладко. Словами это не передать. Его рука скользит по моей спине, оставляя горящий след. Мгновенной вспышкой загорается желание и злость на себя. Я не должна его хотеть, мне это не должно нравиться. Дышу тяжело, как будто пробежала длинную дистанцию. Отталкиваю, потому что это пытка. Его взгляд тоже горит, дыхание тяжелое.