— У тебя очень правильные мысли. Страшно представить какие суммы каждый год буквально выбрасываются на ветер. Константин, но ты никогда ранее не думал о таких вещах. Я очень рад, что ты так сильно изменился. Теперь я чувствую, что у меня есть опора.

Я, конечно, не закричал «Бинго» и не станцевал гопака, но про себя выдохнул. Сделан огромный шаг вперёд. Александр очень скрытный человек, но во лжи ранее замечен не был. А значит, он действительно рассчитывает на меня. А доверие будущего императора, с учётом того, что мы братья, это полный карт-бланш на мои действия в будущем.

[1] Пётр Симон Паллас (22 сентября 1741 — 8 сентября 1811) — немецкий учёный-энциклопедист, естествоиспытатель и путешественник на русской службе (1767–1810). Прославился научными экспедициями по Сибири и Южной России, внёс существенный вклад в становление и развитие биологии, географии, этнографии, геологии и филологии, является одним из основателей биогеографии и экологии.

8 января-13 января 1797 года Российская Империя, Великий Новгород.

Отъезд Александра и компании вызвал в Новгороде не меньший ажиотаж, чем их приезд. На прощальном приёме у губернатора было не протолкнуться. На этот раз конкурсов и игровых турниров не устраивали. Обошлись обычным балом. Приём был рассчитан больше на местную публику, так как наши столичные жители точно предпочли бы другое развлечение. К сожалению, мне не удалось избежать танцев. Пришлось танцевать с Юлей, Лизой, Головиной и несколькими местными дамами. Александр тоже не избежал внимания местных фанаток и более часа уделил кадрилям и полькам. Далее часть времени пришлось уделить губернатору, уважаемым жителям Новгорода и его окрестностей. Я с интересом послушал мнения о недавно оконченной войне с Персией, про военные и гражданские реформы. Так как народ в массе своей служил, то вспомнили предания старины суровой, покритиковали молодёжь, не забыли траву, которая была раньше зеленее. Но в целом у дворянства было позитивное настроение к грядущим переменам. Или просто побоялись критиковать при нас указы, которые вышли ещё при Екатерине

Всё когда-то заканчивается. Отъезд, запланированный на раннее утро, затянулся часов до десяти. Огромная толпа, состоящая из всех сословий, вышла проводить кортеж наследника. В общем, всё прошло по канонам. Добрый и благодарный русский народ с радостью приветствовал большое начальство.

Я проводил кортеж до первой рогатки и далее двинул в полковую избу, надо было заняться делами роты. Кстати, фон Миллер прислушался к моим словам, что скоро будут строиться казармы во всей армии, и решил сыграть на опережение. С учётом того, что на коронацию Павел поедет через Новгород, полковник вполне обоснованно рассчитывал на царскую милость. И свободные от службы солдаты, матеря про себя начальство, мешающее зарабатывать деньгу на промыслах, начали заниматься приёмкой и сортировкой леса. В нескольких амбарах пилили лес на доски и шли столярные работы. Трудились как сами солдаты, так и наёмные мастера. У лесоторговцев Новгорода ныне был праздник. Удалось продать весь заготовленный и выдержанный лес, практически без остатка. Да и не только торговцы лесом были в наваре. Большая стройка хороший заработок для многих торговых и рабочих людей. Я отговорил подполковника начинать стройку зимой. Главное же показать, что всё готово к строительству, нарисовать красивую схему и даже сделать игрушечный макет. Макет особо заинтересовал фон Миллера, правильно не факт, что казарму удаться построить вовремя, зато как красиво можно всё оформить виртуально. Времена меняются, а люди всё те же. Хотя зря я насмехаюсь над Карлом Карловичем, он действительно взялся за дело всерьёз и военному городку быть.

Более на строительные вопросы не отвлекался. Не нужно считать предков глупее и лезть с советами в каждую мелочь. Больше всего меня волновали предстоящие тренировки и манёвры роты. Заказ на лапти разместили в окрестных деревнях. Далее через Астафьева нашёлся купец, который взялся обеспечить роту дешёвым сукном. Решил сшить что-то типа гимнастёрок и боле современных штанов. В качестве верхней одежды замены епанчи пока не было. Даже поздней весной бывает прохладно, поэтому запасной и бюджетный вариант епанчи тоже придётся шить. Если бояться испортить обмундирование, значит будут бегать в трениках, что в принципе разумно.

Только я думал, что скинул с себя хозяйственные вопросы, займусь тренировками и вдумчиво приведу в порядок свои записи, как буквально повалили гости. Но не скажу, что это были гости незваные. Как раз наоборот.

Сначала прибыли два человека с Дона, за которыми посылал Первушин. Не знаю, являются ли они казаками, но вот рожи у них точно бандитские. Иван представил своих протеже как Якова Кривого и Анвара Тобета. Яков был невысоким и кряжистым мужчиной немного старше сорока. Блеклые голубые глаза, тёмно-русые волосы, мозолистые руки. Если убрать шрамы на лице, заросшем рыжей бородой и угрюмый взгляд из-под густых бровей, то сойдёт за кузнеца или какого-нибудь мастерового. Его товарищ был моложе лет на десять. Стройный, худощавый, выше среднего роста, светлые волосы, зелёные глаза, весьма приветливое скуластое лицо без шрамов и прочих уродств типа последствий оспы, к которым я уже привык в этом времени. Выглядел он не просто как типичный славянин, а больше похож был на финна или карела, светлый с небольшим монголоидным вкраплением. Если он татарин или ногаец, то я вождь племени Мумба-Юмба. В отличие от Якова, Анвар был гладко выбрит и как-то боле опрятен. Очень интересные прозвища-фамилии у товарищей. По шраму на лице Якова, который закрывал часть глаза, было понятно происхождение прозвища. А вот у нашего псевдостепянка было прозвище, которое переводилось как «волкодав», это мне потом объяснил Первушин. Кривой был одет в бекешу, Тобет в халат. Оба в папахах, при саблях и пистолетах. У заводных лошадей были приторочены ружья в чехлах. Наших гостей сначала не хотели пропускать через пост при въезде, даже бумага с моей подписью не помогла. Я бы сам несколько раз подумал, прежде пропускать таких подозрительных товарищей в мирный город. Но потом на рогатке появился Томас Фитцнер, который был в курсе моих дел и сопроводил донцов в Усадьбу.

По словам Ивана, Яков был мастером широкого профиля, но больше специализировался по засадам. Анвар же был действительно степняком, знал все повадки и хитрости войны в Диком Поле, больше специализировался по налётам и диверсиям. В данный момент оба жили на Дону, но до этого отметились в разных местах и не только в нынешних пределах Империи.

На следующий день, после лыжной пробежки оба донца встречали нас у ворот усадьбы. Вчера я вкратце объяснил, а Первушин с Руппрехтом добавили, какие задачи стоят перед наставниками. Карл как-то сразу нашёл общий язык с Кривым, при этом буквально. Яков неплохо говорил по-немецки. Я даже не предлагал донцам освоить лыжи, да и они не напрашивались.

— Иван эээ Савельевич, — произнес Анвар с едва заметной ухмылкой, а Кривой и не скрывал своей улыбки, — Наш лесной друг не давал о себе знать?

Иван, не отреагировал на явную подначку и просто отрицательно мотнул головой. Но потом произнёс:

— У Прохора Белянина, — Иван кивнул в сторону нашего самого молодого солдата, — Есть подозрение, что кто-то за нами следит. И следит уже дня три. Мы прошлись по округе, но тут сильно натоптано. Чужих следов не нашли.

— Чую, чей-то взгляд, да и видел я кого-то. Темно уже было, сначала думал, померещилось, — подтвердил Прохор.

Я особого панибратства не приветствовал, но отношения внутри десятка были более простые без всяких «вашепревосходительств». В конце концов, каждый из десятка в будущем как минимум взводный, а это уже прапорщик. Если доживут, конечно. Поэтому никто не подбежал, не схватил Прохора за грудки, предварительно дав в морду. И не начал орать ему в лицо, брызжа слюной, что сгноят его или запорют шомполами и кто дал ему право открыть рот без разрешения начальства. Из офицеров, кроме меня, присутствовали Богдан Фитцнер и Филипс. Но они поддержали моё предложение, убрать из общения лишний формализм.