На другой день вернулся отец. И повез ее на обещанную прогулку в кносский дворец! Снаряжаясь для выхода, Феано надела под длинную тунику кожаные штаны: благо платье было достаточно длинное, а то тетка бы раскричалась, если бы заметила. Хотя отец такой наряд одобрил – он считал, что женщине надевать в долгую дорогу штаны и удобнее, и безопаснее. Бабка Феано и мать Романа Мелита, персиянка, в юности часто ходила в шароварах.

Пришлось опять ехать в тряской телеге; хотя Феано умела и верхом. Зато потом, когда они добрались до места, Феано смогла и размять ноги, и всласть наизумляться. Кносский дворец впечатлял даже после чудес Константинополя. Казалось, расписные стены его и красные колонны в пять человеческих ростов возвели гиганты.

– А вообрази, как давно это было, – вполголоса заметил дочери капитан. – Еще до рождества Христова этот дворец был уже стар.

Они взяли с собой веревку и по примеру Ариадны немного углубились в комнаты, разматывая бечеву. Феано изумленно разглядывала изображения пляшущих полунагих юношей и девушек, среди цветов и морских чудищ. Картины были как живые. Покосившись на Эйрика, она заметила, что северный варвар схватился за амулет. Эйрик был крещен под именем Георгия, но преспокойно носил свой крест вместе со старым оберегом, молотом Тора. И никто никогда не называл телохранителя христианским именем.

Феано вздохнула с облегчением, когда они выбрались наружу. Неудивительно, что этот дворец называли лабиринтом Минотавра. Может, он был построен таким, чтобы прятать сокровища!

Она высказала свою догадку отцу, но капитан резко качнул головой.

– Если тут что и было, давно растащили, – сказал он.

Они присели передохнуть в тени: капитан с дочерью, вэринг и один из двоих матросов, которого они захватили с собой. Второй внизу сторожил повозку.

Откупорили кувшин с фруктовым напитком. Тетка Ирина делала вкусный настой из изюма и инжира, который понравился всем. Они напились из глиняных чашек и спустились по широким щербатым ступеням к дороге.

После обеда капитан предложил свозить дочь на кносский рынок – там попадались замечательные расписные статуэтки и посуда, еще древней работы. Они поехали, но ничего стоящего не присмотрели. Феано, однако, вернулась довольная. Может, перед отъездом она еще раз побывает на базаре и купит что-нибудь сама: отец просто спешил, потому что час был уже поздний.

Помолившись перед сном, девушка легла в постель; но сон пришел не сразу. Ей вдруг вспомнился разговор с отцом Савватием, священником их домашней церкви. Два года тому назад Феано поразила отца Савватия вопросом: точно ли все язычники после смерти попадают в ад? Даже самые славные, сильные, благородные?

Строгий священник задумался на несколько мгновений и твердо ответил: да. Но Феано не отставала. А как же быть с теми, спросила она, кто жил и умер еще до Христа? Неужели предки благородных ромеев, их собственные предки, виноваты в том, что не знали Бога?..

Тут отец Савватий рассердился и велел ей идти и помолиться об избавлении от искушения. Тринадцатилетняя Феано, разумеется, повиновалась. Но уже тогда поняла: священник сердится не потому, что дочь патрикия спросила недозволенное, а потому, что он сам не знает ответа и боится задуматься…

Феано уснула, подсунув ладонь под щеку и не додумав этой мысли.

Новый день, воскресенье, обещал быть тоже монотонным. Отец с утра пораньше снова уехал: скоро им отправляться домой, и ему надо завершить все дела на Крите. Феано сходила с нянькой Феклой, дядей и теткой в церковь. Вернувшись, она принялась было за вышивание, но только бессмысленно тыкала иглой в ткань; узор перед глазами никак не желал складываться.

Наконец Феано встала, отложив вышивание. Подумав пару минут, она решительно подошла к двери.

– Эйрик! – позвала она.

Широкоплечий наемник тут же предстал перед ней, встряхнувшись, как пес. На нем была обычная защитная кожаная куртка, а поверх болтались костяной крестик и языческий амулет.

– Ты что-то хотела, госпожа?

Феано кивнула. Ей было уже неловко; но отступать она отказывалась.

– Не будешь ли ты любезен сегодня опять сопроводить меня на прогулку? Знаю, отец не приказывал, – торопливо оборвала она возражения, которые уже готовы были сорваться с уст варвара. – Но это я задумала, и я отвечу перед моим отцом! Я с тоски умру тут сидеть! А когда я с тобой, мне ведь ничего не угрожает, – девушка просительно улыбнулась.

Белоголовый вэринг был явно польщен, но соглашаться не спешил.

– Мы возьмем еще одного матроса, из тех, которые спят с тобой в людской. Все равно они бездельничают! А чтобы мне не быть одной с мужчинами, пусть со мной поедет нянька.

Эйрик сдался и кивнул.

– Как желаешь, молодая госпожа.

Уговорить няньку Феклу было не таким уж легким делом; но, поворчав, та тоже согласилась.

Поехали вчетвером – матрос был возницей, Феано и нянька сидели в телеге, а Эйрик легко вышагивал рядом. Феано еще сама не знала, куда именно хочет пойти, и только приказала править к берегу. Но когда впереди на холме показались руины лабиринта, с другой стороны она заметила словно бы тропинку, заросшую терновником, которая вела к заброшенному дому.

Нет! Никакой тропинки тут, конечно, давно уже не было. А вот дом точно был.

– Стой!.. – крикнула Феано. Сердце ее заколотилось.

Она спрыгнула на землю. Через мгновение Эйрик оказался рядом.

– Что такое, госпожа?

– Я хочу поглядеть, что там, – заявила девушка, указывая в сторону древнего дома. – Может, это жилище такое же старое, как лабиринт? Тут должна быть тайна, я чувствую!

– И заросло все, как троллиная чаща. Духи этого места могут разгневаться, – проворчал вэринг.

– Так и скажи, что испугался, – поддела его Феано.

Северный варвар ничего не ответил. Достав из-за пояса топор, он мощными ударами принялся расчищать тропинку от колючих кустов.

Эйрик управился с расчисткой не больше, чем за полчаса: Феано даже испугалась за него, так яростно вэринг врубался в колючие заросли. Хотя в былые времена наверняка он этим топором крушил не мирные растения! Пока он работал, нельзя было ему и слова сказать; и лишь когда, тяжело дыша, взмокший варвар повернулся к Феано, молодая госпожа поняла, что он ждет стоящей награды за свои усилия. Или даже не ждет. Эйрик явно считал, что они проникли в нехорошее место.

– Ты куртку порвал, – заметила она. – И на щеке царапина.

Вэринг усмехнулся.

– Пустяки. Так ты желаешь зайти внутрь, светлая госпожа?

Феано взглянула на когда-то побеленный дом – весь заплетенный плющом, заросший сорняками, он выглядел совсем негостеприимно. Но ромейка гордо вскинула голову.

– Сейчас предупрежу няню, и мы с тобой вместе зайдем.

Фекла, конечно, напуганная всей этой затеей, стала упрашивать госпожу не соваться в дом – но Феано не пожелала слушать. Неужели они с Эйриком столько сделали, чтобы теперь отступить?..

Она вернулась к своему телохранителю, цепляясь подолом и рукавами за оставшиеся колючки.

– Ты дверь так же взломаешь?

Девушка показала на дверь, которой было почти не видно за бурьяном.

Варвар кивнул, опять взвешивая в руке топор.

– Только бы не летучие мыши, – пробормотала Феано. – Боюсь я их.

Эйрик с усмешкой покосился на девчонку-хозяйку.

– Нет тут никаких летучих мышей. Видишь, окна заколочены? И вообще нет никакой живой твари, – со значением закончил он.

Дверь вылетела от первого же удара, рассевшись в щепки. Эйрик выбил и окна, потому что светить им было нечем. Феано закашлялась от древесной трухи.

– Давай вперед, – приказала она.

Эйрик тряхнул белой головой и шагнул в узкий коридор. Несмотря ни на что, ему нравилось ее упрямство. Они прошли дальше, почти задевая плечами стены и еще больше перепачкавшись в паутине. Когда коридор сделал поворот, оба зажмурились, внезапно оказавшись на пороге большой общей комнаты: солнце било прямо в окно, через прогнившие и сломанные решетчатые ставни.