– Ты сражался во многих битвах?

Нифрон кивнул со скромной улыбкой.

– Все эти горы, леса, реки и пещеры отлично мне знакомы, – сказал он. – Я исследовал каждый утес, каждую расселину, каждый укромный угол. Те, кто был со мной, стали легендой. – Он устремил задумчивый взгляд на пурпурно-золотые вершины далеких гор и вздохнул.

Персефона заметила грусть и его глазах и решила, что он вспомнил о павших товарищах.

– Ты потерял много галантов за все эти годы?

Нифрон удивленно покачал головой.

– Всего двоих.

– Мэдака и Страйкера? – Персефона запоздало упрекнула себя за то, что так и не выразила соболезнования.

– Страйкер не был галантом, – пренебрежительно фыркнул Нифрон. – Он был гоблином, одним из гостей дьюрингона. Я вытащил его из темницы в надежде, что он может нам пригодиться.

– А Григор? Он галант?

Нифрон пожал плечами.

– В некотором роде. Мы захватили его несколько веков назад в Хэнтлине во время ссоры кланов…

– Он такой старый?

– Грэнморы живут столько же, сколько деревья. И ведут себя почти так же. Некоторые могут спать годами, особенно большие. Говорят, Фургенрок, правитель могущественного клана Рок, спал так долго, что на нем выросла трава и на лице у него паслись овцы. Легенда гласит, что однажды какой-то ягненок дернул его за ресницу; гора Фург, стоявшая с незапамятных времен, вдруг поднялась, и оказалось, что это Фургенрок собственной персоной.

Персефона улыбнулась, представив, как гора встает и стряхивает с себя землю и овец.

– Мой отец был вождем племени инстарья, а значит – правителем Алон-Риста и командующим всеми приграничными войсками. Благодаря этому я имел определенные привилегии, хотя и не так много, как мог бы, ведь отец осуждал кумовство. Я получил право самому набрать себе отряд. Выбрал немногих, однако больше мне и не требовалось, ведь со мной сражались лучшие из лучших. – Нифрон облокотился о перила и заглянул вниз. – Ну и жизнь у нас была! – Он снова вздохнул. – К сожалению, мне уже не пятьсот лет. Рано или поздно наступает пора взросления.

Он повернулся к Персефоне и, заглянув ей в глаза, спросил:

– Было ли у тебя время обдумать мое предложение? Признаюсь, я почти ничего не знаю о брачных обычаях рхунов, потому заранее прошу прощения, если слишком тороплю события.

– Более полугода ожидания вряд ли можно назвать «торопить события».

– Ну, тогда хорошо, – кивнул Нифрон.

– Если честно, я не думала об этом всерьез, – взволнованно произнесла Персефона. – Мы с тобой почти каждый день проводим вместе, и ты никогда… я хочу сказать… я полагала, ты сделал мне предложение просто так и уже передумал.

– Вовсе нет. Я хотел дать тебе достаточно времени, чтобы ты могла принять взвешенное решение.

Да уж, «очаровательный» и правда не вполне подходящее слово.

За зиму Персефона неоднократно думала о брачном предложении Нифрона. Отчасти потому-то она и отказывалась встречаться с Рэйтом, хотя тот множество раз пытался увидеться с ней. Во время собраний совета, на котором присутствовали все вожди, Персефона старалась избегать молодого дьюрийца. Она не могла позволить себе остаться с ним наедине, даже на секунду.

После нескольких месяцев напряженных раздумий Персефона пришла к выводу, что Нифрон прав. Их союз не просто сулит выгоду – он жизненно необходим. Еще ей стало ясно: она любит Рэйта, несмотря ни на что. Кажется, я влюбилась в него с первого взгляда. Однако память о Рэглане тогда еще была свежа, а жизнь полна невзгод. Я постоянно придумывала отговорки: он слишком молод; он не верит в меня; он не верит в то, что нам нужно сражаться; он во власти детских, себялюбивых мечтаний. Тем не менее Рэйт, даже зная, что не сможет победить, вызвался драться за нее с вождем гула-рхунов. И он по-прежнему был здесь, по-прежнему обучал воинов в Алон-Ристе. Он не видел ее долгие месяцы, но не ушел. У меня больше нет отговорок. Персефона тосковала по нему всем сердцем. Странно, когда Рэйт был рядом, я о нем почти не думала, а теперь он не выходит у меня из головы. Мысли о любви всегда казались ей ненужной и недоступной роскошью, однако сейчас пришло время как следует подумать. Требуется принять решение, а значит, сравнить двух мужчин. Нифрон привел свои доводы, хоть и разумные, однако холодные и пустые. Рэйт ничего не мог сказать в свою защиту; зато не мог и разрушить приязнь, расцветавшую на благодатной почве воспоминаний, а на фоне практичных рассуждений Нифрона – еще более притягательную. Все выгоды от брака с фрэем бледнели перед сильным влечением к Рэйту, которое не только не сошло на нет, как надеялась Персефона, но в последнее время только усилилось.

Сперва она была ужасно занята, а теперь не осмеливалась даже взглянуть на Рэйта, остаться с ним наедине. Зима ослабила ее. Персефона понимала, что ее решение не должно быть продиктовано личными мотивами. Она не юная девушка, а взрослая женщина, к тому же киниг. Нельзя ставить собственное счастье превыше общего дела.

– Я… я хотя бы тебе нравлюсь? – спросила она Нифрона, озабоченно наморщив лоб.

Фрэй удивленно вздернул подбородок.

– А что, это важно?

– Думаю, да. Я не говорю, что ты должен быть влюблен в меня. Фрэйские женщины очень красивы; по сравнению с ними я, скорее всего, кажусь тебе уродливой и нескладной. И все же я уверена – для успешного брака необходима искренняя симпатия.

Нифрон задумчиво кивнул.

– Могу честно сказать, что твое общество мне приятно.

– Ну что ж… замечательно. Надеюсь, ты не сильно перенапрягся, признавшись мне в этом.

Персефона отошла в дальний конец балкона и устремила взор вдаль, на долину между реками Берн и Урум. Раньше, когда она приходила сюда одна, было гораздо лучше.

– Кажется, ты расстроилась.

– Я? Вовсе нет. – Персефона подчеркнуто отвернулась от Нифрона.

Его спокойный, безмятежный взгляд приводил ее в бешенство.

Почему я так злюсь на него?

Правитель Алон-Риста поступил открыто и честно, предложив ей разумный союз, который выгоден практически всем. Насколько Персефоне было известно, фрэи никогда не заключали браков с рхунами. Подобный брак положит начало к устранению недопонимания и установлению уважительных отношений между расами. Это настоящая битва, настоящая война, которую еще предстоит выиграть.

Тогда почему мне так больно?

Персефона вспомнила, как впервые поднялась на Спайрок вместе с Нифроном. Они преодолели тысячу ступеней, однако не смогли открыть дверь на балкон из-за вьюги, поэтому просто сидели на самом верху лестницы, проклиная богов, и смеялись. Она вспомнила, как Нифрон заботливо набросил ей на плечи свой плащ, подхватил под локоть, когда она поскользнулась на льду, и держал ее за руку, пока они шли по мосту на общее собрание, чтобы произнести речь. Рука у него была теплая и приятная, как будто…

Мне казалось… мне казалось, он…

– Тебе нужно время, чтобы принять решение? – спросил Нифрон.

– Да, – ответила Персефона и, закусив губу, судорожно вздохнула.

Обычно весна – время обновления, любви и возрождения. На сей раз она стала временем ожидания: смерть была уже в пути.

Тэш вытер с глаз пот. Сэбек вновь одолел его, однако в этот раз победа далась ему с трудом. В ходе поединка Тэш едва не лишился руки: чем лучше у него получалось, тем сильнее злился Сэбек.

– Ты все время следишь за моими мечами, Тэчлиор. – Фрэй не то что не вспотел, даже не запыхался. – Нужно смотреть в глаза.

– Твои глаза лгут.

– Ага, заметил? – усмехнулся Сэбек.

– Чуть руки из-за этого не лишился.

Губы фрэя искривились, но во взгляде мелькнуло озорство.