Вот мама бы обрадовалась Анне Стоун. Послушная и одержимая идеей брака… Впрочем, ввиду того, что случилось с Анной, вряд ли это теперь возможно.

Мы спустились с беседки и вернулись на дорогу.

Мужчина спросил:

— Каково было увидеть не себя в отражении зеркала?

Я ответила не сразу. Мысленно ушла в тот самый день и неторопливо говорю:

— Это было мое лицо, но чужой образ, — объясняю я. — В отражении будто сестра-близнец, вроде бы одинаковые, но разница все же есть. Она, Анна Стоун… блондинка с невозможным макияжем на лице. Я никогда не носила одежду подобную той, что носит она. Когда я посмотрела на себя в зеркало, подумала, что это какая-то шутка.

— Было хоть какое-нибудь понимание о том, чье место ты заняла? — мужчина осекся. — Вы заняли…

— Нет. До тех пор, пока не нашла документы, даже имени ее не знала. Пришлось долго работать над тем, чтобы понять, кто такая Анна Стоун и попытаться хоть сколько-нибудь быть похожей на нее. Но, как сами знаете, у меня плохо получилось, — задумалась и неторопливо заговорила опять: — Я не просила жизнь Анны Стоун. Я не знаю, как так вышло, что я оказалась на ее месте. Я ничего не знаю.

Взгляд мужчины по-прежнему внимателен, но непроницаем. Я даже не догадываюсь, о чем он думает.

Когда мы вернулись к высоченным стальным воротам в Центральный парк, Коллинс заговорил очень серьезно:

— Виктория, возможно, я задам вам сложный вопрос, но прошу постараться дать на него честный ответ. Это важно.

Нерешительно даю положительный кивок.

— Если бы у вас была возможность вернуть Анне Стоун ее жизнь с понятными последствиями для себя самой, вы позволили бы этому случиться?

Когда я разомкнула губы, чтобы дать ответ, осознала, что не уверена в правдивости тех слов, которые собиралась говорить. Истина удивила даже меня саму.

Смотрю на Коллинса и решительно говорю:

— Если Анна найдет способ вернуть себе свою жизнь, я не воспрепятствую ей. Но… — громко выдохнула я, собралась с мыслями и продолжила:

— Но я не могу стоять на месте в ожидании, что Анна Стоун когда-нибудь вернется, а я обрету прежнюю жизнь. Я двигаюсь вперед и в ближайший год рассчитываю изменить все… Как только привычный образ жизни Анны Стоун прекратит свое существование, наступит жизнь, полноценно построенная мной, а это может оказаться счастливая невероятная жизнь! Что ж, отказаться от нее добровольно я буду уже не согласна.

Взгляд у Клайда Коллинса внимательный и тяжелый.

— Разумеется, я не говорю о событиях, которые напрямую не зависят от нас с Анной. Если я исчезну по причинам, от меня не зависящим, что ж, пусть будет так.

— Жизнь Анны Стоун не сможет стать полноценно вашей, — говорит Коллинс. — У Анны Стоун есть семья и близкие. Этого не изменить.

— А я и не говорю о вещах постоянных. Образ жизни — это переменные, полученные в результате осознанного выбора: увлечения, круг общения, цели, задачи.

— Развод с мистером Стоуном станет переломным моментом? — вдруг понял он.

— Именно.

— А если получить развод не удастся, вы думали об этом?

— Все равно. Если процесс закончится ничем, что ж, никто не заставит меня оставаться с Томасом Стоуном под одной крышей. Ни социальная служба, ни Том, ни кто-либо еще. А вот бедная Анна, к сожалению… для ее воспитания и характера мой метод невозможен. Она будет терпеть до конца.

— Подождите, — Коллинс выставил руку вперед, призывая меня остановиться. — В браке Анны Стоун что-то не так?

Я задумалась, не зная толком, что ответить.

— Чем больше я узнаю о ее личной жизни, тем меньше верю в ее счастье, — смотрю в глаза Коллинса. — Анна попала в ловушку, из которой едва ли смогла бы выбраться сама. Сейчас у меня хватает решимости на то, на что у самой Анны никогда не хватило бы духу.

В мыслях вдруг появилась свадебная фотография Анны, где на ее лице улыбка подлинного счастья. Улыбка, которой никогда не было на моем лице, а я была счастливой. Теперь пытаюсь представить, как могла бы выглядеть эта жизнерадостная девушка в минуты, часы и дни отчаяния, пока никто не видит. Боюсь, Анна Стоун чувствовала то, чего никогда не чувствовала я — абсолютная безысходность.

— Намеренно не называете деталей, — констатирует Клайд Коллинс, а я выдаю утвердительный кивок и говорю:

— У вас будет возможность узнать обо всех подробностях на бракоразводном процессе Анны и Тома Стоун.

Мужчина с претензией смотрит на меня.

— У нас был уговор, что я рассказываю вам историю Виктории. Разве мы договаривались об Анне Стоун? — решительно напомнила я.

Клайд Коллинс недоволен. Справедливости ради, от временного перевода Евы Нельсон я тоже не в восторге.

— Знаю, мои рассуждения кажутся несколько эгоистичными, но, мистер Коллинс, одно поймите — я не крала ее жизнь. И раз уж я здесь… чего я точно не стану делать, так это стоять на месте и ждать, что чудо повторится опять. А если это все же когда-нибудь произойдет, что ж, Анна скажет спасибо за решение всех ее проблем.

Джон назначил мне встречу в ресторане «Мистраль».

Я вышла из такси, с любопытством оценив объемную бирюзовую вывеску над входом. Прошла через толстые двери в ресторан и сразу встала перед стойкой администрации.

Холл настолько узкий, что мимо человека за стойкой пройти нельзя, разве что перепрыгнуть через него.

— Как ваше имя, мадам? — очень вежливо спрашивает у меня человек в бирюзовом смокинге.

— Анна Стоун.

Мужчина со смешными черными усиками под носом легонько кивнул служащему в белом смокинге, тот сразу подошел ко мне и услужливо принял верхнюю одежду.

— Следуйте за мной, — сказал он.

Когда передо мной распахнулись двери, перед глазами предстал небольшой, но высокий, в два лестничных пролета, зал с купольной непрозрачной крышей. На потолке, по центру, свисает огромная хрустальная люстра — самая большая, которую я когда-либо видела в своей жизни.

Эта громадина должна быть очень тяжелой, и для меня остается неразрешимой загадкой, как она держится на потолке.

Тороплюсь вверх по лестнице за человеком в белом смокинге.

Стены вокруг бирюзовые, а под ногами белый мрамор.

Шик и изящество, вот что представляет собой привилегированный ресторан «Мистраль». Здесь бывают политики, бизнесмены, банкиры, есть знаменитости. Среди немногочисленных гостей узнаю певицу Бое.

Попасть в ресторан «Мистраль» — все равно что попасть в закрытый клуб. Пропускной карточкой здесь может быть только популярное и влиятельное имя. Что здесь делаю я? Меня пригласил Джон Хэнтон, поэтому ведут меня исключительно к его столику, а присесть за любой другой мне не позволят.

Вдруг настал момент, когда в груди возникло странное волнительное чувство. Оно пришло внезапно, как торнадо ворвалось мне в самое сердце и закралось в мысли.

По ощущениям — будто сама душа узнает среди присутствующих душу, ей родственную. Волнение возросло. Мой взгляд пробежал по разным лицам, но я не вижу никого знакомого мне, кроме увлеченного газетой Джона Хэнтона.

— Миссис Стоун? — вежливо позвал человек в белом смокинге. В тот же самый миг на меня поднял глаза и сам Джон.

— Я иду… — тряхнув головой, рассеянно говорю я.

Человек в белом смокинге проводил меня до столика Хэнтона и теперь ждет заказ. Присев, не стала даже открывать меню, чай и фирменный десерт должны меня вполне устроить.

Быстро сделав запись в блокноте, человек в смокинге ушел.

Опять смотрю на Джона, у него серьезное лицо.

— Зачем ты меня позвал? — наконец спрашиваю я.

Взгляд серых глаз стал строже.

— Для начала, здравствуй, Анна, — сказал он тоном, требующим от меня ответной вежливости.

— Здравствуй, — сразу говорю я.

Хэнтон приподнимает газету вверх. Появился человек в белом смокинге — не тот, что приняла заказ, а другой, — взял из рук Джона ненужную прессу и ушел с ней.

— Стоун пытается найти тебя, — сказал Хэнтон, а я растерялась. С упреком добавил:

— Зачем ты открыла новый счет?