Спускаюсь вниз по лестнице и выхожу за порог дома. На улице мало что изменилось, разве что детей стало больше. Выхожу за калитку и не спеша двигаюсь вниз по улице, не имея перед собой четкой цели. Одинаковые дома так и тянутся плотной цепочкой до станции Гринпарк, названной именем самого городка.

Потребовалось всего полчаса, чтобы достигнуть окраины города — настолько Гринпарк мал.

На станции, что представляет собой высокий деревянный навес на нескольких опорах, стоит стилпоезд: большой, цвета хаки, с округлым как каска головным вагоном, по центру которого установлен ромбообразный фонарь. Эта машина выглядит существенно проще той, что изображена на денежной купюре.

Справа два кассовых окна. К одной из касс склонилась женщина.

— Данфорд. Западная станция, — попросила она. Ее трехлетняя златокудрая девочка крепко держится за юбку матери.

— Четыре баллиона, миссис Грэм, — дружелюбно сказал человек в зеленом козырьке за стеклом и через окошко протянул женщине билет.

Когда касса стала свободна, к тому же окошку подошла я. Вынула из кармана золотую купюру с цифрой 20 на ней и протянула ее мужчине за стеклом.

— Данфорд. Западная станция, — тихонько проговорила я.

Кассир сразу протянул мне билет. Отсчитал сдачу и следом протянул ее мне.

— Приятной поездки, — дружелюбно сказал он мне.

Я вышла на перрон и нерешительно подошла к огромному зеленому монстру. «Технология будущего» выгравировано на его брюхе.

Мой взгляд упал на рельсы — к моему удивлению, эта дорога рассчитана на три колеса…

Я протянула проводнику свой билет. Ступив на лесенку-подножку, шагнула вглубь стилпоезда. Здесь светло. Под ногами однотонные зеленые ковры, а справа, вдоль стены, тянется цепочка из маленьких круглых ламп.

Я недолго искала свое купе. Открыла дверь с номером шестнадцать и вошла внутрь.

В купе, рассчитанном на шесть персон, пока что я одна. Здесь синие тканевые сидения, стол и настольная желтая лампа.

Расположившись у окна, сложила перед собой руки. Некоторое время смотрю на обручальное кольцо на безымянном пальце: тонкое, классическое с маленьким камешком по центру. Снимаю его и сразу прячу в карман.

Раздался гудок. Я посмотрела в окошко своего купе — люди заторопились вручать свои билеты равнодушному служащему. Через несколько минут раздался второй гудок — стилпоезд слегка качнулся, а когда раздался третий, большая многотонная гусеница очень медленно поползла из тени станции к дневному свету.

За городской чертой стилпоезд разогнался до невероятной скорости, и я спросила у проводника:

— С какой скоростью мы движемся?

— 185 километров, мисс.

Для пятидесятых невероятно! Смотрю в окно, а пейзажи так и проносятся перед глазами… Это объясняет, как из провинциального городка до большого города я добралась за какие-то два часа.

Уже в Данфорде машина медленно поползла по темному туннелю к станции и почти бесшумно остановилась.

Я спустилась по лесенке-подножке, высоко задрав подбородок вверх. Вокзал грандиозен! Здесь высоченные потолки, тяжелые толстые стены и все покрыто гранитом и розовым мрамором; это огромная территория с десятками железнодорожных путей. Повсюду люди, их сотни, а кажется, будто тысячи. Вокзал заполнен звуками их голосов и рокотом десятка двигателей.

Я прохожу вдоль длинной цепочки невероятных, обтекаемой формы машин, что зовутся стилпоездами — черные, бордовые, цвета хаки и цвета золотой меди. Машинный вагон всякого стилпоезда оборудован парой внушительных колес по обе его стороны. Стальные колеса не установлены где-то снаружи или в глубине машины, они идут вровень с формами кузова.

Какое странное ощущение. Если вокзал и соответствует пятидесятым, то поезда в нем значительно опережают свой век. В этом месте, в вокзале Данфорда, будто столкнулись и переплелись между собой два временных потока, прошлое и будущее. Невероятно!

— Куда вы направляетесь, мисс? — вежливо спросил мужчина в темно-зеленой форме с золотыми полосками на плечах и манжетах. Выражение лица спокойно-заинтересованное.

— В город, — сразу говорю я. Забеспокоилась.

— Если вам нужен центр, тогда вам следует пройти к главному выходу, — показывает вправо. — Если вы хотите попасть в центральный парк — выход два. К жилым районам — выход три.

— Мне нужен главный выход, спасибо! — поблагодарила я служащего.

— Всего хорошего, мисс.

Солнечный Данфорд! Небоскребы этого города тянутся к небу, и их заостренные пики сверкают на солнце. Солнце повсюду. Оно светит в глаза и опаляет щеки.

На широкой и многолюдной улице километры витрин: бутики, парикмахерские, кофейни. Повсюду море позитивной рекламы — результат работы талантливых художников. Здесь всего так много… Верчу головой, желая увидеть все сразу.

Перед витриной бутика с женскими платьями на манекенах останавливаются две девушки. На них платья в форме песочных часов и туфли со странной формой каблука: невысокий и выпуклый, резко сужается на кончике. Такие туфли носят многие. Даже я!

Тоненькая девушка показывает на витрину, другая задирает нос.

Слишком цветное? Слишком короткое? Слишком открытое? Девушка задает очень много вопросов, а подруга насмешливо кивает головой.

— Я же серьезно спрашиваю, — девушка изобразила обиду, а спустя мгновение подруги как ни в чем не бывало вместе перешли на другую сторону дороги.

Перед витриной «Телевизоры Андерсона» собралась толпа. Девушки и юноши с восторгом уставились в экран большого квадратного ящика на острых ножках, где в черно-белом цвете выступает привлекательный певец. Девочка-подросток едва не прижалась носом к витрине, когда кумира показали крупным планом.

Я уставилась на другую витрину. За стеклом парикмахерской «Лили» на скамейке для ожидания сидят блондинки, пепельные, золотые и… белые как бумага. Мой взгляд сфокусировался на собственном отражении в стекле.

Я уверенно вошла внутрь.

— Я могу покрасить волосы сейчас? — сразу спросила я.

— Конечно, — улыбнулась мне женщина с большими черными стрелками на веках. — Подождите минутку, и вами займутся.

Минутка длилась больше получаса. Когда с кресла мастера поднялась крупная женщина с объемной укладкой на голове, меня пригласили.

— В тот же цвет? — спрашивает мастер, когда я села в высокое темное кресло перед зеркалом.

— Нет. Мне нужен каштановый, — спокойно говорю я, а брови женщины удивленно взметнулись вверх. Мастер-мужчина вместе с клиенткой за соседним креслом на короткое мгновение уставились на меня. Когда отвели взгляды, сделали это почти одновременно.

— Что ж, такого чистого цвета вам больше не добиться, понимаете, да? — почти с сожалением сказала женщина, сквозь пальцы пропустив несколько прядей моих волос.

Я улыбнулась, искренне на это рассчитывая.

Когда она отошла готовить краску, в отражении зеркала я смогла заметить тихое любопытство на лицах посетителей парикмахерской. Только сейчас осознала, что за последние несколько часов не видела ни одной ярко выраженной брюнетки.

Чтобы покрасить волосы, ушло без малого два часа. Когда мои волосы обрели темный цвет, с любопытством смотрю в собственное отражение, а женщина с большими стрелками на глазах осторожно спрашивает:

— Нравится?

— Очень, — уверенно заявила я и с тоской подумала о своих некогда длинных волосах.

Когда женщина приготовила бигуди, я категорически отказалась от всякой укладки. Нырнула под сушуар и, глупо хихикая, высушила под ним свои волосы. По ощущениям, будто просунула голову в турбину самолета.

Я рада сколько-нибудь возвратить свой прежний облик.

Когда вышла из парикмахерской, осмотрелась вокруг. В животе урчит от голода, а тележки уличного питания нигде не видно. Ресторан или кафе на этой улице мне вряд по карману.

С центра ухожу на переулок и за сомнительным темным углом ступаю на узкую улицу. Совсем рядом кафе с округлыми деревянными стульями. Посетителей в нем немного.

Присмотрелась к витрине и поняла, что даже здесь моих денег хватит только на чай.