— Не говори глупости, — уже мягче, отозвался Джон.

«Какие глупости?» — зло подумала я. Какая участь удобнее: Гринпарк с Томом или Джон Хэнтон и эти роскошные апартаменты? В первом случае — претензии Тома и его деспотичная мать, а в другом — раздавленная гордость.

Впрочем, сомневаться в чем-то уже поздно. Джон способен разбить мой брак — услуга, за которую четко определена цена.

Как бы там ни было, я уже здесь…

— Каковы правила? — без эмоций говорю я.

— Ты о чем?

— Я — твоя любовница, Джон. В этом качестве я впервые. Каковы правила?

Взгляд Хэнтона стал тяжелым.

— Не иметь других любовников и не создавать для меня проблемы. Прежде всего те, что касаются моих отношений с мисс Бауэр.

Хмурюсь, едва сдерживая цунами нахлынувшего гнева. Мне это не нравится. Надо возражать! Хочу спорить! Но имею ли я на это право?

Мои мысли, как всегда, отразились на лице.

— Анна, — процедил Джон. Взгляд острый, холодный, подавляющий.

Перестала хмуриться, но гнев все еще владеет мной.

Вздрагиваю. В теплой ладони мужчина сжимает мой кулак. В этом жесте есть некоторая нежность, но взгляд остается прежним, бескомпромиссным.

— Насчет Мелиссы — мы договорились?

— Ладно… — встаю с кровати, сожалея, что в этот момент совершенно обнажена.

Взгляд у мужчины недоверчивый.

Я накинула рубашку, не оглянувшись, добавила:

— Мне все понятно, мистер Хэнтон. Будет по-вашему, — сказала я и направилась в кухню.

Подхожу к столешнице и с громким лязгом ставлю кружку на блюдце — я этого не хотела, так получилось. Ложка кофе, ложка молока и ложка сахара — все заливаю кипятком. Кофе меня не только бодрит, но даже успокаивает. Вот и сейчас, вдыхая его аромат, чувствую себя лучше.

Чувствую дыхание на оголенной шее, а затем легкий как касание бабочки поцелуй. По обе стороны от меня Джон ладонями уперся о столешницу, вжимая меня в нее.

— Ну что мне сделать, чтобы ты чувствовала себя лучше? — выдыхает он мне у самого уха.

— Дай мне время свыкнуться, и все будет в порядке, — твердо говорю я. — Кофе?

Джон разворачивает меня лицом к себе. У него упрямый взгляд.

Губами касаюсь его губ и с кофе в руках обхожу мужчину. Плавно опускаюсь на стул. Хэнтон садится на соседний.

— Предположим, я останусь жить в твоей квартире, — спокойно говорю я. — Как ты рассчитываешь скрыть от Мелиссы меня?

— Оставь свой сарказм.

— Это вполне серьезный вопрос, Джон. Объясни мне, — возразила я. — Я не слишком хорошо ее знаю, но… она не кажется мне глупой.

— Проблем не возникнет.

Скептически приподнимаю левую бровь, но лицо быстро становится хмурым. Мой взгляд метнулся по гостиной и кухне и вернулся обратно к Джону. Странно, что я раньше не сложила два и два…

«Любопытно, как давно остыла постель после моей предшественницы?» — подумала я, и в этот самый момент будто иголкой кольнули в самое сердце.

— Твоя невеста знает о квартире, даже если ты думаешь по-другому, — сдержанно говорю я. — Когда мисс Бауэр станет миссис Хэнтон, вполне ожидаемо, что о своих претензиях она заявит несколько громче, чем сейчас.

— Оставь это на меня, — к уверенному голосу примешалась усталость. Мои слова для него не открытие.

— Ладно, — пытаюсь повторить привычное движение, но очков на глазах нет. Не глядя на Джона, говорю:

— Я поговорю с Джеферсоном и попробую подать заявление на развод уже на этой неделе. Сама. А по прибытии Тома предложу ему разойтись мирно. Такой план.

— Нет.

— Я так хочу, — пытаюсь быть упрямой.

— И все же нет.

Смотрю на Джона, а он смотрит на меня, и понимаю, что в этом споре компромисса не будет. Гордость жалобно поскуливает. Я не хочу оставаться любовницей слишком долго.

— Хорошо, — убедительно солгала я.

Хэнтон уехал рано утром, пока я еще спала. Когда проснулась, приняла душ и с чашкой горячего кофе вышла на балкон. Тучи рассеялись, над Данфордом поднимается солнце. В прохладе утра чувствуется сильная влажность.

Нашла визитку Джеферсона. Сняла трубку и набрала его номер.

— Джеферсон у аппарата, — тут же рявкнул юрист.

— Анна Стоун, — с некоторым замешательством говорю я. — Патрик, мои документы по-прежнему у вас?

— Они у Хэнтона.

— Что? Почему?!

— Спросите у него самого, — предложил Джеферсон. После чего бросил чопорное «до свидания», и посыпались короткие гудки.

Во мне бушуют тревога и злость. Набираю номер Хэнтона. Ответила Дэйзи. Девушка перевела звонок на Джона, и я услышала его спокойный ровный голос:

— Доброе утро, Анна.

— На каких условиях ты готов вернуть мне документы? — резко спрашиваю я.

На короткое время образовалась неприятная тишина, и мужчина серьезно заговорил:

— Верну их в любое время, когда не останется причин верить, что ты натворишь глупостей.

Уголки моих губ разочарованно опустились вниз. Очевидно, вчера я была не так убедительна, как хотела в это верить.

— Так нечестно, Джон, — со злостью выдохнула я. — Ты не можешь так поступать. Я приняла решение!

— Плохое решение, — уверенно изрек он.

— Том может согласиться на развод… — опять попыталась я.

— Он не согласится, — в его голосе компромисса нет, и я устало прикрываю рукой глаза. Нет никакого смысла продолжать этот разговор. Это тупик.

— Твое решение окончательно? — без надежды на другой исход спрашиваю я и получаю вполне ожидаемый ответ:

— Да.

И вот эти знакомые чувства. Снова! Безысходность. Зависимость. Бессилие.

— Благодарю за уделенное мне время, мистер Хэнтон, обещаю беспокоить реже.

Черная трубка сразу упала на телефон.

Скрипя зубами, взяла со стола оставленные Джоном деньги и сделала то, чего Хэнтон просил меня не делать. Отправилась в Гринпарк.

Дом на Солнечной улице оставался пуст. Меня не было здесь только день, а кажется, будто прошла уже вечность.

В первый день я радовалась своему решению и своему одиночеству в этом доме. Ходила по дому, слушала радио и даже почитала скучную книгу. Джон не звонил. Том тоже не звонил. Так и прошел день, спокойно и тихо. Второй день ничем не отличался от первого, а на третий я начала скучать…

Четвертый день был самым трудным, от безделья я начала сходить с ума. В том, что мой рассудок временно помутился, сомневаться не приходится, ведь с некоторой степенью удовольствия я смотрю передачу по кройке и шитью.

Еще пара дней, и вернется Том. Что я буду делать, если разговор с ним пойдет не так, как нужно? Вернусь в Данфорд? Время — хороший доктор, ведь такая перспектива больше не злит меня так, как это было сперва.

С одной стороны, мое возвращение в Данфорд будет означать, что я проиграла Джону нашу маленькую войну принципов. А с другой стороны, с той, что абсолютно свободна от разногласий, что разделяют нас с Хэнтоном, я очень хочу воспользоваться возможностью жить в его квартире. Несмотря ни на что.

Самые большие трудности, с которыми приходится сталкиваться в этой ненормальной реальности, упираются в деньги. Мне непривычно быть той, что неспособна обеспечить себя даже малым достатком. При моей прежней жизни у меня всегда были возможности, а теперь они ограничены волей мужчин.

Провести неделю одной в доме достаточно тяжело — это время кажется вечностью. Ведь я так ни разу не ушла дальше калитки дома 68 на Солнечной улице. От скуки даже стало нравиться выходить к качелям, чтобы посмотреть, как по узким тротуарам ходят люди. Никогда бы не подумала, что утренние приветствия с соседкой Ани-Мари могут доставить удовольствие.

— Доброе утро! — приветливо машет она мне рукой. У нее аккуратная прическа с ненавязчивыми завитушками на плечах, яркие алые губы и красивое синее платье. И так каждый день, чтобы пройти сто метров к магазину — единственному на весь городок.

— Доброе утро! — отозвалась я, растянув на лице вполне искреннюю улыбку.

Магия живого общения!