— Поднимайся, Анна Стоун, — с обворожительной улыбкой на лице Гроуз подает мне руку. — Нам еще предстоит путь к стилпоезду, а коротким он быть не обещает.

— А ты умеешь подбодрить… — нахмурившись, мрачно изрекла я. Через силу поднимаюсь на ноги.

Стальное полотно тянется вдоль плотного леса. На макушках елей лежит снег, под стволами деревьев все вокруг усыпано шишками.

Мы идем быстро, но еще быстрее золотистые хвойные макушки покрываются тревожным сумраком.

Когда мы вышли к свободному от деревьев простору, перед глазами открылся потрясающий вид на горный хребет на закате еще оранжевого солнца.

— Пошла бы хоть на край света, — говорю я, как о далекой мечте.

Майкл дружелюбно усмехнулся.

— Поразительная Анна Стоун, даже сейчас, когда мы проходим через такое… как ты можешь говорить так?

— Мы прошли через крушение, Майкл, а я говорю о путешествии, где есть подходящая одежда, еда и время. Возможность.

Солнце стремительно уходит за горизонт, на долину опускаются мрачные тени и колючий мороз вступает в свои права. Весь путь мы идем достаточно быстро, а с наступлением темноты едва не перешли на бег. Подгоняют не только опустившаяся тьма и мороз: страх — лучшая мотивация, страх, что стилпоезд отправится в путь без нас; страх, что из темноты леса выпрыгнет страшный зверь; страх, что мы замерзнем здесь насмерть. Голод тоже неслабо мотивирует на подвиг.

На крошечном циферблате моих наручных часов скоро наступит вторник.

Майкл вдруг замер. Не говоря ни слова, показывает на едва уловимый свет вдалеке.

Стоим, полностью отрешенные от мрака мира вокруг нас, уставившись только в одну светлую точку далеко впереди. Быть может, мы видим то, к чему так долго шли?

Идем быстрее прежнего, вдохновленные фантазией о тепле, еде и отдыхе.

Мы вышли из леса и подошли вплотную к бездне под своими ногами. Шестнадцать часов назад мы были на десятки метров ниже этого уровня!

— Это он! Это он! — завопил Майкл, указывая на многотонную синюю машину впереди. Вдоль длинной гусеницы горят все фонари.

Гроуз и я осторожно продолжили путь по стальной дороге. Ветер пронизывающий, холодный, короткими, но сильными порывами угрожает столкнуть нас с дороги в пропасть перевала.

Судя по последствиям, лавина не имела разрушительной силы, ключевую роль в катастрофе сыграли обстоятельства: открытый участок дороги, где снежный порыв снял с путей целый вагон, которому некуда было деться, кроме как провалиться в пропасть с претензией утянуть за собой весть состав, если бы не разорвало автосцепку.

— Стилпоезд в сносном состоянии, — хлопнув синего гиганта по стальному брюху, заключил Гроуз. — Тебя, старина, быстро вернут на полотно.

Майкл подает мне руку и, ступив на лесенку-подножку, я ныряю в вагон. Стянув с себя тулуп, бросаю его под ноги и иду прямо по коридору.

— Мэм, — встретился мне на пути седовласый пассажир. Пожилой мужчина тревожно всматривается в мое лицо. Вскинул брови и осторожно спросил:

— Вы миссис Стоун?

— А я Майкл Гроуз, — тоже скидывает себя тулуп.

— Бог ты мой, — заволновался мужчина. — Только что за вас зажгли свечу.

— В таком случае ее надо скорее затушить, — бросил Майкл и проходит вперед.

Я тороплюсь за Гроузом.

Майкл эффектно воплотил в жизнь свое намерение. Мужчина ворвался в вагон-ресторан, и, как призрак, на глазах собравшихся задул свечу. У мужчин и женщин вокруг потрясенные и даже напуганные лица. Потрясение сменилось удивлением. Стали появляться волнительные улыбки.

— Это Майкл Гроуз? — зашептались вокруг.

Нам немедленно предоставили места у камина, налили лучший виски и вопреки правилам вагона-ресторана позволили отужинать не в платье и в смокинге.

Сытая, я с удовольствием вытянула ноги к огню камина — грею их. С бокалом крепкого напитка жизнь теперь кажется раем.

От Майкла незамедлительно потребовали историю, и мужчина охотно ею делится, по многу раз нахваливая мои терпение и выдержку. Хорошо, что я сижу у камина и незначительные изменения цвета моего лица запросто можно поставить в вину исходящему от камина жару.

Среди любопытных глаз замечаю спокойный взгляд Алана Лонгера. Человек в черном смокинге остается в тени, придерживая в руках бокал с бренди. В его глазах нет гнева, восхищения или сочувствия, только спокойный, ничего не выражающий взгляд.

Я устала, причем настолько, что не способна даже бояться.

— Я осмотрел стилпоезд: нос ушел в туннель, а последний вагон сошел со стального полотна, — тихонько говорит мне Майкл, когда мы остались наедине. — Через пару часов прибудет локомотив, оставит команду и сразу вернется в Илсити. Ты могла бы уехать прежде, чем стилпоезд поставят на путь.

— Это было бы великолепно, — сразу соглашаюсь я.

— Тогда подготовь вещи. Я помню, у тебя их на удивление немного. Когда придет локомотив, провожу тебя, но… — задумался Майкл. — Возможно, за меня это сделает проводник.

— Хорошо.

Часы на столике показывают два часа ночи. Умытая и в чистой одежде, я села на свежую постель.

За окном посыпался снег, а на стекле появился узор. Воображение тут же рисует страшную картину, где я и Майкл в холоде и темноте все еще бредем по стальным путям в поисках стилпоезда. Поежилась от безрадостной картины возможного сценария нашего путешествия.

«Все позади» — напомнила я себе. Устало выдохнув, закидываю ноги на кровать и укрываюсь одеялом.

В газетном ларьке вокзала Илсити новость о крушении стилпоезда в горах Ханди на первых полосах местных изданий.

Технологии будущего придется непросто. Новый стилпоезд потерпел крушение в первый же свой рейс — слишком сильный удар по репутации компании.

Пресса, почуяв сенсацию, забурлила.

Публика тоже.

На вокзале в Илсити газету в руках не держит только ленивый. Люди как будто сошли с ума, и другая жизнь вокруг них перестала существовать. Отовсюду только и говорят о крушении в горах Ханди и перешептываются о небезопасности стилпоездов.

Подслушав некоторые разговоры, я поняла, что пресса выдумала сенсацию о возможных смертях в результате крушения…

Может, пресса предполагала Майкла и меня?

Я не задержалась в Илсити. Спустя два часа после прибытия в солнечный город я поднимаюсь на золотистый стилпоезд до Данфорда.

Заняла место в купе, его со мной разделили еще трое. Здесь тоже говорят о крушении стилпоезда, и я тоскливо посмотрела в окно.

Почти двое суток занял путь от Юдеско к Илсити, это включая пешую прогулку по горам в компании Гроуза. Три часа до Данфорда в нынешних условиях — ерунда.

Всю дорогу я размышляю о событиях прошедших дней.

Любопытно, Джон знает о том, что случилось?

Какой глупый вопрос, конечно, он знает! Благодаря всезнающей прессе эта новость просочится куда угодно, даже в крошечный Бертрек.

В деловую столицу стилпоезд прибыл к вечеру будней среды, выхожу из него совершенно разбитая. Одежда на мне пропитана специфическим запахом купе и тех, кто разделил его вместе со мной.

С тяжелым рассудком иду через вокзал западного Данфорда. В ряд стоят десятки стилпоездов, торопятся люди, те, у кого времени больше, читают газеты. После насыщенных событий последних дней отчетливо чувствую пропасть, которая отделяет меня от них. Мужчины и женщины, хорошо одетые, погруженные в дела своего ограниченного мира, совершенно не подозревают, какими событиями их может потрясти жизнь.

Я чувствую жар, а в теле сильнейшее напряжение. У меня подрагивают коленки и каждый шаг мне дается с трудом. Я не больна, но бедное тело переживает сильнейший стресс. Мне нужен отдых, мне необходим сон в удобной и теплой постели!

К дому с круглыми фонарями у входа меня привезла машина такси. Пока я прохожу через парадные двери, поднимаюсь на лифте и ключом отпираю дверь, совершенно уверена, что, переступив порог квартиры, сразу упаду без чувств. Но этого не произошло.

Оказавшись внутри, прижимаюсь спиной к двери, неторопливым взглядом осматриваясь вокруг. Так странно возвращаться в квартиру Джона, ведь кажется, будто прошла уже целая вечность с того дня, как я собрала немного вещей и на самолете Хэнтона отправилась в Юдеско.