А Трандуил будет таким, какой он сейчас.

Но о Трандуиле и Мэглине — нельзя. Эти воспоминания ослабляли. Вот почему-то о Торине и об Эреборе можно было думать сколько угодно.

И все равно крыша ехала. Ветка пыталась убрать сопротивление, убрать ненужные мысли, собраться. Подстроиться под свой плен, сделаться пластичной, податливой, и в то же время отыскать свои преимущества. Они должны быть. И возникало ощущение, что она о них уже знает. Но никак не вычислит, чтобы начать пользоваться осознанно.

Когда Ветка уже здорово проголодалась и мучительно захотела пить, присматриваясь в грязной воде в тазике, дверь открылась.

Но это был не Саурон.

Первым к ней явилось самое жуткое существо, какое только можно было себе представить. Орк, искореженный и уродливый просто рекордно; тварь двинулась к туалетному столику, попутно задрав кожаную юбку и показав ужасный шрам — в силу травмы, пола это создание не имело.

Ветка запрыгнула на кровать и тряслась там, пока орк выносил ведро, доставлял чеканные кувшины с холодной и горячей водой, осуществляя функции водоснабжения и канализации. Входить с ним в контакт не хотелось категорически, несмотря на то, что одинокое сидение в башне на манер Рапунцель Ветка переносила очень плохо.

Когда девушка оклемалась от впечатления настолько, чтобы посмотреть в дверной проем и подумать о побеге… стало еще страшнее.

Там, в тени, не перешагивая порога, стояла высоченная фигура в доспехах и шлеме, закрывающем лицо. Видна была только нижняя половина физиономии — два ряда отличных, чуть заостренных зубов, полностью открытых, до самых десен, обрамленных обкромсанными губами. Тем, что осталось от губ, чудовище слегка улыбалось.

Ветка, истосковавшаяся по живому общению, немедленно возлюбила уединение.

— Меня зовут Голос Саурона, но, если пожелаешь, ты можешь называть меня Ома, — голос вправду был великолепным; он тек без хрипотцы, убеждая и обволакивая. Оторвать взгляд от причудливых движений обрезанных губ было невозможно. — Я служу Темнейшему давным-давно, но я смертный человек, как и ты. Приятно познакомиться, Ольва Льюэнь… рад, рад, что господин обрел тебя, и сейчас именно мне поручено присматривать за тобой. Удобно ли тебе тут?

— Нет, — пискнула Ветка прежде, чем успела подумать головой. — Темно, мало воды, чтобы вымыться, долго не несли поесть — я проголодалась, я не понимаю, какое сейчас время суток, какой день, и вообще.

— Эльфы не научили тебя повелевать, — иронично сказал Голос, не переступая порога. — Ты и не приказываешь, и не просишь. Ты словно рассказываешь мне о себе. Ты думаешь, мне интересно?.. Но я учту все, что услышал, раз Хозяин велел. Ты просто не понимаешь всего счастья, что обрушилось на тебя, ничтожная.

— Ох, не понимаю, — подтвердила девушка, наблюдая за манипуляциями искалеченного орка, ползающего по залу, — не понимаю… если ты человек, почему служишь ему?

— Он сильнейший из господ Средиземья. Самый достойный. Ради такого стоит полоснуть себя клинком по лицу, а-а? — Голос явно ухмылялся, и было это несказанно жутко. Руки в черных перчатках потянули шлем… Ветка прижмурилась, чтобы не видеть новых кошмаров. Осторожно открыла один глаз…

Высокие, ровные брови. Прекрасные серые глаза, опушенные густыми ресницами. Умное чело, перерезанное наискось складкой; четко подрезанные скулы. И выпавшая из-под шлема волна черно-пепельных, сильно убеленных сединой, волос. Глаза смотрели мудро и прямо — вопреки экзотике, которая творилась на нижней половине лица.

Ветка замерла.

— Не обольщайся, Ольва Льюэнь. Я предан Хозяину давно и буду с ним вечно. Что бы тебе ни примерещилось в одном из последних Темных Нуменорцев — не ставь на это, — усмехнулся Ома. — Твоя мысль, что благодаря мне ты сможешь бежать, просто нарисована на твоем лице. Я буду учить тебя, немного — манерам. Письму. Скрытности. Умению повелевать. Если Хозяин желает, чтобы ты оставалась возле него и была достойна его, твоя задача воспитать в себе Черную Королеву. Это хорошая цель, не так ли, бывшая любовница лесного короля?

Мысли Ветки бегали по злополучному чердаку кругами, натыкаясь на прежние представления о жизни и о себе, о приоритетах и о разумности поведения.

— Н-ну я пообещала быть покорной… ему. А с какой стати покоряться тебе, п-понятия не имею… Зачем… ты сделал такое… с лицом?

— Он потребовал присяги, — высокий статный мужчина в черных доспехах дернул плечом, и снова надел шлем, немедленно сделавшись воплощением кошмара. — Руки мне было жаль. Как и кое-чего другого. У меня также нет одного уха, это было наказанием за строптивость и собственное мнение. Тебе будет вода, пища и оповещение, что настал новый день… если не запретит Хозяин.

Прихрамывающий покалеченный орк покинул Веткину камеру, а девушка осталась сидеть на кровати, трясясь от оживляющих впечатлений дня. Да.

Успокоилась. Постепенно успокоилась. Ну, что же.

Саурон не был ее тюремщиком самолично. Может, и на этом можно сыграть.

***

Утро началось с хриплого крика оскопленного орка:

— Утро!

Ветка подскочила на кровати.

И снова бесцветный, пустой день. И еще, и еще. Воды и пищи приносили теперь чаще, но бездействие просто выматывало.

Много мыслей, много страхов. Как рожать, где. Как сберечь сына, как… иногда закрадывались и крамольные мысли — если Майрон вернется и будет продолжать в том же духе, не повторится ли выкидыш?.. Но он Некромант… и он хочет себе полуэльфа в слуги. Вот и думай, что хорошо, а что плохо.

Одно Ветка знала точно — что бы ни случилось, назад пути нет. Насилие ее больше не сломает. Это уже отработанный урок.

И снова — проверить каждый камень стен, каждый камень под коврами. Попытаться залезть по стене до отдушин, до узких окон под потолком. И упражнять, все время упражнять тело — растягивать, напрягать, качать мышцы. Благо режим Ветка вспомнила быстро и выставила на максимум. Когда бы ни получилось бежать — это будет кстати. Хорошая физическая форма всегда кстати.

И еще.

— Утро!

И снова…

— Утро!..

В очередной раз Ветка, не удержавшись, кинула в орка тазом, который громко грохотнул по камню. Заорала:

— Майрон! Выруби эту кукушку! Лучше я не буду знать, сколько я тут сижу! — и тут же пожалела — а ну как вправду перестанут говорить?..

Факелы меняли исправно, и теперь Ветка постоянно жила в трепещущем и не слишком ярком свете живого огня. Днем она видела полосы белого света, пробивающиеся из отдушин, но это было недолго — стены, видно, толстые, и впускали хоть какие-то отсветы, только когда солнечные лучи били в них прямо. Логики вычислить стороны света Ветке недоставало, да и что бы это дало?..