— Шелоб? Паучиха?
— Да. Но она никогда не вползает в помещения, построенные чьими-то руками, если на то нет крайней нужды. Я не вижу паутины и пятен яда… Кроме того, она не любит огня — а тут горело, и горело сильно…
***
— Вот.
Круглая зала на самом верху главной башни.
Груды заостренных голубых чешуй… череп дракона, тонкие спицы разом истлевших крыльев.
— Голова отдельно, — почему-то прошептал Торин. — Могучая рука отделила эту голову от туловища…
— Вот он, голубой дракон, — так же вполголоса проговорил Трандуил. — Вот оно, узилище Ольвы. Распахнуто настежь.
Гэндальф шагнул мимо, вытянув вперед посох. Разоренная постель, небольшой столик. Всюду чешуи, острые края которых могли бы прорезать даже края добротных кожаных сапог. Следом за волшебником зашагал Торин, безжалостно давя останки дракона коваными подметками.
Гэндальф откинул крышку сундука и поддел посохом платье. Желтое платье Ольвы Льюэнь.
Взял в руки — помял, показал Трандуилу щепу, вдетую в кружево манжеты.
Торин между тем встал на четвереньки и заглянул под кровать. Пошарил там и вылез, держа в руке черную эреборскую бляху.
— Нам нечего делать здесь больше, — сказал один из рохиррим. — Мы отправляемся назад, Владыка Сумеречья. Наш долг исполнен. В Мордор за твоей призрачной надеждой мы следовать не желаем, а весть, что девы не оказалось в Минас Моргуле, мы отнесем королю Тенгелю. Прощай.
— Пока кони ускакали недалеко, мы еще можем их призвать, — сказал второй из эорлингов. — прощайте, гномы, прощайте, эльфы. Тут наши пути расходятся.
Люди покинули зал… а Трандуил молча передал платье Ольвы Мэглину, который убрал его в суму, и стоял, замерев, посередине, словно пытаясь провидеть все, что тут происходило.
— Прикончить тварь мог только Глорфиндейл, — выговорил Иргиль. — Я предлагаю отправиться в Мордор. Огромный риск идти туда тебе, Трандуил Ороферион, ибо ты не имеешь права обездоливать Сумеречье… но мы можем спуститься из башни внутрь темной страны, и мы пойдем.
— Надо было оставить стражу около входа в Минас Моргул, — снова невпопад выговорил Лантир. — Мы вошли, не оставив стражу. Пустота и безлюдье здешних мест могут быть крайне обманчивыми.
— Ты, фея, — Торин с силой сжал предплечье Трандуила железной рукой. — Все, что здесь случилось — уже прошлое. Она сильная. Она жива. Мы найдем ее. Не нужно тебе здесь колдовать и постигать ужасы происшедшего. Решай, что делать.
— Мне нет хода в Темную страну, — проговорил Гэндальф. — Все орки Мордора тут же окажутся возле нас.
Трандуил встряхнул головой, словно очнувшись от страшного морока.
— Пусть уходят рохиррим. Иди и ты, волшебник. Ты и верно словно яркий маяк для темного взора — и если он не настигает тебя в Средиземье, то в Мордоре настигнет немедля. Я вправду желаю спуститься в Мордор… хотя бы в предгорья… и убедиться, что не найду никаких следов Ольвы Льюэнь, моей супруги и матери моего ребенка. Я помню о долге перед Сумеречьем, и выйду из Темной страны спустя не более чем через двадцать дней. Однако здесь мы отыскали первые неоспоримые следы ее пребывания. Длительного… пребывания. Я не могу этим пренебречь.
— Двадцать дней. Если не находим других следов, затем выбираемся и отправляемся по домам, — выговорил Торин. — Это разумно, Трандуил.
На лестнице раздался топот… в зал ворвался один из рохиррим — из плеча эорлинга торчала черная стрела.
— Засада! Там Агнир… с отрядом. Двое других погибли сразу… мы заперты в Минас Моргуле! Нам не выйти отсюда в сторону Харадского тракта…
========== Глава 22. Андуин ==========
Вместе с преодоленным нагорьем пришла и новая напасть — холод.
Нюкта обросла шикарной шубой, а Ветка только могла догадываться, какой будет зима тут, в южном Рованионе. Были надежды на мягкую погоду. Помнится, зима и на севере, в Дейле и Эреборе, не была особенно свирепой — хотя основные холода женщина тогда попросту проболела, валяясь под неусыпным присмотром Фили.
Варжиха сделалась не только напарницей и подругой, но и единственным спасением от холода, если не считать костерков, которые Ветка жутко опасалась оставлять на ночь. Следить за огнем и дымом от него сквозь сон было невозможно. А никаких знакомств в пути Ветка по-прежнему не желала. Их путь был тайным ото всех, скрытым от любых глаз.
Варжиха ложилась на бок и подгибала лапы, Ветка падала в меховую люльку и накрывалась легким пологом, который дали ей дунадайн.
Чтобы не забыть человеческую речь, женщина подолгу рассказывала сказки волчице, пела ей песни. Временами приходилось настойчиво убеждать себя в том, что человек способен продержаться в одиночку в экологически чистой местности без источников пополнения оружия или одежды, год. Вспоминались какие-то полумистические истории о староверах Сибири, о людях, которые заблудились и вышли обратно к человеческим поселениям спустя пару лет… но факт оставался фактом — одежда и обувь ветшали, ночи делались все более прохладными, по утрам под ногами хрустел сахаристый иней, оружие тупилось, и не всегда находился подходящий камень, чтобы его направить, а седых волосков на мохнатой морде Нюкты становилось все больше и больше.
Река вела и кормила девушку. Преодолевая Эмин Муил, она несколько раз натыкалась на непогребенных или погребенных недостаточно тщательно орков, и грабила покойников. Выделка или хотя бы нормальное снятие шкур с убитых животных было ей не по умениям, а потому, избавившись от кольчуги и ятагана из Минас Моргула, к первым настоящим холодам Ветка уже снова была в меховой куртке какого-то давным-давно павшего орка и в его же кольчуге.
После того, как ее покинул Смеагорл, много недель женщина не видела никого, кто ходил бы на двух ногах — ни орка, ни человека, ни гнома. Следопыты рассказали ей, что вблизи Отмелей есть несколько рыбацких деревушек, в которых некогда обитали полурослики, люди и немного гномов — но ныне, говорили они, практически все опустело. Слишком много орков, слишком непонятно, кто, в случае пробуждения Мордора, будет защищать эту часть Рованиона, а также слишком высока угроза со стороны истерлингов и всякого сброда, который грабит кого ни попадя, путешествуя по Великой реке…
Ветка не торопилась. У нее созрела идея, что, если она дойдет до сожженного Дол Гулдура, то там и зазимует — наверняка среди пристроек огромной крепости найдется помещение, где можно будет потихоньку поддерживать малый огонь. Вряд ли крепость кто-то охраняет — орки слишком сильно потрепаны, а эльфы Трандуила давно не держали там никаких пикетов, с чего бы им выставить таковые теперь?..
Были моменты одуряющей слабости, когда Ветка часами перебирала в голове, у кого, как могла бы получить приют и помощь. У нее коротило рассудок, когда она репетировала возможный спич, поясняющий ее особое отношение к Нюкте. А что случилось бы со слушающим?.. и десятки, если не сотни раз в ее воображении суровый Тенгель, непреклонный Торин, драматически вскинувший брови Бард — или даже сам… сам… но тут Ветка как правило даже мысленно поджимала хвост и замолкала, — поднимает меч, Нюкта скулит, и…
Нет, только когда все разрешится благополучно, только тогда…
Для надежности Ветка надумала скитаться до лета. Срок по эльфийским канонам наступал в марте, определить который женщина предполагала по снеготаянию и цветению ивы и вербы, по первой невесомой зелени на привычных ей, не эльфийских, деревьях, по другому цвету неба. А если она ошибется — тогда… тогда она пойдет мимо Лихолесья к Эребору, когда начнет цвести земляника. Не ранее.
Чтобы уж наверняка.
Но тогда очень многое перестанет иметь значение, и останется только вина за бессмысленно павшего в горах Мордора златого витязя.
А пока она двигалась неспешно, то чуть отдаляясь, то приближаясь к реке снова.
Дичи было предостаточно, да и стрелять Ветка научилась намного лучше. Разок она наткнулась на заброшенную деревушку навроде той, которые описывал ей следопыт. Там в полуразрушенном домике она обзавелась еще небольшим количеством скарба — и полным колчаном простеньких, без кованых наконечников, но когда-то очень хорошо вырезанных сбалансированных стрел. Тогда же она решилась прожить там несколько дней, скупо топя уцелевшую печурку и регулярно стукаясь головой о невысокую притолоку.
