— Завтрак?

— Я там перекусила… что-то… в опочивальне его величества.

Эльф вздрогнул, как от удара.

— Ну мы же взрослые девочки и мальчики? — холодно сказала Ветка. — Ты же меня там видел. Я пойду. Мне надо подумать!

Мэглин потянулся к Ветке ближе, что-то еще сказать, удерживая ее пальцы. В зеленых глазах плескались боль и нежность.

Насторожился; из покоев Трандуила донесся зов. Ветка коротко кивнула, забрала руку, и вышла на балкон, глотая холодный воздух, словно это было плотное, ледяное мороженое, от которого обязательно заболит горло. И так, чтобы заболело до самого сердца…

Мэглин, еще раз оценив возможную опасность, снова покачал головой, и отправился к королю — помочь с умыванием и доспехами.

Ветка рассеянно рассматривала рохиррим, и думала, что, если к ней сейчас еще кто-нибудь прицепится — она нагрубит. Как, по сути, нагрубила Мэглину. Мэглину!..

Однако новой грубости допустить нельзя. Ну вот никак.

Приличия, чтоб их.

Да и не было тут никого, кто заслуживал бы от нее грубости.

Это просто ее небольшие внутренние проблемы.

Просто стечение обстоятельств.

«Да что ты? — изумился глумливый внутренний голос. — Обстоятельств? Стечение? Тебе говорили и мать, и психоаналитик — нормальные отношения теперь недоступны. Вот и получай».

Ветка помотала головой. Внутренний голос был чрезмерно отчетливым.

Да, мама пыталась ее обвинить в том, что Ветка была виновата сама. «Зачем, зачем ты с ними пошла? Трое взрослых ребят! Зачем!» И затем, без паузы, кричала и плакала… «Бедная, бедная моя Светочка, бедная моя девочка, за что тебя так…»

И неизвестно, что было хуже.

А теперь ее пожалели.

Вот так.

Бедная Светочка.

Ветка ссутулилась и зашипела.

«Но было же недурно? — поинтересовался внутренний голос. — Целые сутки иллюзии любви и взаимности. Разве нет?»

Балрог…

А ведь верно, иллюзия. Если подумать, эльфы так благородны. Короли так благородны. Он хотел пожалеть ее… или подправить картинку себе? Теперь — все просто замечательно. Она согласна, и даже больше; она втрюхалась, как одиннадцатиклассница в голливудскую звезду. Она в восторге, она выворачивается наизнанку. Неприятные воспоминания, нестерпимые для его высокородного благородия, перекрыты. Залакированы.

«Умная девочка, — сказал ироничный внутренний голос, — только поздновато сообразила. А Торин тебя предупреждал. Это холодное, ледяное сердце…»

В Эребор? В Сумеречье? Трандуил был так уверен, что она едет с ним. Упоминал о разговорах. Ну о чем тут теперь говорить?..

Ветка не умела думать в неподвижности — и обнаружила себя спустившейся во двор. Она бесцельно бродила между эльфами и людьми, закусив губу, машинально кивая в ответ на приветствия. Встретилась взглядом с Лантиром — эльф был почтителен, как никогда. Кончики его ушей охладил ветер, и они порозовели… когда он встретился с Веткой взглядом.

А ведь он всю ночь стоял на страже около покоев.

«А слух у эльфов отменный».

Ветка ощущала — еще хоть что-нибудь… слово, жест, взгляд, и будет истерика. Она оглянулась по сторонам в поисках комода… или какого-то другого решения — взгляд ее упал на оседланного Азара, роющего широким копытом камни двора.

Точно. Надо проехаться.

Кружок по Дейлу, можно даже не выбираться из города. Мысли придут в порядок.

Динамическая медитация.

Вроде бы, Тенгель даже обещал как-то дать покататься? Или проспорил?..

«Да неважно… он не отказал бы в такой малости. Конь — всего лишь конь. А ты — любовница лесного короля».

Ветка сама не заметила, как взлетела на белоснежного жеребца…

В этот миг случилось сразу множество событий, уместившихся в одну или две секунды.

Расслабленные рохиррим хором заорали, бросаясь к лошади.

Ветка обнаружила, что Тенгель — как он и говорил — ездил без узды и повода, управляя только ногами. Удобное глубокое седло на коне было… но ничего более — не было.

Азар, которого отобрал в табунах Рохана и объездил лично Тенгель, и на котором ни разу в жизни не сидел другой всадник, с хриплым визгом присел до самой земли… и взвился в диком прыжке, выгибая спину.

Ветка, всю депрессию которой разом выбило перед лицом настоящей опасности, взвизгнула тоже, вцепляясь в гриву коня. В полете она вдела ноги в слишком длинные для нее глубокие стремена — без них лучникам никак; стремена есть, а повода нет?..

Двор описал круг перед ее глазами — мужчины пытались поймать коня, но ловить было не за что — только за седло, или ее саму — за юбку. Фибула плаща отстегнулась, и плащ улетел в сторону.

Но Азар разметал людей, и, визжа и приседая, отбивая задом, бросился вон со двора. Ветка оценила, что в городе падать нельзя — слишком много твердого камня, углов, выступов. Надо выбирать что-то мягкое… куст… хотя бы просто сугроб… словом, если падать, то не здесь!

Секунда — и Азар, сбивая горожан, повозки, бочки с водой, других лошадей и пони, понесся по узкой улице Дейла.

— Берегиииись! — кричала Ветка, вжимаясь в крутую белоснежную шею, ухватив обеими руками пучки густой гривы и встав на стременах. На таких длинных стременах ей не хватало шенкеля, силы икр, сжать коня, чтобы управлять ногами, да и неизвестно, послушался бы жеребец ее ноги. Запоздало вспомнился конкур в Сумеречье…

— Берегиииись!

***

Элронд завтракал, сидя у стола. Глорфиндейл почивал, не двигаясь и на вид не дыша.

Виэль только что заботливо зажгла возле златого витязя новый пучок целебной травы, призванной облегчить его ожидаемое пробуждение.

Прекрасно выспавшийся Тенгель сидел возле Элронда, и практиковался в синдарине, который знал лучше всеобщего языка и лучше наречия рохиррим. Обсуждали политику — и Лотлориен, граничащий с Роханом. Тенгель сожалел, что уже не имеет времени посетить Сумеречье, где нынче гостила Владычица Галадриэль; с другой стороны, отчего бы не проехать через владения Трандуила, особенно если сумеречные эльфы откроют для эореда старую гномью дорогу… Рохиррим так много, что они не боятся пауков и иной опасности. Элронд покачивал головой.

Бард, не выспавшийся абсолютно, стоял возле Виэль, изучая ее юное лицо. На вид эльфийка была в возрасте его старшей дочери; великолепное светло-розовое платье, отделанное мехом и сияющими камнями, безупречно облегало высокую тонкую фигуру.

— Я поприветствую Владыку Трандуила, — церемонно говорила Синувирстивиэль, — и после его отъезда отправлюсь в лечебницу, осмотрю недужных. Там же меня ожидают женщины, выразившие желание обучаться. Я бы хотела…

Вдруг Виэль замерла и напряглась. Скулы ее побелели, а лицо начало неуловимо меняться, словно на него набежала тонкая сеточка возраста.

— Я бы хотела, — машинально повторила она.

И вдруг молниеносно подхватила юбку, задрала и заткнула за поясок; не успел Бард изумиться прелести двух открывшихся стройных ног в сапожках и узких шелковых штанах — девушка выхватила его собственный меч, в долю секунды оказалась около Глорфиндейла и с размаху ударила его ногой по коленке. Элронд и Тенгель поднимались с непередаваемым выражением лиц; Виэль же закричала так, что все присутствующие мужчины, включая копошащегося в кресле Глорфиндейла, невольно заткнули уши:

— О-ольвааа! Ольваааа!..

Не тратя времени на переходы внутри дворца, Виэль распахнула окно, и помчалась по подоконникам, парапетам и балюстрадам снаружи — одновременно оглушительно засвистев в два пальца.

Бард свесился из окна, забыв закрыть рот. Тенгель и Элронд опрометью бросились на двор — обычным путем, через лестницу и холл дворца.

***

Возле лестницы Владыка Ривенделла и король рохиррим чуть не столкнулись с Трандуилом.

— Что? — выдохнул лесной король.

— Понятия не имею! — гневно выкрикнул Элронд.

— Я вижу! Она взяла Азара, и он понес! — заорал Тенгель. — Почто же?..

Во дворе стояла несказанная суета — рохиррим запрыгивали на коней, чтобы последовать за Азаром; эльфы бросились на конюшню — она была поодаль, и эльфийские кони не были готовы, а мирно отдыхали в стойлах. На свист Виэли явился меарас Глорфиндейла; целительница, не дожидаясь, опомнится витязь или нет, спрыгнула на белоснежную спину волшебного животного прямо с парапета, по которому неслась. В прыжке взметнулись длинные волосы…