Интересное, кстати, у эльфов представление о переговорах. И о праве на сокровища гномов.

Впрочем, кажется, Лантир открыто говорил что-то именно о войне.

Трандуил в серо-серебряных доспехах и серебристом плаще уехал на олене. Примерно пятнадцать-двадцать прочих эльфов, видимо, относящихся к командованию, двигались рядом с ним на лошадях. Все они были в разных доспехах и в плащах разного цвета, в отличие от пеших рядовых воинов, экипированных одинаково.

Они говорили, Трандуил — король Леса?.. В лесу многочисленную конницу не сформируешь… хотя внешний вид и стать немногочисленных лошадей никаких вопросов у Ветки не вызывали. Все они были холеные и хорошо сложены.

Повозки тянулись длинной вереницей, подстраиваясь под пеший ход войска, и на самой последней находилась Ветка, а потому и противный Лантир, и Мэглин, и все прочие более знатные или более значимые в воинской иерархии эльфы постепенно удалились вперед колонны, и Ветка потеряла их из виду.

Пока Трандуил был виден, высокий, прямой, в сверкающей текучей ткани плаща, водопадом ниспадающей с тускло-серебристых доспехов, Ветка никак не могла взять в толк, как она посмела с таким… человеком? С таким эльфом общаться на «ты» и пошло хохмить. Как только он отдалился и сосредоточился на тех делах, что вправду его сейчас беспокоили, и совершенно спокойно забыл о ней, то превратился в полубога. Ветку поразило, как легко его поведение перетекает из одного в другое: от обаятельного хитрюги — к истинному правителю; от капризов — к мудрости, от прозорливого, заглядывающего в души мудреца — к мальчишке. Не понять, какой лик истинный, и трудно представить, как все эти черты соединяются в одном власть имущем.

Ветке было пусто, страшно; разум не цеплялся ни за единый привычный образ — с одной стороны, все понятно, а с другой, ее личный мир и тщательно выстроенный образ жизни разбились вдребезги. Сейчас она ощущала себя абсолютно одинокой в двух мирах, один из которых ее выплюнул, а другой, видимо, собирался прожевать оставшееся; жалкой щепкой, которую несут более могущественные силы, чем она могла себе вообразить.

Иногда начинала кружиться голова, и тогда Ветка думала, что или сошла с ума, или вот-вот сойдет. Даже расслабленный Герц, который не помер от колик, не убежал и не получил пока никаких значимых травм, ее не успокаивал и не скреплял с этой реальностью.

Пока ее пинали, пока что-то постоянно происходило, было легче.

А сейчас, когда девушку оставили наедине с ее дискомфортом (жарко, затекло, неудобно лежать, хочется пить и так далее) и с мыслями, стало совсем худо.

С полчаса Ветка и не спала, и не бодрствовала, занудно под каждый удар сердца мысленно повторяя — пусть это закончится, хочу домой, пусть это закончится, хочу домой, пусть…

Она совершенно не представляла себе, что будет происходить дальше. Что вообще может произойти.

Что за переговоры, что за битва (если таковая случится); каково ее место во всей этой истории. Веревки оставляли немного свободы ворочаться с бока на бок. Ветка попробовала выспаться, но не так-то просто заснуть средь бела дня, если к тому нет привычки — даже если ты не спала ночью, и особенно если руки трут путы.

При обозе было по одному-два эльфа на каждую повозку — в кафтанах, без доспехов, хотя и с оружием, с мечами и луками. Из их поведения следовало, что они не собираются покидать имущество и ввязываться в сражение. Было и несколько женщин, и Ветка успела оценить, что достаточно ровное общение с ней эльфов-мужчин более чем компенсируется откровенной неприязнью дев. «Ну почему? — думала Ветка. — Я по сравнению с ними жуткая уродина, и вообще не собираюсь играть ни в какие бабские игры… так нет же — косятся, отворачиваются, кривят губы».

Когда неудобства стали нестерпимыми, и Ветка приготовилась взмолиться о пощаде, соображая, как именно можно окликнуть возницу, имени которого она не знала, возле повозки появился эльф, с ног до головы укутанный в невзрачный серо-зеленый плащ. Он откинул с головы капюшон, и тут же заблистал платиновыми волосами и ярчайшей улыбкой — это был Даэмар. С утра он заплёл длинные тонкие косички, удерживающие волосы надо лбом и перед ушами, а в оставшихся распущенными волосах торчали сухие листочки и иголочки.

— Мучаешься?

— Мучаюсь… пить хочу.

Эльф поднес ей ко рту фляжку.

— Страдаешь, что связали и все бросили?

— Ну не все… вон, повозкой же правят…

Даэмар нагнулся ближе и доверительно сказал:

— Я думаю, что Владыке и остальным будет совсем не до тебя. Я уже вижу стены Дейла. А еще я вижу очень гадкие следы, которые меня крайне смущают. Я бы, как и Мэглин, хотел быть уверенным, что ты тихо лежишь тут, ни во что не вмешиваясь. Ситуация может обернуться непредсказуемо… как ты себя чувствуешь?..

— Голова… пошла… кругом…

— Я дал тебе маковой росы. Ну, немножко заговоренной. Ты просто будешь тихо спать, не станешь тревожиться сама и не будешь тревожить никого другого, Льюэнь. Я считаю, это безопаснее, чем веревки. Слышишь меня?

— Безопаснее… для… кого?..

— Старался подумать обо всех, — широкая улыбка Даэмара поплыла. — Спи, человеческая девочка, спи…

— Я тебе не… девочка… на себя посмотри…

— Я ровесник Трандуила, а Мэглин старше нас обоих…

— Старые… дураки… ду…

Даэмар присмотрелся, потом жестом завзятого анестезиолога приподнял одно веко Ветки; перерезал веревки на руках, завернул девушку в плащ и, отодвинув скарб — в основном одеяла и свернутые палатки, уложил ее на самое дно у борта. Флягу пристроил рядом — проснется, захочет пить, хлебнет еще. Вот и славно.

Потрепал по морде и оттолкнул Герца , мусолящего губами зад Даэмара (в привычном коню мире, в этом месте на человеке располагался карман с сахаром), и исчез в камнях возле Дэйла.

***

Ветка проснулась.

Сам по себе процесс снова занял так много времени и сил, как будто это был переход в другое измерение.

Когда Ветка оклемалась окончательно и села, глаза ее фиксировали происходящее вокруг… но голова отказывалась понимать увиденное.

Это, вне всякого сомнения, был какой-то пригород, но пригород старинный, частично разрушенный.

Вокруг Ветки сейчас не было ровным счетом никакого движения. Отсутствовал привязанный ранее к повозке Герц. Отсутствовали и лошади, которые были запряжены в повозку. Другие повозки — Ветка видела две — были перевернуты и частично разбиты упавшим обломком стены. Однако провизии и другого добра, которое везли эльфы в Дейл, в них не было, — видимо, до начала активных действий повозки успели разгрузить…

В проломе стены недвижно лежало огромное, серое, несказанно смердящее создание, явно дохлое — поначалу Ветке показалось, что это слон, но создание было куда более человекоподобным.

Узкая средневековая улочка была буквально завалена телами — в основном, ужасных обезьян в доспехах, которых эльфы назвали орками. Но Ветка с содроганием увидела и человека. И… обоих эльфов, которые управляли повозкой. Один лежал рядом с Веткой, на повозке, сжимая в руке окровавленный клинок; в груди торчали болты с черным оперением. Другой, почти заваленный телами врагов, изрубленный, покоился на небольшой площади, украшенной чашей фонтана…

Ветка поворачивала голову вправо, влево… что ни пробуждение, то шедевр, и с каждым разом все труднее уяснить, что происходит, сколько прошло времени и что делать…

И не кошмар ли это.

Герц.

Герц!!!

Ветка рванулась… и упала обратно — ноги были связаны. Откуда-то доносился нехороший шум, то нарастающий, то стихающий. Через огромное расстояние землю вдруг сотрясла слабая вибрация, будто в ногу шел громадный отряд железных великанов.

Так.

Ветка закусила губу, порылась в карманах олимпийки. Нашла простое и эффективное изобретение, которое называлось нож-визитка; распорола веревку, стягивающую ноги. Захотела пить; схватила флягу Даэмара, с отвращением выплеснула то, что в ней оставалось; бросилась к чаше фонтана — там скопилась вода, видимо, дождевая.