Теперь можно было обратить внимание и на кобыл.

Некоторые прибывшие к скалам лучники были на кобылах. А другие — на жеребцах. Герц принюхался и не обнаружил ни одного мерина. Коротко взвизгнул и затанцевал — о, как интересно! Затем задрал хвост в репице, как будто был арабом, и свернул шею тугим бубликом, самостоятельно сделав рабочий сбор; умрите все! Всадник что-то одобрительно-удивленно сказал и снова потрепал его по шее.

— Откуда он? Из Ристании? — поинтересовался подъехавший эльф. — Он обучен каким-то премудростям.

— Не знаю, возможно. Ни девушка, ни конь не выглядят привычно и понятно для меня. Я уже не говорю об их появлении: я собирался встретить варгов в защищенном месте, у камней, но передо мной сгустился туман, а затем… она уже скакала возле меня, но без труда опередила. Слышишь, Лантир, ее конь опередил моего Виллин.

— Я скорблю о смерти вашего коня, Владыка…

— Он погиб достойно. Он был хорошим боевым конем. И на смену у меня есть другие лошади… и олень. Обоз уцелел?

— Да, Владыка. Думаю, что эта стая варгов направленно атаковала вас. Я просил вас держаться стражи…

— Лантир!

— Умолкаю, Владыка…

— Но, — смягчился длинноволосый, — я согласен, пора надеть доспехи. Остановимся на ночной привал. В Дейле мы будем завтра. И завтра поедем уже в полной боевой экипировке. Я тоже. Нам нужна спокойная ночь, так как то, что ожидает нас в Дейле, непредсказуемо. Мэглин, как… девушка? Она точно… девушка?

— Выглядит девушкой, Владыка, — отозвался другой эльф, едущий неподалеку. — Ее доспехи не из металла, а словно дерево или кора, и кожа. Стрелы попали на излете и застряли в этом странном нагруднике. Ее, мне кажется, просто оглушило. А может, она напугалась. Стрелы были отравлены, но наконечники не коснулись тела. Шлем и прозрачное забрало я также снял.

Ветка была надежно завернута в два плаща и в данный момент лежала на руках Мэглина, впереди, поперек седла. Наружу торчала только макушка — короткие белые волосы. С бриллиантовым блеском, как обещали краска и кондиционер.

— Она почти вся в черном и сером, — сказал Лантир. — Доспехи, шлем. Мы осмотрим ее и ее вещи, когда достигнем обоза. Острижена, как будто осужденная людьми за колдовство или порчу. Навскидку я бы счел ее посланницей тьмы. Какая-то воспитанница Дол Гулдура…

— Конь точно никакого отношения к Тьме не имеет, — отозвался длинноволосый. — Просто конь. Я поговорю с ней и, если меня что-то встревожит, решу, что буду делать дальше. Мы можем отправить ее в Сумеречье или вознаградить за помощь и оставить в Дейле.

«Какой я тебе просто конь, я звезда конкура», — ушами сообщил Герц и чуть подыграл. Всадник заулыбался и снова поощрительно потрепал ганновера по сверкающей шкуре.

Ветку тем временем растрясло, она очнулась, забилась в своих пеленках и замычала. Обоз уже был виден; белокурый длинноволосый всадник приблизился и положил ладонь на макушку Ветки.

— Усни! — и затем спросил Мэглина:

— Она точно… не эльф?

— Точно, Владыка. Совсем не эльф. И я не чувствую никакой особой крови — человек и человек, хотя и весьма странный.

Так они достигли обоза.

***

Когда Ветке наконец позволено было очухаться окончательно, она лежала на спине на каких-то тюках и свертках, накрытая теплыми колючими шерстяными одеялами. Видимо, это был транспорт — ложе покачивало, сверху проплывали ветви, облака и высокие яркие звезды; а рядом шел Герц, пофыркивая и прядая ушами. Конь был привязан за повод к борту повозки. Какая-то добрая душа вынула из его рта железо, и ганновер дремал на ходу, находясь в поле зрения Ветки… и сам не упуская ее из виду.

Тот, кто ехал на нем ранее, пересел на другое верховое животное, вид которого вызвал у жеребца очень убедительную десятиминутную истерику, разметавшую в разные стороны человек пять, пытавшихся его удерживать. Но ко всему привыкаешь, не так ли? И теперь, когда рогатая живность время от времени приближалась с другой стороны повозки, Герц даже не поднимал головы, хотя и думал нечто вроде «уйди, противный».

Ветка резко села. Сбросила одеяло. Ощупала себя. И много, много минут озиралась, пытаясь вспомнить, кого дублирует, на какой съемочной площадке работает, какую именно травму получила, почему здесь Герц (ситуация, исключенная на все сто процентов), куда все бредут, и еще много разных подробностей прошедшего дня, пока, наконец, не восстановила в памяти все случившееся.

На повозке прямо рядом с ней лежали ее защитный жилет, шлем, очки. Все остальное оставили на девушке, а так как в Москве было сырое, промозглое утро, а тут — еще достаточно теплый вечер, Ветке стало жарко. Она начала стаскивать олимпийку.

В жилете торчали две стрелы. Одна вошла чуть под углом, другая прямо, но неглубоко. Когда Ветка заторможенно потянулась посмотреть, рядом раздался голос:

— Только не трогай наконечник. Стрелы орков часто отравлены. Лучше вытащить и выбросить подальше.

Ветка задрала голову. И секунд тридцать безмолвно изучала разветвления рогов громадного зверя.

Потом перевела взгляд на всадника.

— А! Ты… ты мужчина?

— А ты, я догадываюсь, женщина, — ответил всадник.

— Как ты… кто там… как я тебя понимаю? — задала Ветка коварный вопрос.

— Ты говоришь на вестроне, — ответил всадник. — Поэтому и я тебя понимаю, несмотря на акцент. Как твое имя?

— Вееетка… — простонала Ветка.

— Ветка? Ольва?

— Не оливка, а Ветка…

— Ладно. Моя стража уже прозвала тебя Льюэнь.

— Так мы тогда… того… отбились?

— Да, поспели стражники. Без них было бы худо, варгов оказалось слишком много. Ты потеряла мой второй меч. Сейчас мы остановимся, разобьем лагерь и тогда поговорим. Я хочу узнать откуда ты, как оказалась там на равнине.

— А ты кто? — непочтительно спросила Ветка.

— Ты говоришь с королем эльфов Сумеречного Леса, Владыкой Трандуилом, сыном Орофера, — раздался голос с другой стороны. Едущий там темноволосый всадник уважительно поклонился.

— Ты выручила меня. Я благодарен, — Трандуил продолжал смотреть сверху вниз, удерживая плечи развернутыми, а голову гордо поднятой. — Я умею быть благодарным.

Ветка даже представить себе не могла, что случилось, и уж тем более, как она оказалась там, на равнине. Голова гудела, отказываясь соображать; пришлось срочно воспользоваться советом, который когда-то дала ей одна пожилая актриса. Если ты не знаешь, что делать, разбери комод.

Комодом в данном случае оказался конь. Герца надо было расседлать, разнуздать, растереть, осмотреть, и скрепя сердце напоить местной водой и отпустить пастись на местную траву. Все это Ветка проделала внешне привычно и собранно, но с воплями в душе, так как конь, избалованный мюсли, подкормками и плющенным овсом, мог непредсказуемо среагировать на столь резкую смену корма и воды. Потом органайзер в айфоне — если сейчас вечер… Ветка попыталась пересчитать пропущенные дела, стараясь не пялиться по сторонам и не реагировать на то, что ее довольно откровенно разглядывали многие длинноволосые люди.

Люди?..

Эльфы.

Дальше потребовалось решить насущные вопросы типа малой нужды, воды; Ветка сбросила куртку, достала белковый батончик и начала его жевать, оглядываясь по сторонам и стараясь не упускать из виду Герца. Живот подвело, но как у любого, кто привык питаться крохами, относительная сытость наступила очень быстро.

К Ветке подошел длинноволосый, который ехал около повозки.

— Мэглин. Я вытащил и сжег болты, что торчали в твоем доспехе. Тебе повезло, такой нагрудник не мог защитить от стрелы, пущенной с более близкого расстояния.

— Ветка.

— Я слышал, Ольва.

— Вот блин!

— Нет, будет только мясо и лембас, — усмехнулся Мэглин. — Может, немного овощей и фруктов. До блинов, боюсь, далеко.

— Я не люблю, когда меня называют иначе, чем Ветка, — насупилась Ветка.

— Я и называю тебя Веткой. На нашем языке это звучит как Ольва.

— Что здесь будет? Что происходит? Почему столько солдат?