— Опасности сейчас нет, — сказал Бард. — В Дейле всего в достатке. Пойми меня, великий король… только-только настал мир, и я не хочу волновать город. Пусть люди сочтут, что вы шли не сюда, а просто следуете своим путем, и лишь остановились возле Дейла. По крайней мере, пока я не пойму, какая нужда привела тебя сюда. Потому что, прости, после вашего беспримерного героизма в Битве пяти воинств, и огромных потерь, видеть тебя так быстро и снова с воинами — навевает тревогу. Все знают, что ты редко выбираешься из своих чертогов, простирающихся под холмами Сумеречья…
Трандуил размышлял. Видно было, что он согласен с доводами, и одновременно раздосадован подобным приемом.
— Что ж, мы примем твое гостеприимство в таком виде, — и король махнул рукой. — Тебя же я буду рад видеть в моем шатре, когда его установят. Пока следуй за мной.
Трандуил поскакал на бряцающем доспехами Герце к обозу. Бард последовал за ним, воспользовавшись моментом, чтобы снова глянуть на Ветку и улыбнуться ей.
Но вернулся Бард Лучник после осмотра главного груза эльфийского воинства мрачнее самой мрачной тучи, и на улыбки уже не тратился. Шатер раскинули; эльфы Ривенделла и Лориена, а также Трандуил, пять или шесть его военачальников, Бард и его люди скрылись там.
Ветку чуть было не вдуло за ними, но она вовремя остановилась, и, привязав Зиму, пошла приласкать важного, преисполненного осознанием высочайшей миссии и частично закрытого плетеным металлом Герца, отдыхающего под бархатной зеленой попоной до земли. Поразительно, как эта лошадь вспомнила все, ради чего выводили ее породу — достойная стать, неукротимая сила, агрессия, проявляющаяся в атаке, и беспримерная верность своему всаднику и господину. Голдшлегер Герцег совершенно точно стал своим в Средиземье.
А она?..
День подошел к концу, стемнело. Ветка заползла в палатку к Даэмару, который едва установил ее, и сразу рухнул внутри — спать. Но пришел Мэглин, и строго окликнул девушку:
— Ольва! Только ты видела, что делалось под горой. Прибыл Митрандир, зовут и тебя.
Ветка послушно поднялась — как же, без неугомонного деда тут ни одна тусовка не обходится, — и отправилась в шатер Трандуила.
Чуть отросший встрепанный хаос светлых волос венчала бесценная диадема с желтыми камнями. Тело облегали доспехи и воинский эльфийский кафтан под ними, который закрывал ноги до сапог, но оставлял спереди разрез для шага и верховой езды. С плеч стекал желтый плащ. Прямая, собранная, Ветка вошла в шатер Трандуила.
Владыка сидел на своем резном походном троне, Бард и Халдир на легких креслах; остальные стояли. На столе была разложена большая карта, придавленная по углам камнями.
Мужчины посторонились, давая Ветке путь.
— Итак, — сказал Трандуил, — Ты говоришь, Бард Лучник, что пять дней назад пришли гномы из Синих холмов…
Бард выглядел встревоженным и напряженным.
— Я говорю, что в последнее время врата Эребора открывались нечасто. Первый раз — впустить гномов, которые были посланы за Ольвой. Она отказалась возвращаться с ними, и я дал ей сопровождающих до Сумеречного Леса.
Ветка поняла вопросительное молчание верно.
— На второй день пути на нас напали орки. Все твои люди погибли, Бард. Мне очень жаль. Меня захватил Азог, и я едва уцелела. На следующий день явились эльфы и спасли меня. Дальше я… выздоравливала… в Сумеречье.
— Так, — Бард на секунду потупился и замолчал. Потом снова вскинул голову и продолжил рассказ:
— Далее три эльфа в серых плащах привезли к воротам Эребора сверток. Гномы не открыли им, и сказали, что внутри идет какая-то важная работа, и они заберут посылку позже. Сверток пролежал до ночи… а ночью к нему добавили расколотый шлем Ольвы. Видимо, под покровом тьмы подкрались орки, и добавили этот предмет к подношению. Врата приоткрыли, оба дара забрали внутрь Эребора, и врата снова были закрыты.
— И вот пять дней назад показались обозы и гномы из Синих холмов. Изнутри вышли гномы Даина, груженые золотом — они забрали две повозки, разгруженные переселенцами, и удалились в сторону Железных холмов чрезвычайно поспешно. С тех пор ворота закрыты и от горы ничего не слышно. Гномы не покупают ни пищу, ни вещи — с одной стороны, Эребор богат, с другой — это странно, так как подошла зима. Не собираются же они вправду обойтись старыми запасами. Трубы Эребора то курятся, то нет — то есть кузни не заработали еще на полную мощь. Я несколько раз отсылал людей к горе, пригласить короля Торина Дубощита на всевозможные торжества и события в Дейл… но ответа не было. Иной раз нам даже не открывали малые смотровые дверцы, чтобы отказать.
— Я был там, — возгласил Гэндальф. — И самолично видел яйца чудовищ. Осталось лишь решить, где и как мы установим стреломет!
— Стреломет стоял в Дейле на высокой башне. Она была разрушена, и остатки нашего искореженного стреломета можно выправить лишь в кузнях гномов, — сказал Бард. — Но и стрел у нас нет. Если думать о том, что драконы выведутся в Эреборе, и гномы выпустят их — надо ставить стреломет на Вороньей высоте, напротив врат. Никакое чудовище не проломит саму гору… другого выхода из Эребора не будет. Башню в Дейле восстанавливать долго. Я не думал, что новая опасность может быть так близка…
— А что Сизая скала на пустоши? — спросил Трандуил.
— Это хорошее и высокое место. Но у стреломета есть предел дальнобойности. Ставить его над городом, на который точно будет нападать чудовище, или напротив врат, откуда оно может выбраться, разумно, а на пустоши… вряд ли дракон просто полетит туда. Незачем.
— Верно. Тогда остается Воронья высота. Мы должны скорее переправить стреломет туда, и поднять его на скалу. Следует также послать переговорщиков к Торину Дубощиту.
— Все верно, — подал голос Мэглин. — И Владыка, в открытом лагере воинам будет даже проще рассыпаться и укрыться в камнях, чем в Дейле, хотя в каменном граде и больше укрытий. Но они хрупки, и могут рассыпаться от жара, создавая лишнюю опасность. Я бы радовался, что нам предоставлен лагерь тут.
— Что же, давайте начинать перемещать стреломет к Вороньей высоте, — произнес Трандуил. — И будем молить Эру, чтобы нам хватило времени. Я ощущаю огромную недобрую мощь, хотя и не могу определить, где ее сердце.
— За Железными холмами и на пустоши в пещерах враг снова собирает воинство орков, — изрек Гэндальф. — Они не атакуют, и само по себе это тревожно — точно нечисть ждет единого сигнала. Белый совет изгнал зло… но, похоже, лишь изгнал, а вовсе не уничтожил, и не выбросил за обитаемые пределы. Назначено нам всегда помнить о Темном властелине и главном из его слуг…
— Я отправляюсь к вратам Эребора, — сказал Трандуил.
— Я с тобой, Владыка Леса, — ответил Бард. — Хотя и тревожным было пришествие твоих воинов, я не думал, что настолько хрупким окажется все, что мы выстроили. Ольва… отчего ты не сказала мне?
Ветка, которая уже настроилась, что смотрит красивое кино, и переключилась на позицию зрителя, растерялась.
— Бард… я просто не знала, имею ли право распоряжаться такой… информацией. Гэндальф проехал через Дейл и тоже ничего тебе не сказал. Кстати, волшебник… а где моя драконья майка?
— Я оставил зловещую одежду у Галадриэль в Лориене.
— Понятно. То есть мне еще и там надо будет разок объясняться.
— Если мы уцелеем, — холодно изрек Трандуил. — Один Смауг разрушил Дейл и уничтожил королевство гномов, изгнав их из Эребора на долгие десятилетия. Что могут сделать три чудовища?.. Даже юных?
— Надо короче постучаться, — прошептала Ветка. — Если пять дней назад гномы Дайна вышли, а гномы из Синих гор вошли, стало быть, еще было кому впустить и выпустить.
— Но Владыка Трандуил видит… там что-то происходит, — снова изрек Гэндальф. И уставил посох на эльфа, как будто призывая того подтвердить. — Недаром вы приурочили свой приход к этому дню.
Эльф лишь поджал губы.
— Мои чувства имеют мало отношения к гномам. Я опасаюсь за Великую Пущу, ибо если Враг решил, что ему нужна Одинокая Гора и эти пустоши, как врата в королевство Ангмара, то драконы могут попросту уничтожить священные дерева, превратив в новую пустошь все пространство до самого Дол Гулдура. Я вижу ужасное будущее, которое сдерживает сейчас, возможно, лишь мужество… мужество гномов, находящихся под горой. И они не будут одиноки.
